Смерть в черном конвертике - Влада Ольховская

Поэтому остаток дня она не сидела сиднем на месте и не предавалась сокрушенным терзаниям по поводу своей несчастной-разнесчастной судьбы. Девушка потихоньку готовилась – если не к побегу, то хотя бы к обороне. В своей комнате она переставила все тяжелые (при этом – вполне подъемные) предметы вроде ваз так, чтобы они оказались у нее под рукой. Ей даже удалось утащить из кухни нож – это было несложно, ведь за ней никто особо не следил, ее поведением все были довольны. Нож отправился под подушку.

Агния прогулялась по дому и саду, украдкой проверяя все закрытые двери и дальние уголки. Она постаралась запомнить примерное размещение комнат в здании и расположение всех построек в саду – и это у нее вышло неплохо. Не зря все-таки говорят, что у фотографов хорошая память.

Ближе к вечеру откуда-то из-за леса приползло стадо ленивых, откормленных туч, и полил мелкий летний дождик. Агния прикинулась, что ее это совершенно не волнует, возвращаться в свою комнату-клетку ей страшно не хотелось.

Но долго наслаждаться щедротами природы ей не позволили – в окно высунулась Марина:

– Иди в дом, промокнешь ведь!

Марина была в другом, чистом платье, ничто не напоминало о ее утренних «занятиях», но Агния на горничную просто смотреть не могла.

– Да нормально все… – откликнулась Агния.

– Это у простуды будет все нормально! И вообще, тебе лучше переодеться, скоро хозяева приедут!

Пришлось Агнии вернуться в дом.

Хозяева приедут, радость-то какая! Мол – готовься, девочка, халява кончилась.

Агния вновь побрела в свою комнату. В течение дня, уходя из комнаты, она оставляла у дверей небольшой шарик, который носила как брелок на чехле фотоаппарата. Если бы кто-то проник в комнату без ее ведома, шарик откатился бы в сторону. Но он мирно лежал на месте, дожидаясь хозяйку.

Похоже, ей полностью доверяли.

Агния натянула джинсы и футболку, и плевать на эстетичность! Так привычнее и проще, двигаться, опять же, удобно. Может, если бы она по-прежнему не подозревала, что находится далеко не в гостях у друзей, она выбрала бы что-нибудь поэффектнее. А так – не дождутся.

Дождь за окном лил все сильнее, где-то вдалеке уже глухо порыкивал гром. Часы показывали, что еще только шесть вечера, но из-за приближавшейся грозы стало темно, почти до той степени, когда уже требуется включить свет.

Агния невольно вспомнила о том роковом дне, когда она влезла в дом Кристины: тогда тоже шел сильный дождь. Этот день, собственно, и можно посчитать началом всех ее проблем. И отчего ей дома не сиделось? А еще, в тот день она познакомилась с Даниилом, но от этого тоже мало толку, одни лишь сложности.

Из-за шума дождя и нарастающего рокота грома Агния не сразу уловила мягкое воркование мотора автомобиля. Когда она все-таки услышала, что к дому подъехала машина, то буквально прилипла к окну.

Она и сама толком не знала, зачем ей непременно нужно наблюдать за прибытием своих похитителей. Просто… ну не сидеть же без дела!

У ворот машину встречала Марина в компании рослого детины в черном. Сквозь приоткрытое окно Агния не слышала, о чем они говорят, различила только, что у детины зычный бас, вполне соответствующий его внешности.

К дому подъехал большой джип с затененными стеклами, который вчера и привез ее сюда. Дверца со стороны водителя открылась, и во двор вышел Дима. Детина сразу же подскочил к нему и укрыл его плечи зонтиком, так что дождь лил теперь прямиком на башку мордоворота. Марина ограничилась раболепной улыбкой.

Цирк, да и только!

Агния ждала, что Дима откроет дверцу для своей хозяйки, но он почему-то не спешил это сделать. Вместо этого он сказал Марине нечто такое, что крайне ее обрадовало. Она даже запрыгала на месте, поднимая при этом фонтанчики грязевых брызг, а потом метнулась в сторону белого дома.

А Дима в сопровождении охранника направился к особняку, предварительно поставив джип на сигнализацию. И если затененные окна мешали определить, сидит ли в салоне машины кто-то еще, то его жест поставил точку в этом вопросе.

Дима приехал один, Аллофеи с ним не было. Такого поворота Агния никак не ожидала.

Сначала они, похоже, хотели оставить его привязанным к столу, это было очевидно, но потом что-то в их планах изменилось. Артем сильно сомневался, что тут сработали его доводы и рассказы о том, что происходит с обездвиженным человеком. На его состояние им было глубоко наплевать – без иллюзий.

И все же, вместо того чтобы избавиться от него, как предполагалось изначально, во время своего следующего визита они начали «перепланировку» его клетки. Сперва прикрутили к стене цепь, а потом посадили на эту цепь его – за руку приковали.

Артем к этой идее отнесся без энтузиазма, как и к обстоятельствам своего заточения вообще. Едва его отстегнули от стола, как он предпринял попытку к бегству, пресеченную в двух шагах от полного успеха. Они ведь не ожидали, что уже немного умученный пребыванием в склепе редактор престижного издания и врезать может – а редактор мог! И врезал.

Особенно классно досталось Шуту – он отключился. Бас оказался повыносливее, но и он на некоторое время вышел из строя, согнувшись пополам от боли. Подвело Артема то, что он недооценил Писклю.

Эта девица оказалась ловкой и подвижной, как ртуть. Он надеялся просто оттолкнуть ее в сторону и ринуться вверх по лестнице, тут уж было не до мести, но она схватила его за руку и рванула Артема на себя. Он не удержал равновесия и повалился на пол. Почти сразу вскочил на ноги, но было уже поздно.

Один на один девица не выстояла бы против него и пяти минут, потому что дралась она чисто по-бабьи. Но она и не собиралась с ним дуэли устраивать, в ее задачу входило просто придержать его, пока не придет в себя Бас.

Ну а Бас следовал технике «медведь бьет, потому что медведь сильный». Он не утруждал себя какими-то особыми приемами и видами боевых искусств, просто давил противника своим немалым весом и грубой силой. Артему, измотанному сотрясением мозга и изрядной потерей крови, этого хватило.

В тот вечер количество травм у него здорово прибавилось, хоть коллекцию собирай! Сначала его бил один Бас, потом к нему присоединился очухавшийся и очень злой Шут. Пискля в действе не участвовала, она лишь наблюдала и комментировала.

Он отключился раньше, чем они закончили, и пришел в себя, лежа в луже собственной крови и среди ставшей уже привычной компании улиток. Ему оставили свет, но вряд ли это являлось актом милосердия с их стороны. Скорее они просто любовались тем, что с ним сотворили своими руками.

Артем не боялся. Без переломов как-то дело обошлось, к счастью, ссадины и порезы заживут, да и вообще, боль – не причина для душевного надлома. Наоборот, он очень хотел бы поквитаться со своими тюремщиками, только достойного способа сделать это пока что не имелось в его распоряжении.