До востребования, Париж - Алексей Тарханов

Его «Платформа» и данные по этому поводу интервью, когда он сказал, в частности, что ислам – «религия дураков», вызвали страшный гнев мусульманской общины. На него подали в суд и требовали расправы. Во Франции опасались за его жизнь, предрекали, что его ждет судьба Салмана Рушди, годами жившего под охраной. Издатели уже формально извинились перед мусульманами за глупые, ни на чем не основанные подозрения, как вдруг грянуло 11 сентября в Нью-Йорке, и наш автор вышел пророком.

Точно так же спорили, когда он готовил к выходу свой давно ожидавшийся роман «Подчинение». О чем там идет речь? Преподаватель Сорбонны, исследователь творчества Гюисманса по имени Франсуа (уже хотя бы не Мишель) живет в Париже и наблюдает летящую мимо него жизнь, к которой он не имеет никакого отношения. Во Франции по-прежнему правят социалисты во главе с президентом Франсуа Олландом, однако мандат его заканчивается – и заканчивается с позором. Страна лежит в социальных руинах, напряжение между классами и религиями достигает критической точки, терроризм и насилие становятся привычными. К власти рвутся крайне правые во главе с «Национальным фронтом» Марин Ле Пен.

Ей не могут противостоять ни левые, ни центристы – никто, кроме «Мусульманского братства», недавно образовавшейся партии умеренного ислама, лидер которой, Мохамед Бен Аббес, кажется французским интеллектуалам меньшим злом, чем Марин. Итог понятен: все партии-аутсайдеры объединяются против Ле Пен в пользу Аббеса. Мусульманин-президент берет атеиста-премьера, и Франция стремительно движется к шариату.

О «Подчинении» писали газеты, название стало нарицательным, и правительство призывало крепко ударить по уэльбековщине и тем, кто протаскивает ее в печать. Премьер-министр так прямо и сказал в своей речи: «Франция – это не Мишель Уэльбек… Это не страх, ненависть и нетерпимость».

Уэльбек и был готов согласиться что он – не Франция, ладно уж, «мне все равно, что он говорит», но «нетерпимость, ненависть и страх» – это именно то, какой он видит свою страну. «И это только усиливается». Он предупреждает о том, что религия поднимает голову на родине Вольтера, недодавившего гадину: «Сегодня атеизм мертв, свобода мнений мертва».

Возвращаясь в Францию, Вольтер когда-то боялся «сорока тысяч фанатиков», которые захотят развести для него костер, и получал уверения о том, что 80 тысяч его сторонников придут этот костер гасить (мне всегда представлялась совершенно раблезианская эта картина). Ставки Уэльбека были и того выше – 150 000 экземпляров «Подчинения» ждали на низком старте. Автор давал интервью за интервью и жаловался: «Мне кажется, что я все время повторяю одно и то же: моя книга не исламофобская, это раз. И каждый имеет право написать исламофобскую книгу, это два».

Журнал «Шарли Эбдо» посмеивался над пророчествами писаки. Ему отвели целую обложку, на которой «маг Уэльбек» в колпаке звездочета рассуждал о времени, когда потеряет зубы: «En 2015, je perds mes dents» – и будет праздновать рамадан: «En 2022, je fais Ramadan!» – что по-французски звучит в рифму, но так же не смешно, как и на русском.

Все ждали начала продаж «Подчинения», назначенного на седьмое января – и ровно в этот день братья Куаши расстреляли во славу пророка Магомеда насмешников из «Шарли Эбдо». Можно было подумать, что судьба устроила рекламную акцию романа, о котором мгновенно узнала вся Франция и весь мир.

Мишель Уэльбек поступил нелогично для провокатора, зато очень по-человечески. Наутро, восьмого января он объявил, что прекращает всяческую пропаганду своей книги и уезжает из Парижа. Кроме всего прочего, он был явно испуган, пули стали летать слишком близко: в покушении погиб его друг Бернар Мари, журналист, университетский преподаватель, специалист по экономике, а не по обличению джихадистов.

Маг Уэльбек давно говорил о том, что французским мусульманам нужна своя партия: «Они близки к правым, даже к крайне правым. Они не могут голосовать за социалистов, которые защищают гомосексуальные браки. Но они не могут голосовать и за правых, которые мечтают от них самих избавиться. Единственное решение для них – создать свою мусульманскую партию». И не успел Уэльбек потерять зубы, как Союз мусульманских французских демократов объявил о том, что собирается выдвинуть своих кандидатов на местных выборах в марте.

Да, это, как говорили по советскому телевидению, «политические пигмеи», карликовая партия, принимают в нее, кстати, не только мусульман. Будь ты хоть иудеем, пришли чек на 20 евро, и ты мусульманский французский демократ. Но Уэльбек повторяет в испуге, что он никакой не пророк и не провокатор, «я просто изображаю ситуацию, это все. Мне удается ее заметить, потому что у меня нет никакой точки зрения, я нейтрален…».

Все ждали, что он нового напишет. И вот он взялся за «Серотонин» и рассказал, как удивила его Франция после нескольких лет жизни в Ирландии, потом в Испании. Страна, в которую он приехал, кипела, готовая превратить привычную французскую фронду едва ли не в революцию.

Он был поражен тем, с каким недоверием люди стали относиться к правительству, политикам, журналистам. Об этом его новый роман, который вышел в разгар манифестаций «желтых жилетов», хотя писался, конечно, раньше. И опять Уэльбек вышел пророком, нисколько того не желая. На месте правительства я бы выдавал ему исключительно оптимистичные, жизнеутверждающие темы, и пусть попробует не написать.

#уличнаядемократия #парижскиебеды #парижскиестрахи́

Прожить в Париже и ни разу не столкнуться с забастовками и демонстрациями попросту невозможно. Иностранцы вообще считают, что это главное французское развлечение.

Так думают, во-первых (они в меньшинстве), те, которые непосредственно столкнулись с забастовками. Например, остались без метро, а надо ехать в аэропорт, как мне когда-то, очень давно, когда денег на такси вообще не было. Мне запомнились пустые станции и любопытный таракан, который вышел на меня посмотреть. Но не было толп, скандалов, криков – была пустота и тишина.

Приливы яростного народного гнева в Париже, однако, случаются – несколько раз в столетие, как большой паводок Сены. На мой седьмой год пребывания во Франции исполнилось полвека уличным боям 1968 года.

Печатали множество фотографий тех лет – чтобы вспомнить, как на парижские улицы выходили мальчики, на плечах у которых болтали ногами девочки, как на нынешних рок-концертах. Что на демонстрациях крайне правых, что на демонстрациях крайне левых: девочки были так же вдохновенны и хороши, мальчики так же горды и серьезны, и вообще стремились не уронить. Они шли против де Голля, за де Голля, против капитализма, против социализма, против всего на свете и за все хорошее.

Людей, повидавших Парижскую весну, здесь зовут Soixante-huitard, «шестидесятивосьмидесятники». Сейчас самые молодые из них приближаются как раз к своим шестидесяти восьми. В сущности, они были хулиганами, но ими гордятся, им посвящают выставки и повторяют как мантру «Запрещено запрещать». Юбилей начали отмечать весной 2018-го, а доотмечали уже зимой 2019-го, совсем уж бурно, когда к славному пятидесятилетию стали наведываться в город «желтые жилеты».