Видок. Семена Злобы - Григорий Шаргородский

— Я похож на того, кто может так шутить? — В моем голосе зазвенел металл. — Имейте терпение, господин инквизитор, держать вас в неведении я не собираюсь. Но, чтобы не повторять дважды, предлагаю все обсудить в компании войскового старшины Засулича. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Не стану, — ответил монах, все еще хмуря брови и играя желваками, отчего его бородища шевелилась как живая, но снизив агрессию в голосе. — То достойный воин и верный сын церкви.

Похоже, именно упоминание казака убедило инквизитора в моей серьезности. Если честно, он меня даже немного напугал. Ну не думал я, что упоминание об известном мне местонахождении одержимого взбудоражит инквизитора так сильно.

Боюсь даже представить, что у него там, в телеге, припрятано. Хватает угрожающего вида колотушки. Да и странная серая хламида с капюшоном, пошитая из грубейшего полотна, вызывала серьезные подозрения. Слишком уж нарочито грубой она выглядела, а еще поблескивала на солнце металлическими кольцами, очень искусно вплетенными в ткань.

Одарив друг друга настороженными взглядами, мы практически плечом к плечу направились в сторону казарм, на втором этаже которых находился кабинет войскового старшины.

К счастью, договариваться об аудиенции не пришлось. Мы даже до крыльца не дошли, как на нем появился встревоженный шумом Засулич.

— Что стряслось, Игнат Дормидонтович? — спросил он у меня, а затем настороженно добавил, глядя на монаха: — Брат Иннокентий?

— Здрав будь, казаче, — прогудел монах, к этому времени совершенно успокоившись.

Характер у него явно взрывной, но и настолько же стремительно отходчивый. Впрочем, других на его работу не берут. Не заводись он с полупинка, может, и подумал бы, соваться ли в зубы какой-нибудь твари. А ведь этот сунется без единой лишней мысли.

— Вот этот беспокойный вьюнош хочет поведать нам страшную историю об одержимых и другой мерзкой нечисти, с которой всем верным сынам церкви нашей следует бороться, не щадя живота своего.

Экий он пафос нагнал, но почему же мне тогда слышится слабо прикрытая издевка?

— Если хочет поведать, то мы послушаем, — с неменьшим скепсисом в глазах отреагировал войсковой старшина. — Только не здесь, а у меня в каморке.

Рассевшись вокруг стола Засулича, мы немного помолчали: я — собираясь с мыслями, а казак на пару с монахом — сверля меня нетерпеливыми взглядами.

Ну что же, не вижу смысла темнить и юлить.

Мой рассказ был предельно откровенным и начинался с приезда в Иркутск. О том, чем именно меня заманили в эту заваруху, я скромно умолчал, а все касаемо дела выложил без утайки. Когда закончил, снова воцарилась гробовая тишина, теперь уже по инициативе старших товарищей.

Первым не выдержал войсковой старшина:

— И ты предлагаешь прихватить губернаторшу, опираясь токмо на твой бред, навеянный отравой выжившего из ума шамана? — Его прищур не обещал мне ничего хорошего. — А ежели все это действительно бред и она ни в чем не повинна?

Я уже начал подбирать ответ, но тут пришла помощь, как говорится, откуда не ждали.

— А ежели нет? — прогудел монах. — То, что творится в твоем городе, казаче, мне очень не нравится.

— Только не надо вешать всех собак на меня одного, — возмутился Засулич. — Я тут не самая большая шишка. Вы как хотите, господа борцы с нечистью, но мое дело — порядок блюсти.

— Так и нужно соблюсти порядок, — с легкой подначкой сказал я, за что удостоился свирепого взгляда.

— Ты, молодой, не умничай особо. Лучше скажи, как собираешься заявиться к губернатору и сообщить, что хочешь арестовать его жену.

— А не будет никакого ареста, — спокойно ответил я и, подавив желание выдержать театральную паузу, продолжил: — Уверен, что у капитана дирижабля «Буревестник», что мается в вашей припортовой гостинице, есть прямое предписание от наместника в случае опасности хватать губернаторшу в охапку и бешеным стрижом лететь в Иркутск.

— И ты хочешь отправить проблему прямо наместнику? — хмыкнул монах.

— Никуда она не полетит. Без своих рабов Злоба как без рук. Так что начнет выкручиваться. Мы, как и приказано наместником, применим силу к неразумной бабе, а она начнет швырять нами об стену. И вот тогда кое-какие скептики отбросят сомнения и возьмутся за дело.

— Обещаю, — изрек инквизитор с абсолютно серьезной миной на бородатой морде. — Ежели хрупкая женщина пробьет тобой стену, я тут же примусь изгонять из нее демонов.

— А раньше никак? — поддержал я эту странную игру.

— Раньше — никак, — все так же невозмутимо ответил монах.

— А я подожду вас снаружи, — принял для себя эпохальное решение войсковой старшина.

В принципе, он вообще мог не лезть в эту свару и отсидеться в крепости, отправив с нами кого-нибудь из своих есаулов. Но такие люди в ответственные моменты в кабинетах не отсиживаются.

— Но одно условие, — все же решил настоять на своем войсковой старшина, — пойдем вечером.

— Почему не сейчас? — выдал свое нетерпение монах.

Он все больше и больше напоминал мне учуявшего дичь охотничьего пса. Не думаю, что мракоборец поверил мне на все сто, но бессмысленное сидение в монастыре и давящее ощущение неправильности происходящего в городе довело его до точки кипения.

— Потому что если намечается пробивание коллежскими асессорами стен, то волнение может выйти нешуточное. А мне не нужны ни шум в городе, ни пострадавшие обыватели. Вечером, да еще и в будний день, у нас принято сидеть по домам.

Войсковой старшина тоже вряд ли преисполнился доверия к моим доводам, но полномочия, выданные мне наместником, не особо оставляли ему пространства для маневра.

— Разумно, — прогудел монах. — У меня все необходимое с собой. Так что пойду-ка я в вашу часовенку, испрошу у Господа заступничества в нашем правом деле.

Вот честно, даже не знаю, как относиться к показному пафосу этого персонажа. Может, он действительно фанатик до мозга костей, но почему же мне постоянно мерещатся в его словах издевка и ирония?

Засулич занялся подготовкой своих людей, а я вернулся в отведенную мне комнату. Там я застал интересную картину. Намия сидела на застеленной кровати и, сделав умилительно-распахнутые глаза, слушала заливавшегося соловьем Чижа. Уверен, он успел разболтать ей намного больше, чем того требовал здравый смысл.

Мое появление прервало эту идиллию, и то, с каким удивленным испугом уставился на меня Осип, говорило, что без кое-каких чар здесь не обошлось. Мало того, мой нос уловил в воздухе ароматный дымок. Вряд ли сахалярка решила курнуть, так что она тут точно что-то нашаманила.

— Правило номер один, — строгим тоном начал я, пристально глядя в глаза девушке. — Никаких одурманивающих чар против своих. По крайне мере, без разрешения. Нам сейчас нужно проветривать комнату?