Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов

Наиболее масштабным этот конфликт выглядит в изложении ал-Джабарти:

«7 шаввала (3.III.1800) произошло столкновение между французскими и турецкими солдатами. Это была первая стычка между ними. Группа турецких солдат повздорила с группой французских солдат, и в стычке был убит один француз. Охваченные волнением и тревогой, жители закрыли лавки. В ал-Джамалийе и в примыкающих к ней районах турки начали строить траншеи и укреплять их. В последовавшем за этой стычкой новом столкновении между французами и турками было убито с обеих сторон небольшое число солдат. События угрожали перерасти в настоящее восстание. Обе стороны провели ночь, готовясь к бою. Но высшие чины армии с обеих сторон вмешались в эти приготовления, удержали своих солдат и приказали разрушить траншеи».

Это сообщение шейха созвучно показаниям ряда французских военных. Так, в дневнике лейтенанта артиллерии Луи-Жозефа Брикара события 3 марта, стоившие, по словам автора, жизни одному из гренадеров, характеризуются термином «восстание» (insurrection). Более того, «маленькие восстания», пишет Брикар, имели также место и в последующие два дня. В воспоминаниях гусара Девернуа говорится о трех-четырех столкновениях французов с янычарами на улицах Каира и приводится любопытная деталь: почувствовав, что уступают, турки забаррикадировались в одном из домов и принялись палить во все стороны.

Как видим, расхождения в описаниях довольно существенные: от одиночной стычки до столкновений с довольно большим числом участников. Вместе с тем дело отнюдь не ограничилось частным конфликтом, поскольку три дня спустя генерал Дама отправил в ставку великого визиря письмо к рейс-эфенди с просьбой отсрочить на несколько дней вывод французский войск из Каира и среди факторов, не позволявших им эвакуироваться в те сроки, что были предусмотрены Эль-Аришским соглашением, на первое место поставил «кратковременные беспорядки, вызванные в Каире солдатами, покинувшими османскую армию».

Интересное объяснение происшедшему мы находим в донесении Франкини послу Томаре от 18 мая 1800 г. Однако, прежде чем процитировать его, следует несколько слов сказать о позиции России в конфликте и ее отношении к наметившемуся урегулированию. Вторжение Бонапарта в Египет стало для российской дипломатии настоящим подарком, открыв путь для сближения давних соперников - Российской и Османской империй. А дружить с турками оказалось гораздо выгоднее, чем с ними враждовать: всего за год союза с ними, заключенного 3 января 1799 г., Россия обрела то, на что не могла и рассчитывать за все войны с ними, произошедшие на протяжении XVIII в.: свободный проход через Проливы, создание союзного себе греческого государства - Республики семи островов - и основание на Корфу постоянной базы для своего флота в Средиземном море. Заинтересованные в укреплении и развитии связей с Константинополем, российские власти поддерживали усилия турок по освобождению Египта и даже задержали по их просьбе в Средиземном море эскадру Ушакова, чтобы оказать им в случае необходимости и военную помощь. Вместе с тем, русских дипломатов не могло не беспокоить то, что все попытки примирения с османами как Бонапарта, так и Клебера имели ярко выраженную антироссийскую направленность. Оба главнокомандующих Восточной армии пытались стравить Османскую империю с Российской, предлагая первой свою помощь. Поэтому российские дипломаты и старались сделать так, чтобы освобождение турками Египта от французов не стало прологом к восстановлению франко-турецкого альянса антироссийской направленности. Надежнее всего этого можно было достичь, если бы такое освобождение произошло вооруженным путем, через разгром французов. Поэтому-то Франкини, находившийся на переднем крае дипломатического фронта и пользовавшийся большим доверием визиря, делал всё возможное, чтобы сорвать перемирие и вновь столкнуть турок с французами, о чем и докладывал послу:

«Твердое намерение великого визиря и министра не повредить французам даже ценой отсрочки эвакуации тех из Каира; сообщенные мне великим визирем приказы Османской Порты их обхаживать, хотя я настаивал на необходимости атаковать Клебера; усилия англичан, направленные на то, чтобы сохранить статус-кво, заставили меня воспользоваться единственным из имевшихся у меня в тот момент ресурсов для того, чтобы навсегда развести эти две нации.

Две тысячи цехинов, которые получил от меня ага янычар, привели к восстанию в подчиненной ему воинской части, что поставило Порту в затруднительное положение».

Впрочем, Мустафа-паша, по требованию французского командования, немедленно принял против возмутителей спокойствия жесткие меры. Несколько участвовавших в конфликте янычаров были повешены на площади ал-Азбакийя перед бывшим дворцом Алфи-бея, где теперь располагалась штаб-квартира Клебера. Остальным турецким военнослужащим было запрещено входить в Каир с оружием. Данные источников расходятся только в отношении числа казненных: ат-Турк говорит о пяти повешенных, ал-Джабарти - о шести, Мишо - о пяти повешенных и пяти, которым отрубили головы. Решительные действия турецкого коменданта позволили прекратить столкновения, однако обстановка в городе всё равно оставалась взрывоопасной.

Между тем английский флот в ожидании эвакуации Восточной армии несколько ослабил блокаду, что облегчило французам связь с метрополией. 3 марта из Александрии на родину отбыли Дезе, Даву, Савари и еще целый ряд офицеров. Из Франции же в Египет 5 марта прибыл генерал-адъютант Мари Виктор Николя Латур- Мобур, привезший Клеберу официальные известия о брюмерианском перевороте и не слишком содержательное письмо от нового военного министра генерала Бертье. Бонапарт же своим бывшим подчиненным не написал ни слова.

Подготовка французов к эвакуации шла свои чередом. 8-10 марта пушки и содержимое складов из каирской Цитадели и расположенных возле города фортов были отправлены по Нилу в Розетту. Клебер ждал только прибытия частей из Верхнего Египта, чтобы передать город великому визирю и двинуться к морским портам.

Оставалось всего лишь два дня до полной эвакуации французских войск.

Однако 10 марта ситуация резко изменилась после того, как Клебер получил срочное сообщение от командора Смита. Выступив посредником при заключении Эль-Аришского соглашения, англичанин считал для себя делом чести его точное исполнение, а потому предупреждал Клебера о том, что командующий английским флотом на Средиземном море адмирал Кейт, руководствуясь старыми, еще ноябрьскими, инструкциями из Лондона, отказывается пропустить французскую армию на родину и готов вывезти ее личный состав из Египта только в качестве пленных. Копия соответствующего письма адмирала Кейта прилагалась.

В тот же день, 10 марта, Клебер обратился к Юсуф-паше с предложением приостановить реализацию Эль-Аришского соглашения до тех пор, пока французы не получат разрешение адмирала Кейта на свободную эвакуацию. Находившийся в Александрии Пусьельг отправился по совету командора Смита уговаривать адмирала Кейта пропустить Восточную армию на родину. Начальник артиллерии генерал Сонжис получил от Клебера приказ вновь вооружить Цитадель и форты.

Клебер не ошибся: на следующий день великий визирь в ответном письме, выразив готовность и далее соблюдать перемирие, подчеркнул необходимость точно соблюсти все пункты Эль-Аришского соглашения, включая сроки эвакуации французских войск из Каира. Подкрепляя эти слова демонстрацией силы, османская армия 12 марта приблизилась к городу: основные силы и ставка Юсуф-паши разместились в селении Эль-Ханка, на расстоянии четырехчасового перехода от Каира (4 лье), а турецкий авангард под командованием Насуф-паши - в деревне Матария, в двухчасовом переходе от города (2 лье).