Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Ниски не склонны к придворной болтовне. Разговор был закончен, и Ган Даха повел Мириамель и Юргена через огромный зал обратно к лестнице. Мири была озадачена и встревожена странным предупреждением, и только после того, как они подошли к последнему пролету, поняла, что все это время Юрген молчал.

– С тобой все в порядке, Юрген? – спросила она.

Он ответил не сразу, и они успели подняться на несколько ступенек.

– Я поклялся вас защищать, ваше величество. Мне известно все то хорошее, что сделали вы и король Саймон, и я слышал о множестве странных вещей, которые вам довелось увидеть. Но не уверен, что до сегодняшнего дня в них верил.

Мириамель позабавили слова Юргена, несмотря на тревогу, которую она испытывала после разговора с ниски.

– А теперь ты веришь? – спросила Мири.

– Я должен поблагодарить вас, ваше величество. – А потом, к ее удивлению, он попытался опуститься на колени на узких ступеньках лестницы.

– Встань, Юрген, пожалуйста.

Он встал. Она видела, как покраснели его щеки, когда Ган Даха распахнул дверь и они вошли в зал гильдии.

– Я прошу прощения, ваше величество, – сказал рыцарь. – Но я хочу вас поблагодарить. Я спрашивал себя, смогу ли когда-нибудь увидеть нечто столь же удивительное, как то, что довелось пережить вам и королю. И вот теперь увидел. Я… я не знаю, что еще сказать.

– Я рада, что доставила тебе удовольствие, – сказала Мириамель, – но я надеюсь, что ты никогда не увидишь куда менее приятные вещи, с которыми пришлось столкнуться Саймону и мне. – Фройе и стражники уже спешили к ней навстречу, и на лице графа появилось нескрываемое облегчение. – Я каждый день мечтаю забыть многие из них.

«Семнадцатый день тьягара, год 1201 от Основания.

Мой дорогой лорд Тиамак, приветствую вас. Надеюсь, Бог даровал здоровье вам, вашей леди и нашим королю и королеве.

Я пишу вам из Кванитупула, куда добрался два дня назад после морского путешествия. Казалось, наш корабль останавливался в каждом порту каждого острова и на каждом дюйме побережья. Сейчас я сижу в обеденном зале гостиницы, которая когда-то называлась «Чаша Пелиппы», а теперь – «Добро пожаловать в гавань», совершенно обманчивое имя…»

Брат Этан поднял голову и посмотрел в сторону входной двери, откуда доносился шум.

– Ты куда собрался, Мади?

Его проводник, который пересек зал с необычной для себя ловкостью, повернулся к Этану с выражением глубокого разочарования на лице.

– Что вы имеете в виду, отец Этан, мой дорогой? Я собирался выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Вы же видите, какой сегодня жаркий день. Бог нас любит, но я потею, как ломовая лошадь.

– Не думаю, что ты такой уж мокрый, в особенности если подумать о твоем рте и горле. Бог ненавидит пьяниц, Мади. – Этан бросил на него строгий взгляд. – Но я останусь здесь и намерен писать письмо еще некоторое время, а для тебя у меня пока нет поручений. Если хочешь, можешь идти. Но возьми с собой детей. – Он махнул рукой в сторону Плекто и Парлиппы, которые лежали на полу, разморенные от жары и после преследования несчастного гостиничного трехногого пса.

Собака показывала им зубы и рычала, но вставать не собиралась, как и дети.

– Но отец Этан, – возразил Мади, – им будет намного полезнее понаблюдать, как вы работаете, – праведный человек, совершающий достойные дела. Я стараюсь их правильно воспитывать, в особенности рассказами о Боге Усирисе, Древе Казни и тому подобном, но они меня не слушают.

Он старательно сотворил Знак Дерева на груди своей не слишком чистой куртки.

Действительно ли Мади учил детей религиозным догматам, оставалось вопросом открытым. Этан не раз слышал, как Мади обещал своим детям, что Бог их убьет, если они не будут поступать так, как он им говорит, – но едва ли Этан мог возражать, оба маленьких существа отчаянно нуждались в исправлении. Когда он остановился в Репра Вессина, Этан наткнулся на них на площади, где они занимались обычной работой. Завязав ногу Парлиппы так, чтобы из-под рваной одежды выглядывала только одна нога, Плекто умолял прохожих помочь своей несчастной сестре-калеке парой монеток.

– Быть может, немного позже мы почитаем вместе книгу Эйдона, – сказал Этан. – Я думаю, мы сможем извлечь полезный урок из истории о «Мамарте и лжецах». Но сейчас забери своих детей с собой, чтобы я мог спокойно поработать.

Мади покачал головой.

– О, это так трудно, отец Этан. Ужасно трудно.

– В последний раз тебе повторяю, я не «отец», а «брат» – брат Этан. Я принадлежу к ордену Сутрина.

– Прекрасный орден, – с надеждой сказал Мади. – Благотворительность, доброта, милостыня для бедных – чудесные вещи, благослови вас Бог и сохрани.

Этан бросил на него суровый взгляд.

– Я знаю, что ты не потратил и половины монет, которые я дал тебе вчера в этой комнате, так что даже не пытайся просить еще.

Мади вышел в дверь, продолжая качать головой, и его дети последовали за ним.

– Путешествия должны прибавлять человеку мудрости и великодушия, – бросил он через плечо. – Что случилось с благородной душой, с которой я познакомился на причале в Эрчестере? Я боюсь перемен, которые в вас происходят, брат.

«Вы оказались правы, милорд, когда сказали, что во время путешествия я увижу вещи, которые меня изменят и которые я запомню навсегда. Когда мы обогнули мыс и я впервые увидел Наббан, я был удивлен и не мог не подумать о Святом Велтире из нашей Книги Пророков, впервые увидевшем огромное количество белых башен, – тогда он сказал: «Вот город, великий, как нация, огромный, точно море. Живущие здесь люди должны быть могущественными и еще больше нуждаться в слове Божьем, чем в любом другом месте перенаселенной земли».

В районе старой гостиницы Джошуа, где мы сейчас остановились, все выглядит, как в любом месте побережья Кванитупула. На самом деле, из-за множества каналов, плавучих домов и хижин на сваях, уходящих в болота, почти все побережье города находится на границе топей.

Гостиница, которой когда-то владел Джошуа, за прошедшие годы поменяла четырех хозяев и дважды получала новое имя, насколько мне удалось выяснить, но не исключено, что были и другие. Весь вчерашний день я потратил на поиски старейших обитателей улицы, чтобы проверить, действительно ли данное заведение звалось «Чаша Пелиппы», ведь теперь это название практически забыто.

Ныне им владеет мужчина столь худой и с таким кислым выражением лица, что я восхищаюсь каждым, у кого нет такой задачи, как у меня, и кто решает здесь остановиться. Но ни старый скряга, ни кто-либо другой не сохранили сколько-нибудь полезных воспоминаний о принце, его жене и детях, не говоря уже о том, куда они отсюда ушли, хотя одна старая женщина поведала мне, что помнит мужчину, у которого было «такое же имя, как у сына старого короля», и еще она сказала, что он был «красивым, высоким парнем». Конечно, можно предположить, что у него не только было такое же имя, но также недоставало руки. Вероятно, я слишком многого жду от обычных людей, у которых хватает собственных забот.