Воевали на "гробах"! Упадок в танковых войсках - Владимир Бешанов

На вооружении «армии-лилипута» состояло всего с полсотни танков, главным образом «Рено» FT-17, и 112 противотанковых орудий.

Однако целый ряд «уважительных причин», придуманных советскими летописцами с целью объяснить разгром Красной Армии летом 1941 года, на финнов никакого воздействия не возымел. Хотя напали на них вероломно, без объявления войны, делая вид, что никакой войны вовсе нет, а имеет место борьба трудящихся Финляндии за своё освобождение от гнёта капитала. Напали многократно превосходящими силами, имевшими «боевой опыт» Освободительного похода. История отпустила финнам времени на два года меньше, чем нам, и «оттянуть» советскую агрессию не получилось. Ни танков в стране Суоми не было, ни приличной авиации. Из средств моторизации – только лыжи. Ан, обломилось кремлёвским мечтателям. Не прошлись парадом по мостовым города Хельсинки танки под красными флагами мимо трибуны с портретом товарища Сталина, как это было в Гродно, Львове, Белостоке, не появилась на карте СССР ещё одна республика.

Едва советские войска вступили в серьёзное сражение с армией, которая не собиралась драпать куда-нибудь в Швецию, а оказала упорное и умелое сопротивление, как рухнула вся система управления и снабжения. Да и как их снабжать, если не знаешь, сколько в твоём распоряжении имеется войск, где они находятся и чем занимаются. Танки застыли без дела, не имея горючего. Радиостанции многие командиры просто оставили «дома», поскольку радиосвязь не изучали, пользоваться ею не умели, а потому «не любили». Телефонные провода куда-то завезли и долго не могли отыскать. Без связи только и оставалось – «знаком руки руководить операцией». Что говорить о взаимодействии, если даже штабы соседних армий не могли наладить общение. Быстро выяснилось, что «линия Маннергейма» – это не бутафория, и никто не знает, как её преодолевать, начертание её неизвестно. И даже так: «Наставление по прорыву укреплённых районов в штабе фронта не оказалось, так как в своё время оно было отнесено к вредительским документам и сожжено. Пришлось доставать его в Библиотеке имени В. И. Ленина». Вот так, сначала отправились на войну, потом – в библиотеку. По-другому никак не получалось.

Про подготовку непрерывно прибывающего пополнения даже нельзя сказать, что она была плохая, до 30% красноармейцев «не умели обращаться с винтовкой». Рядовые бойцы не понимали целей затеянной Москвой войны, были склонны к панике и нередко бежали с поля боя, бросая оружие, росло число дезертиров и «самострелов». Для многих офицеров тайной за семью печатями оставалось мудрёное понятие «азимут». Бездарно работали штабы, которые терялись в боевой обстановке, не умели организовать разведку, не знали, как правильно использовать технику. Командиры стрелковых дивизий и полков, не понимая природы современного боя, гробили приданные им танковые батальоны, заставляя их самостоятельно прорывать глубоко эшелонированную оборону противника, поскольку пехота, полагаясь на мощь советской техники, за танками в атаку не шла (без танков – тем более). Танкисты сами вели разведку, под прикрытием своего огня проделывали проходы в надолбах и эскарпах, отыскивали и уничтожали цели, возвращались за пехотой, чтобы вести её вперёд, и гибли от 37-мм снарядов «Бофорсов», прошивавших броню насквозь, от бутылок с бензином, которыми в достатке запаслись финские парни, на минах, фугасах и в ямах-ловушках. Действовавшая севернее Ладожского озера, загнанная в леса и болота, 34-я легкотанковая бригада под Новый год попала в окружение и в дальнейших боях потеряла 128 танков и почти 50% личного состава. Комбриг С. Кондратьев, военком бригады полковой комиссар Гапанюк, начальник политотдела полковой комисcap Теплухин, начальник особого отдела Доронкин, имея небогатый выбор между пленом и трибуналом, застрелились. Из кольца сумел вырваться 171 человек. Слабым местом танковых войск оказался острый недостаток эвакуационных и ремонтных средств, запчастей, грузовых автомобилей и автоцистерн.

Умывшись кровью, сообразили, что до тех пор, пока не будут подтянуты резервы, налажено снабжение, пока части не пополнятся и не научатся взаимодействию, успешный прорыв главной полосы обороны финнов вряд ли возможен. Опять же, нужно книжки почитать…

Финнов задавили через три месяца – огромным количеством техники и живой силы. В ходе кампании Красная Армия потеряла убитыми и пропавшими без вести 1936 танкистов, почти столько же ранеными и обмороженными – 1994 человека. Из строя выбыло 3312 танков – 2034 единицы подбил и сжёг противник, остальные вышли из строя по техническим причинам. Армия Финляндии свой танковый парк удвоила за счёт взятых трофеев: в 1940 году на вооружение были приняты 84 танка и 22 бронеавтомобиля, «поставленные» из СССР.

В общем, снова «опозорились на весь мир», окончательно убедив Гитлера в небоеспособности Красной Армии.

К маю 1940 года реорганизация танковых войск была завершена: в составе Красной Армии имелись четыре моторизованные дивизии и 39 отдельных танковых бригад. Они представляли собой полностью сформированные соединения, обеспеченные материальной частью и подготовленными кадрами. Кроме того, в состав кавалерийских дивизий входили 20 танковых полков, а в состав стрелковых дивизий – 98 отдельных танковых батальонов.

Однако в том же знаменательном месяце мае немецкие танковые клинья вспороли Францию и в конечном счёте своими действиями решили исход войны. Уже в июне наркомат обороны принял решение о восстановлении в Красной Армии мехкорпусов. На флоте в подобной ситуации говорят: «Дым – в трубу, дрова – в исходное». После сенсационных побед германских танковых групп в Советском Союзе решили исправить ошибку и приступили к созданию восьми механизированных монстров, предназначенных для «глубокого потрясения фронта противника». Каждый из них должен был состоять из двух танковых и одной механизированной дивизии, отдельного мотоциклетного полка, дорожного батальона и батальона связи. Полный штат мехкорпуса новой организации, утверждённый постановлением СНК СССР от 6 июля, насчитывал 36 080 человек, 1031 танк (в том числе 126 тяжёлых, 420 средних, 108 химических), 268 бронеавтомобилей, 100 полевых орудий и гаубиц, 36 противотанковых и 36 зенитных орудий, 186 миномётов, 4700 пулемётов, 5161 автомобиль, 1679 мотоциклов, 352 трактора и прочее, прочее, прочее. Огромное число бронетехники не сделало их более боеспособными, а, наоборот, ещё более затруднило снабжение и управление. Но если осенью 1939-го управлять корпусом в 560 танков наши командармы и комкоры не умели, то теперь мгновенно «научились».

А куда денешься, если товарищ Сталин вызвал в Кремль начальника Генерального штаба вкупе с первым его заместителем И. В. Смородиновым и спросил: «Почему в нашей армии нет механизированных и танковых корпусов? Опыт войны немецко-фашистской армии в Польше и на Западе показывает их ценность в бою. Нам надо немедленно этот вопрос рассмотреть и сформировать несколько корпусов, в которых бы имелось 1000 – 1200 танков. Рассмотрите этот вопрос и дайте в ближайшее время предложение». Естественно, предложения соответствовали пожеланиям Вождя.

«Такая постановка вопроса вызвала недоумение, – вспоминает маршал М. В. Захаров. – Видимо, целесообразно было доложить И. В. Сталину об имевшемся штатном построении механизированного корпуса и просить его разрешения, исходя из расчётов и плана поступления от промышленности танков, вновь сформировать механизированные корпуса применительно к ранее существовавшей штатно-организационной структуре, в которую, может быть, целесообразно внести лишь некоторые изменения.