Сумрачная душа - Наталья Александрова

– Ох, опасаюсь я, – промолвил Петер, но не посмел ослушаться и зашагал за привратником. Хозяин же вошел в открытую дверь, за которой оказался просторный зал с высокими сводами.

В глубине зала пылал камин, однако он почти не согревал огромное помещение. Из-за толстых каменных стен в зале было, пожалуй, холоднее, чем на улице.

Молодой дворянин задержался на пороге, оглядываясь.

Как и весь замок, этот зал носил на себе печать упадка и запустения.

Когда-то, должно быть, он знавал лучшие времена, под этими сводами собирались многолюдные сборища, вино лилось рекой. От тех времен остались ковры и шкуры на полу, гобелены на стенах. Но все это было вытертое и прорванное, ковры местами прожжены, гобелены изодраны в клочья. Даже каменные плиты пола были выщерблены и расколоты.

Возле пылающего камина стояло массивное кресло с высокой резной спинкой. В нем кто-то сидел, но поскольку кресло было обращено к огню, гость не мог видеть этого человека, только костлявую тощую руку, обтянутую потертым бархатом, которая неподвижно лежала на подлокотнике кресла.

– Приветствую вас, господин мой! – проговорил молодой гость в спинку кресла, как подобает в таких случаях воспитанному человеку. – Приветствую и сердечно благодарю за гостеприимство, какое вы оказали бедному путнику!

Послышалось хриплое, натужное дыхание, ножки кресла заскрежетали по каменному полу, и кресло развернулось, так что гость смог наконец разглядеть гостеприимного хозяина.

Хозяин замка был стар. Он был более стар, чем самые старые люди, которых доводилось встречать молодому дворянину. Казалось, ему столько же лет, сколько самому этому полуразрушенному замку. Хозяин был облачен в поношенную и выцветшую одежду, некогда сшитую из дорогого бархата и отороченную куньим мехом, но давно уже утратившую и прежний цвет, и прежний достойный вид. Из рукавов одеяния торчали руки, тощие и кривые, как ветки высохшего дерева. Голова, обтянутая сухой, как пергамент, кожей, более напоминала голый череп вроде того, что гость видел на картине в приходской церкви.

В довершение ко всему в багровых отсветах пламени, которые отбрасывал камин, гость разглядел мертвые, слепые, подернутые белесой пленкой глаза хозяина.

В первый момент молодому дворянину показалось, что в хозяине замка не осталось никаких признаков жизни, но тот разрушил это впечатление, пошевелившись, и тихим, словно шелестящим, голосом проговорил:

– Приветствую тебя, Конрад, барон фон Брасс унд Воринг! Рад оказать тебе посильное гостеприимство, хотя, видит Бог, жилище мое бедно и стол мой скуден.

– Откуда, господин мой, вы узнали мое имя? – изумленно воскликнул гость, невольно отступив на шаг. – И как вы узнали меня, если Всевышний лишил вас зрения?

– Я так давно не вижу солнечного света, – ответил хозяин, – так давно, что научился видеть внутренним взором. А что до того, как я узнал твое имя – так о нем говорит герб на твоей одежде. Кроме того, знакомый священник сообщил мне о твоем возможном приходе.

Объяснение звучало несколько неправдоподобно, однако Конрад решил, что задавать гостеприимному хозяину новые вопросы будет невежливо.

Тем временем хозяин замка хлопнул в ладоши.

Боковая дверь комнаты тут же отворилась, и вошел давешний привратник, неся деревянный поднос, уставленный кушаньями. Он водрузил поднос на невысокий столик, придвинул жесткий стул для гостя и с поклоном удалился.

– Сердечно прошу вас отужинать со мной, – весьма вежливо произнес хозяин замка. – Хотя, прежде чем предлагать вам еду, я должен представиться.

Он церемонно приподнялся, хоть и не без труда, и произнес тем же едва слышным голосом:

– Симон де Брасси, граф Ламуэн, владетель Омбрейский и Лимский к вашим услугам. Впрочем, от всех этих наследственных владений остались одни только названия, кроме этого бедного замка, у меня уже давно ничего нет.

– Это высокая честь для меня! – отозвался Конрад, низко поклонившись. – Мое имя вам уже известно…

– Так что покончим с церемониями, и прошу вас отведать жалкую стряпню моего Робера!

Только теперь Конрад почувствовал, до чего он проголодался. Вооружившись ножом, он набросился на блюдо жареной баранины, то и дело запивая мясо красным вином. Вино было отменным, такого ему давно не приходилось пробовать.

Разделавшись почти со всем угощением, Конрад заметил, что хозяин даже не притронулся к еде. Уж не отравлена ли она?

Он не успел ничего сказать, как граф, словно прочтя его мысли, прошелестел:

– Не волнуйтесь, друг мой! В моем возрасте потребности человека делаются крайне невелики. А чтобы вы не думали, что кушанье отравлено, я отведаю небольшой кусочек… – И он, подцепив на кончик ножа кусок баранины, отправил его в рот.

– Что вы, господин граф, у меня и в мыслях такого не было! – воскликнул Конрад, густо залившись краской.

Вскоре с трапезой было покончено, и он откинулся на спинку стула, сыто отдуваясь.

– Хорошему хозяину следовало бы отпустить вас в опочивальню, – проговорил граф смиренно. – Однако я прежде хотел кое-что вам сообщить. Более того – хотел бы обратиться к вам с одной просьбой, довольно существенной…

– Я весь внимание, – вежливо ответил Конрад. – И всякая ваша просьба для меня – закон…

– Не спешите, мой молодой друг, не спешите! Вы еще не слышали моей просьбы, может быть, она покажется вам слишком странной или обременительной…

Граф еще немного помолчал и продолжил так же тихо:

– Дело в том, мой друг, что я совсем не случайно пригласил вас в свой замок…

– Что? – удивленно перебил его гость. – Разве вы пригласили меня? Я свернул сюда совершенно случайно, заметив огонь в вашем окне и понадеявшись на ночлег…

– В мире нет случайностей, мой молодой друг! Все наши поступки, все так называемые случайности предопределены заранее, записаны в книге судеб, как сказали бы древние. Вот, например, вы… оставив отцовский дом, оставив родную Тюрингию, вы отправились на юг Франции, чтобы найти службу у графа Тулузского…

– Откуда вы это знаете? – спросил Конрад, удивленно вглядываясь в лицо слепого.

– Я вам уже говорил, мой молодой друг! Мой внутренний взор проникает далеко за стены этого замка. Но действительной причиной вашего прихода в мой дом является то, что мы с вами – родственники, хотя и носим разные имена… Дело в том, что мой внучатый племянник Анри де Брасси много лет тому назад переселился в земли курфюрста Саксонского. Приняв саксонское подданство, он сменил имя и стал Генрихом фон Брассом. Позднее за верную службу курфюрст даровал ему обширное имение и добавил к его имени вторую часть. Так саксонские де Брасси стали фон Брасс унд Ворингами…

– Но это было… это было триста лет назад, – растерянно проговорил Конрад.

– Да, это было давно… – прошелестел граф, прикрывая невидящие глаза и словно погружаясь в воспоминания. – Анри был пылким юношей… с ним было трудно найти общий язык.