Скованная тьмой - Джулия Холл

У меня возникает неимоверное желание показать ему язык, как будто я маленький и очень обиженный ребенок, но я сдерживаю этот порыв.

– Мне вообще плевать, если честно, что тебе нравится, а что нет.

Он следит за тем, как я ковыляю к другой стороне кровати. Крылья за моей спиной невероятно тяжелые и тянут вниз. С каждым шагом металлические кончики скрежещут по каменному полу. Я не прочь сжечь всю его комнату к чертовой матери, но сейчас у меня совсем нет сил на то, чтобы вернуть себе человеческий облик.

Кое-как добравшись до стены с другой стороны кровати, я начинаю нажимать на рандомные камушки, пытаясь снова открыть дверь.

– Чертова открывашка, – бурчу я себе под нос. – И где ты вообще есть?

Я осматриваю каждую щель и трещинку в стене, но заветных очертаний дверного проема не нахожу.

Торн, стоящий за моей спиной, нажимает на какой-то невзрачный камушек. Снова что-то начинает шуметь, а затем часть стены отделяется и отползает влево. Она отъезжает по специальной дорожке. Когда я просовываю голову вперед, то обнаруживаю закрепленные сверху шестеренки и шкивы.

Хромая, делаю несколько шагов вперед и начинаю спускаться по лестнице.

– Позволь мне отнести тебя.

Теперь он решил поиграть в благородного принца?

Я игнорирую его предложение и продолжаю двигаться своим ходом. Моя поясница все еще болит, как бывает при переломе, хотя технически кости уже срослись. Колено опухло, а раны и порезы по всему телу горят так, словно меня искусал целый отряд рыжих муравьев. Но я бы ни за что не приняла помощь от этого Нефилима. Даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Он разочарованно рычит и шевелит крыльями, но ко мне не прикасается.

Я наконец добираюсь до нижнего этажа. Судя по ощущениям, ползла я сюда почти месяц. И, конечно же, здесь снова скрытая дверь. Поэтому приходится ждать, пока блондин нажмет на заветный ключик, чтобы открыть проход.

Комната, в которой я обитаю, находится чуть дальше по коридору. Пытаюсь ускориться, чтобы доползти до нее поскорее. Будто я какой-нибудь съехавший с катушек заключенный, жаждущий вернуться в свою камеру. Мне даже плевать на то, что меня запрут изнутри. Я просто хочу оказаться в своей кровати и проспать целый год. Тело остро нуждается в отдыхе, чтобы исцелиться и восстановить силы.

Распахнув дверь, я подхожу к вожделенному предмету мебели, но не ложусь. Жду, когда Торн уйдет.

Он никак не выдает свое присутствие, но я знаю, что он еще здесь. Чувствую, как он прожигает взглядом мой затылок. Сложив крылья, я чуть расправляю их, чтобы хоть как-то оградиться от него.

– Ты злишься… за утреннюю тренировку?

«И не только за нее», – хочу ответить ему я. Но держу рот на замке. Сейчас я просто хочу побыть одна.

Он тяжко и измученно вздыхает. Я представляю, как он проводит ладонью по лицу, а затем кладет ее на затылок.

– Просто мы так привыкли. Мы не останавливаемся, чтобы обработать и перевязать раны и убедиться, что соперник в порядке. Ведь за пределами этих стен мы лишены этой роскоши. Вынуждая кого-то выкладываться на все сто, мы действуем во благо. Чтобы узнавать свои сильные стороны и избавляться от слабостей, чтобы наши враги ими не воспользовались.

Парень взъерошивает свои крылья. Металлические концы перьев лязгают при соприкосновении друг с другом. Торн ждет от меня ответа… хоть какого-нибудь.

«Если я не могу кем-то управлять, они для меня бесполезны».

Эта фраза до сих пор не выходит у меня из головы, даже спустя несколько дней. Настанет время, и он будет точно так же думать и обо мне? Если уже не настало.

Поворачиваюсь к нему лицом, чтобы видеть реакцию на свой вопрос.

– Что тебе нужно от меня? Я здесь уже почти неделю, и за это время ты показал мне крепость и буквально не оставил на мне ни одного живого места. Ты говорил, что хочешь, чтобы я увидела то, как ты живешь. Окей, я согласилась и увидела. Поздравляю. Я впечатлена. У тебя гигантский замок и огромная и безжалостная армия. Рада за тебя. И что дальше? Как я могу принимать дальнейшее решение, если ты скрываешь истинную причину моего нахождения здесь?

– Еще не время.

– Не время для чего? – давлю на него, да.

– Ты еще недостаточно хорошо нас знаешь. Но я уверен, что через пару дней…

– Нет, – я поднимаю руку, чтобы остановить его. Тот факт, что он снова пытается уйти от темы, выводит меня из себя. – Не нужны мне никакие несколько дней. Мне уже надоело плясать под твою дудку. В чем вообще дело? Я же наверняка нужна тебе не просто так. И я хочу знать, для чего именно.

Мы с Торном безотрывно смотрим друг на друга. Обычный человек давно бы уже не выдержал и забился в какой-нибудь угол. Между нами разве что искры не летают. Но, как неоднократно подчеркивал блондин, мы – не простые смертные.

– Ты еще не готова, – отрезает он.

– Я не готова? – из груди у меня вырывается хриплый смешок. – Ты хочешь сказать, что это ты не готов, потому что знаешь, что независимо от причины я отвечу тебе нет. Я увидела все, что ты хотел показать мне. Пожалуй, пора напомнить тебе о твоем же обещании. Позволь. Мне. Уйти.

Нефилим делает вдох, и у него раздуваются ноздри.

– Ты же это несерьезно? Никто на этой планете и даже в другом мире не поймет тебя так же, как понимаю тебя я.

– Я не шучу. Да, возможно, в нас обоих течет кровь серафимов, но если жизнь меня чему-то и научила, так это тому, что семья далеко не всегда определяется кровными узами.

У Торна дергается глаз.

– Твоя мать была бы очень расстроена, услышав это.

В желудке все переворачивается.

– Моя мама? Что ты имеешь в виду?

– Она и есть тот самый Отрекшийся, который пытался убить тебя.

На мгновение я забываю, как дышать. Время словно останавливается.

– Ты лжешь.

– Если тебе от этого будет легче, то можешь считать так.

Я усиленно вспоминаю все, что поведал мне Диньк о моей матери. Сказал он тогда не особо много. Я наконец сажусь на свою постель.

– Мне сказали, что ее убили.

– Видимо, Нефилимы посчитали ее становление Отрекшейся убийством.

Очевидно, и небожители тоже.

– Так она жива?

Парень, судя по всему, не особо-то хочет отвечать на мои вопросы. Наверняка он уже жалеет о том, что ляпнул, не подумав. В ожидании ответа сжимаю руки в кулаки, Ногти больно впиваются в ладони.

– Да.

– Она сейчас здесь?

– Нет.

– Тогда где она?

– Это все, что мне известно, правда.

– Так вот как Падшие и Отрекшиеся узнали о моем существовании. Как ты узнал обо мне. Мама сама рассказала тебе.