Ангелы тьмы - Гэв Торп

Когда я впервые увидел нашего примарха, когда он схватил меня за плечо и заглянул мне в глаза, все опасения рассеялись. Это был взгляд бессмертного существа, и разве что взгляд самого Императора обладал большей мудростью. Темные, проницательные, всевидящие глаза Льва смотрели прямо в душу. Если бы я сумел заметить безумие, которое скрывалось за этой силой, возможно, вся история сложилась бы иначе… Хотя нет. Даже если бы я зарубил его на месте, это ничего не изменило бы. Наследие Эль'Джонсона уже перешло Темным Ангелам и определило их судьбу на десять тысяч лет.

Трудно объяснить, какие чувства вызывало присутствие примарха. Даже я, закаленный командир ордена, космодесантник лучшего легиона, ощутил благоговение и смирение. Не удивительно, что в легендах говорится, будто обычные мужчины падали в обморок в присутствии Льва. Он излучал силу и интеллект, каждое движение было совершенно, каждое высказывание — прекрасно обосновано.

Ничуть не испуганный, я был вдохновлен. Много лет прошло с тех пор, как Император повел нас за собой, Империум его трудами и заботами стал огромен. И вот, стоя перед нашим примархом, чувствуя, как его первозданная сила, будто жар, покалывает мою кожу, я присягнул новой клятвой и Императору, и человечеству, и Темным Ангелам, и самому Льву Эль'Джонсону.

Как раз тогда Великий крестовый поход достиг своего апогея. На Калибане я провел всего несколько дней, не уставая поражаться, насколько он прекрасен. Как я сейчас понимаю, в нашем примархе отразилась его родина. Видимая часть казалась бесподобной, но в глубине таился мрак.

Мой орден снова отправился расширять границы Империума, мы опять сражались против врагов человечества и теснили их дальше и дальше во тьму. Именно тогда все стало меняться. Медленно, незаметно влияние Льва сделалось ощутимым, и в легионе словно возник диссонанс. Пока мы боролись за Императора, мы фактически имели свободу действий. У нас был мандат, предназначение, и мы интуитивно понимали, чего от нас ждут. Это — то самое предвидение, мечта, о которой я уже рассказывал, понимаю, тебе трудно такое осознать. Вы, не присутствовавшие там, не внимавшие речам Императора, никогда меня не поймете. Та судьба — часть меня самого и подобна в этом второму сердцу.

В то время как Император посылал нас вперед в уверенности, что его воля — наша воля, примарх начал действовать иначе и ввел жесткий контроль. Поначалу это воспринималось как должное, ведь Лев действительно был гениальным стратегом, он координировал усилия Темных Ангелов, и никто не мог нас остановить. Однако постепенно, год за годом, у командиров орденов оставалось все меньше полномочий и самостоятельности. Лев практически полностью взял на себя бразды правления легионом.

Именно тогда произошло событие, зародившее во мне подозрения. На первый взгляд оно могло показаться незначительным. Корабли ордена вышли из варпа в отдаленной звездной системе, и мы отправились вглубь нее, чтобы отыскать обитаемые миры. Уже близ внутренних планет от разведчиков пришло сообщение, что чужой флот находится прямо по курсу. Мы выстроились в боевой порядок, приготовились к атаке и приступили к маневрированию, чтобы занять самую выгодную позицию. Я был доволен нашим преимуществом и приказал атаковать. Этот приказ мог дорого обойтись нам, если бы не бдительность одного из капитанов авангарда. Он отказался открыть огонь и срочно представил доклад. Вражеский флот вообще не был нашим врагом! Мы едва не атаковали корабли двадцать третьего ордена под командованием Ментея.

Атака, которая едва не привела к катастрофе, была прервана, о ней больше не говорили, но я задумался. Почему Ментей оказался там? Почему Эль'Джонсон отправил в одну и ту же систему два флота? Я предположил, что наш примарх впервые совершил ошибку. Но это выглядело невероятным, ведь точное планирование и координация были сильными сторонами Льва. Он никогда не совершал ошибок такого рода. Имелась вероятность, что ошибся Ментей или ошибся я, но, посовещавшись, мы оба пришли к выводу, что просто следовали полученным приказам. Я не понимал, зачем посылать разные подразделения в одну и ту же необитаемую систему. Для двух обновленных и полностью укомплектованных орденов в ней не было достойного врага.

Я не видел никакой причины, а потому гнал мысли прочь, но они изводили мой разум и в конце концов вывели меня на новый след. Мне не сказали, что нас посылают в одну и ту же систему. Еще большую тревогу вызывали иные факты. Наш примарх не счел целесообразным сообщить мне, что мы с Ментеем находимся в одном и том же секторе, хотя сам Ментей был об этом прекрасно осведомлен. Это наконец-то заставило меня понять: усиление контроля примарха над каждым из орденов фактически уничтожило связи между командирами. Раньше, на заре Великого крестового похода, мы регулярно проводили совещания, чтобы выработать общую стратегию, скоординировать наши усилия, увеличить шансы на победу. Теперь мы получали приказы и просто следовали им.

Эль'Джонсон как будто пытался изолировать нас. Страх и недоверие, с детства укоренившиеся в его душе, возможно, перешли в паранойю. Базовый инстинкт выживания переплелся с уроками Лютера, а также с полученным воспитанием. Раньше Эль'Джонсон видел тень, а в ней врагов и добычу, теперь он увидел их вновь, но только в окружающей его Галактике. Думаю, примарх начал нас бояться, и не по своей вине он замечал вокруг одну лишь угрозу.

Я решил хоть как-то воспротивиться нарастающей изоляции и предпринял более тщательное расследование. Мои подозрения тогда еще не пробудились, я просто увидел назревшую проблему и хотел избежать ее последствий. Когда информации скопилось больше, картина прояснилась. У каждого старого ордена, основанного еще до прибытия на Калибан, имелась своего рода тень — новый орден, созданный на Калибане из геносемени Льва Эль'Джонсона. Каждый новый орден находился на расстоянии пяти секторов от старого или даже ближе. Можешь утверждать, что это совпадение или такой способ взаимодействия, и я согласился бы, если бы не один странный факт. Командиры новых орденов были проинформированы о присутствии космодесантников старого легиона, а вот командиры, которые вместе со мной воевали в Великом крестовом походе, редко знали о местонахождении своих товарищей. Мы оказались объектом слежки.

Ты можешь подумать, будто именно я страдал тогда паранойей, а вовсе не примарх. Возможно, ты прав, возможно, его порча каким-то образом затронула и меня, но еще раз подчеркиваю — в то время у меня не было ни реальных проблем, ни подлинной обиды, просто чувство тревоги, инстинктивное ощущение чего-то неладного. Ощущение усилилось, когда я сделал еще одно открытие. Нашего примарха всегда хвалили за активные боевые действия, за то, как в авангарде завоевательного похода он руководил объединенными силами легиона. Но, как оказалось, внутри самого легиона его внимание распределялось неравномерно.

Говорили, будто примарх любит свой домашний мир больше, чем может любить его смертный обитатель, однако факты выявляли занятную картину. Фаворитизм по отношению к орденам, разделившим с примархом мир рождения, был бы неприятен, но понятен, однако Лев большую часть времени проводил, возглавляя старые ордены легиона. Уже две трети Темных Ангелов были теперь сыновьями Калибана, однако Эль'Джонсон уделял им менее четверти своего времени. Я пришел к шокирующему и неизбежному выводу: наш командир, примарх Темных Ангелов, не доверяет нам!