Академия родная - Андрей Ломачинский

Когда Коля понуро проходил мимо нас, его окликнул Студент. Коля глянул на стол, оценил ситуацию… И я подумал, что сейчас солянка окажется на Студентовой голове. Или на моей. Ведь по нашим довольным мордам было видно, что мы от начала до конца наблюдали за соревнованием. Студент виновато потупился, потом подхватил Колино второе и понёс его к негру за столик. С минутку там постоял, объясняя происшедшее. Негр поднялся, улыбнулся своей контрастной улыбкой и громко загоготал на всю столовую, от удовольствия дружески похлопывая Студента по спине своей черной ручищей:

– Ай-яй! Моё думать совсем оголёдаль русский курсант! Гы-гы, ха-ха! Думать, вот какой нахаль – перед моё лицо моя обед кушать и меня не спрашивать! Думаю – чего не спросишь!? Если голёдный, то я тебе котлетка по-братски и так подарю, я не жаданай!

– Ха-ха! А он-то думал, что это вы там у себя в Африке так оголодали, что чужие обеды жрать стали. Он кстати, с тобой тоже по-братски обед разделил бы! Он тоже не жадный.

Негр сел и, довольный, стал расправляться с котлетами. Коля в этот момент сконфуженно ковырялся в солянке. Негр встал и пошел на выход. Проходя мимо нашего столика он дружески потрепал Колю по плечу:

– Ай-яй, ай-яй, я так смеялься! Ай-яй, как я смеялься – я никогда так не смеялься! Я поеду в Гвинея и всем буду рассказывать, как я смеялься! Разделили по-братски! Сапасиба за много смеялься!

Коля в ответ только буркнул:

– Пожалуйста.

У Сива был младший брат. Он тоже поступал в Академию, но пролетел. И потом пошел в Сангиг. В принципе Сив-младший, по кличке Молодой, повторил судьбу Валеры-Студента, разве что бросать Сангиг не собирался и гражданской жизнью был вполне доволен. От такого родства судеб Студент в Молодом души не чаял, всячески ему помогал и был, так сказать, в старших наставниках. А вот что касается отношения к учебе, то, в отличие от Студента, у братьев Сивохиных подходы особо не отличались – «абы сдать».

Дело шло к зимней сессии. У нас как раз закончилась лекция по инфекционным болезням. Выходим, смотрим, в сторонке в заснеженном дворике стоит Сивохин-младший и глазами в толпе слушателей кого-то выискивает. Наконец увидел Студента и бегом к нему. На лице расстерянность, от волнения аж заикается. Спрашиваем, что случилось? И тут Молодой обращается к Валере с необычной просьбой – сдать за него микробиологию. Потому что у него по «микробам» полный завал. Идут они первым экзаменом, и сдавать их завтра, а он за семестр и учебник-то не открывал… Короче, если Студент не поможет, то прощай институт. Студент давай отнекиваться, у нас «микробы» на третьем курсе были, всё забыл. А тот умоляет – ерунда, мол, у вас вон и «гигиена», и «эпидемка», и «бакоружие» уже были, а сейчас вот «инфекция» идёт, хоть на троечку-то с минусом ты наговоришь. Грозится за такой подвиг с себя последнюю рубашку снять, но Студента в лучшем ресторане накормить. Валера почесал затылок, поморщился и сказал «да», взяв с Молодого слово, что в случае провала тот его винить не будет. На том и порешили.

Вообще-то Валера похож на младшего Сивохина, как Эйфелева башня на линию электропередач – силуэтом. А вот на морду совсем разные люди. На счастье, у Студента завалялось несколько старых фотографий, когда он еще в институте фотографировался в «гражданке» на студенческий билет и зачетку. Молодой уверял, что он на кафедре микробиологии был гостем редким, а поэтому в лицо его там никто, кроме его родного препода, не знает, а сдавать он будет какой-то доцентихе, что вообще в глаза его не видела, а поэтому можно смело переклеить фото в его зачетной книжке. Однако от такой идеи пришлось сразу отказаться. В их сангиговском учебном отделе оказались ушлые люди – фотку в зачётку они налепили таким зверским клеем, что отклеить оказалось абсолютно невозможно. Решили сделать круче – подделать сразу всю первую страницу.

Копировальных машин тогда было раз-два и обчёлся. В фундаменталке стоял допотопный ксерокс, который штамповал плохонькие копии, да еще ужасным синим цветом. За каждую скопированную страницу брали копейки, весьма неслабые по тогдашним понятиям, обслуживали этот аппарат злющие тётки, и у него постоянно толпилась очередь из офицеров. Содрать там зачетку полностью отпадало. Тогда решили использовать новейший аппарат, что был на «Рентгенах», в смысле, на кафедре рентгенологии. Это был рентгенаппарат, а не копировальная машина, вместо плёнки использовалась электростатически заряженная пластина, изображение там выводилось на экран. А если нужно было сделать бумажный отпечаток, то рядом стояла другая машинка, похожая на копировальную, где с блестящей металлической пластины при помощи яркого света делалась копия на бумагу, примерно как на ксероксе. Только было одно неудобство – вместо копировального порошка в эту машинку заряжался рулон ленты, типа чёрной угольной копирки. Видать, эта лента была в дефиците, и поэтому на том аппарате если кому и делались копии, то только их генералу, начальнику кафедры и главному рентгенологу СССР. У нас звания и должности были пониже, а значит попасть к этой машинке, да еще со странной просьбой скопировать зачётку нам не светило.

Студент без особой надежды привел Сива-младшего к кафедре. Затем он долго объяснял, где стоит этот чудо-аппарат, и к кому лучше всего подойти с такой странной просьбой. Насчет просьбы Молодой ответил просто: «Это стопудовое палево. Просить не будем!» Тогда Студент отказался с ним идти на кафедру – самовольно вламываться в кабинет по его представлениям было верхом безрассудства. Молодой пошел один, а Студент присел нервно перекурить на лавочке. Не прошло и десяти минут, как к нему Молодой подходит. Под мышкой пальто, сам одет в белый халат и колпак, а в руках держит штук десять копий своей зачётки. Идёт, чуть не плачет. Студент аж подпрыгнул от недоброго предчувствия:

– Что, спалили!?

– Да, нет, нормально всё. Зашел в вестибюль, в раздевалке разделся. Думаю, у меня патлы аж на плечи ложаться, а вы тут все стриженными ходите, а не закосить ли мне под медперсонал? На курсанта ведь я не похож… Это у вас халаты на кафедрах выдают, а мы каждый со своим ходить обязаны. Вот я из своего портфеля достал собственный халат, нацепил свой колпак. А колпак у меня во! Полметровый, почти как у повара. Засунул зачетку в карман, а там смотрю на каком-то столике стоит пустой стерилизатор. Я его подхватил и с деловой мордой пошел по твоей наводке кабинет с копировалкой искать. А там какой-то мужик куче курсантов чего-то объясняет. Я извинился, потом протиснулся в тот кабинет, поставил там стерилизатор и бегом к аппарату. А там устройство для дураков – кнопка ON/OFF и COPY. Ну чё, включил с «офф» на «он», положил зачетку, да нажал «копи». Вот наштамповало мне кучу копий. Потом вышел, никто на меня даже и не глянул.

– А чё грустный такой?

– А ты на это говно посмотри! Какой дурак поверит? Оно, зараза, все жирным черным цветом нарисовало, и синюю печать, и синюю подпись, и еще каких-то точек вокруг налепило – стопудовое палево. Студент забрал у Молодого зачётку и долго вертел её в руках, сверяя с ней копии. Получилось действительно плохо. И тут взгляд Студента упал на последнюю страницу зачетки. Там маленькими буковками было написано «Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография №2 имени Евгении Соколовой Союзполиграфпрома при Совмине СССР. 198052; Ленинград, Л-52, Измайловский проспект 29. Спецзаказ №70152-36. Тираж 10 000 экз.» Студент медленно поднял глаза и тихо произнес: