Безупречный план - Виктория Волкова

— Но я не понимаю, почему именно к тебе обратился Линник, если материал сдавал твой отец?

— Потому что папа перехитрил сам себя, — улыбнулся Егор. — Чтобы никто из его врагов ничего не заподозрил, отец сдавал материал под моим именем. Все. Занавес.

— Получается, что ты нарушил условия завещания, — изумленно пробормотала Настя.

— Ну, во-первых, ничего я не нарушил. Все выполнено точно, как там прописано. А во-вторых, из-за тебя я бы и вовсе его порвал. Конечно, хорошо получить наследство Ильи Семеновича в придачу к тебе. Но я согласен и на одну тебя.

— Почему? — перебила его Настя.

— Вот ты просто обожаешь допросы, Анастасия Васильевна! — с горечью хмыкнул Кайман и, прижав жену к себе, прошептал: — Потому что люблю тебя!

— Я тебя тоже люблю, — всхлипнула она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Наверное, всю жизнь любила, — призналась она. — А ты считал меня непроходимой идиоткой…

— Ага, — хмыкнул он, прижимая ее к себе. — Только все бросал и несся спасать по первому зову.

— Если бы не ты, меня бы уже давно Курбатов убил, — прошептала Настя.

— Не думай об этом, он тебя никогда не достанет. Я позабочусь. Ты и малыш — моя семья. И я вас в обиду никому не дам, будь уверена. Курбатова нужно остановить, и я на все пойду, только бы ты могла ходить по улицам не оглядываясь. Чтобы наши дети росли в безопасности…

— С этого момента поподробней, — попросила Настя, всматриваясь мужу в лицо. Он вгляделся в ее глаза, полные слез, заметил, как на солнце волосы отливают позолотой, остановил взгляд на губах, припухших от поцелуев и безумно желанных.

— А что ты хочешь услышать? — поинтересовался лукаво. — Заведем еще парочку мелюзганов. Только более традиционным способом.

— Обойдемся без помощи доктора Линника, — фыркнула она.

— Хорошенько потренируемся, — слабо улыбнулся он.

— Я согласна, — хихикнула Настя и тут же тревожно поинтересовалась: — Егор, получается, мы обманули твоего отца. Он на нас понадеялся, а мы…

— Ему уже все равно, Насюш, — хмуро пробормотал Егор. — Царствия небесного он вряд ли удостоится, а в геенне огненной ему не до того будет.

— А я свечки поставила, попросила боженьку даровать Илье Семеновичу вечный покой.

— Спасибо тебе, что замолвила словечко за старого афериста, — кивнул Кайман. — Формально мы ничего не нарушили, никого не обманули. Естественно, в этот маленький секрет мы никого посвящать не станем…

— Даже Бэллу?

— Не нужно ее волновать по пустякам, — заметил Егор, сжимая ладошку жены. — У мамы свои тайны, у нас свои.

Белоснежная вилла на фоне голубого неба и лазоревого моря казалась волшебным замком. Но внутри чувствовалось запустение, и странный персонал бесцельно бродил по комнатам, даже не подумав смести паутину, притаившуюся в углу холла.

«Неужели тут поселятся Легатовы?» — хмыкнула про себя Оксана и уже собралась полюбопытствовать у Патрикеева, как наткнулась на его суровый взгляд и перекошенную челюсть.

— Что-то случилось? — чуть слышно пролепетала, кося под наивную дурочку.

— Да, — поморщился Константин, а потом, схватив ее за руку, втянул в первую попавшуюся комнату и приказал:

— Давай звони своему сообщнику. Пусть приезжает. У нас мало времени.

— Какому… — поперхнулась Оксана и, увидев свирепый взгляд Патрика, заплакала. — Я хотела его сама поймать! Он мою сестру убил! Помоги мне, Костенька, Христом богом прошу!

— Про сестру знаю, — кивнул Патрикеев. — Мне Лукин сообщил, и о твоей идее поймать Курбатова на приманку тоже, — рыкнул он и добавил сурово: — Это какие мозги нужно иметь, чтобы подставить Настю, Анастасию Васильевну, то есть? Кайман тебя по стенке размажет, — он глянул брезгливо на Табуретку и приказал: — Звони своему дружку, сообщи, что Егор с Настей приехали. Пусть поторопится…

— Но их же нет, — удивилась Оксана.

— И не будет, — отрезал Костик. — А ты, если не хочешь очутиться в припортовом борделе, сделаешь, как я тебя прошу. И тогда, возможно, я смогу отговорить хозяина вон тех громил, что сидят на террасе, не сдавать тебя туда. Поняла?

— А если я откажусь и просто удеру? — встала в позу Гуляева.

— Отправишься ублажать матросов с триппером, — передернул плечами Патрикеев. — Я не шучу, Оксана, и не запугиваю. Или ты сотрудничаешь с нами, или Христофор Бараниди тебе составит протекцию в самое худшее из здешних заведений. Имей в виду, с виллы ты просто так выйти не сможешь. Каждый твой шаг под контролем. Ну удерешь ты… Так Курбатов тебя в России найдет. Зачем ты звонила ему?

— Мне нужно отомстить за сестру, — снова заплакала она. — Я не знала, как завлечь Курбатова. Если вы мне поможете…

— Если ты нам поможешь, останешься живой, — входя в комнату, пробасил невероятных размеров толстяк с абсолютно лысой башкой. — Давай звони подельнику, я долго ждать не намерен, — велел Фора и цыкнул на притихшую Табуретку: — Время пошло. Если через пять минут не позвонишь Курбатову, через десять — поедешь в Ираклион и еще успеешь в вечернюю смену выйти.

— Вы серьезно? — ужаснулась Гуляева, до конца не веря, что сейчас, в двадцать первом веке, можно обречь человека на пожизненное рабство.

— А я похож на клоуна? — нехорошо усмехнулся Христофор.

— Я смогу уехать домой, если выполню все ваши условия? — мяукнула она, понимая, что именно этот лысый толстяк в два счета распорядится ее судьбой и не поморщится. А правильный парень Костя Патрикеев даже пальцем не шелохнет, чтобы спасти ее.

«Он ничего не сможет сделать, — напомнила себе Оксана. — Ты сама виновата, что попала, как последняя дура. Если не этот жирный Фора, значит, Курбатов с тобой расправится».

— Я согласна, — кивнула она.

— Вот умею я, Костик, баб уламывать, — хохотнул Христофор и уже собрался сесть на плетеный ротанговый стул, когда завизжал сотовый. По мере разговора лицо Христофора сделалось мрачным, и крутой непробиваемый толстяк сморгнул слезы, внезапно появившиеся на глазах, и спокойно пророкотал в трубку:

— Я с тобой, Бэллочка. Сейчас кто-нибудь из ребят подъедет, поможет.

Он поморщился, закончив беседу, и, сжав в потной ладони трубку, рыкнул зло:

— Хватит ломаться, курва! Время пошло. Хоть сама под Курбатова ложись, но чтобы в течение трех дней эта тварь здесь объявилась. Поняла?

И бросив взгляд на изумленного Патрикеева, добавил горестно:

— Илья умер, старый мой дружок. Как я без него? — и сжав зубы, заторопился к выходу. Лишь на секунду замер в дверном проеме. — Костя, если через пять минут звонка Курбатову не последует, позови Алексиса, — велел он и величественно отбыл.

— Жалко Илью Семеновича, — пробормотала Оксана, — хороший такой старичок был.