Цитатник бегемота - Ярослав Смирнов

— Мне кажется, — возразил Иван, — что всегда можно придумать что-то новенькое — например, мир завоевать…

— Э-эй, — позвал Фома. — Кто-нибудь есть дома?.. я говорю не о голодающих, и не о разжиревших латифундистах, и даже не о всяких твоих Македонских… в конце концов, они все смертны, а говорю я о тех, кто действительно может выполнить в принципе любое свое желание и так желать до бесконечности, понимаешь ли ты, дубина стоеросовая, пушечное мясо?

Иван насупился.

— Чего…

— Ладно-ладно. — Фома успокаивающе поднял руку, — В принципе я вполне допускаю, что все они по-настоящему счастливы и, так сказать, блаженны. На этот счет существуют различные теории, а у меня, видишь ли, есть своя.

— Ну и катись ты со своими теориями, — начал Иван, повышая голос. — Ты…

— Подожди, — перебил его Фома. — Посмотри-ка… Иван посмотрел. Вдалеке показался одинокий рыцарь.

— Ну и что там такое? — спросил он недовольно.

— Вот то там такое, — передразнил его Фома вполголоса. — Ты у нас счастливчик, сэр… э-э… Как, кстати, твое имя, извини за навязчивость?

— Меня зовут сэр Иан, — ответил Иван, пропустив стихоплетовский сарказм мимо ушей. — Мой девиз всегда таков… гм… а! «Я вернусь!»

— Странный несколько девиз, — усомнился Фома.

— Ничего. Наступит время, и его узнает весь мир… — рассеянно сказал Иван, вглядываясь в приближающуюся темную фигуру.

— Да? Может быть. Хотя я лично не вижу ничего в этом хорошего… Так вот, сэр Иан, ты счастливчик- в некотором роде, конечно, поелику к нам приближается сам сэр Ланселот Озерный, и направляется он с очевидным намерением снести тебе голову.

— Это почему?

— Ну, во-первых, потому что он всегда так делает… а во-вторых — хватит и первой причины. Да, еще Озерная Дева, которую ты укокошил, — она, по-моему, его родственница.

— Ланселот, говоришь? — пробормотал Иван, разглядывая остановившегося шагах в пятидесяти от них рыцаря. — Имя-то известное…

— Куда уж известнее, — с готовностью подтвердил Фома, предусмотрительно отъезжая в сторону. — На профессиональном ристалище провел восемьдесят тысяч четыреста тринадцать боев, в восьми тысячах четыреста двенадцати одержал победы — и всегда за явным преимуществом.

— Впечатляет, — согласился Иван.

— Готов ли ты, доблестный сэр, признать прекрасную Джиневеру самой распрекрасной изо всех прекраснейших дам и биться со мной по этому поводу? — прогрохотал башнеподобный Ланселот из-под опущенного забрала. Конь и доспехи у рыцаря были вороные.

— Не понял, — действительно не понял Иван. — По какому поводу биться?..

Ланселот смешался. Было очевидно, что до всех остальных эта изысканно куртуазная и предельно вежественная фраза всегда доходила без особых проблем.

— Ну… — в затруднении проговорил он. — Ты признаешь, что Джиневера всех прекрасней и милее?

— Да пожалуйста, — пожал плечами Иван. — Мне-то что?

— Тогда давай биться, — решительно сказал непогрешимо логичный Ланселот и взялся за копье непомерной длины.

Иван покачал головой, усмехнулся, напялил шлем и поудобнее ухватил щит и свое копье.

Ланселот развернул своего коня, отъехал шагов на тридцать и повернулся. Иван не стал показывать противнику спи- и заставил своего коня, пятясь, отойти шагов на двадцать.

Ланселот пригнулся, выставил копье и словно вихрь помчался навстречу Ивану. Иван тронул своего коня с места.

Ланселот пер как танк: черный плащ лихо развевался за плечами, копье было наставлено точнехонько Ивану в правый глаз. По всему выходило, что известный мастер поединка шуток шутить не любил.

В последний момент Иван пригнулся, и Ланселот про. мазал: глаз Ивана, равно как и остальные части его тела остались невредимы.

Впрочем, сам Иван тоже не попал в цель.

Ланселот заревел от ярости, развернул своего коня и снова помчался навстречу сопернику. Иван в точности повторил его маневр.

Они сшиблись, и на этот раз результативно: ослепленный яростью Ланселот поразил копьем пустоту, а Иван попал точно в центр щита противника.

Рыцарь в вороных латах пулей вылетел из седла и с грохотом обрушился на землю.

Иван слегка оторопел и осадил своего коня. Честно сказать, он не ожидал такого успеха.

Но Ланселот оказался крепким парнем: хоть и с трудом, но все же довольно быстро он поднялся на ноги и теперь стоял, взрыкивая и трясясь от бешенства.

Шлем слетел с его головы, явив миру длинные черные волосы, белое ощеренное от злости лицо и встопорщенные усищи. Вращая от ярости глазами, Ланселот вытащил огромный меч и стал размахивать им как сумасшедший.

Иван тоже снял шлем, соскочил с коня, обнажил чудесный клинок и стал осторожно приближаться к противнику.

Стало очевидно, что Ланселот не владел собой в полной мере. Оно и понятно: ничего себе, сильнейшего рыцаря Круглого Стола вышибли из седла, как сопливого новичка, и кто! неизвестный выскочка. Ладно, сейчас все станет на свои места…

Ланселот замахнулся похлеще легендарного Портоса (а тот, как известно, мог на замахе испугать целую армию) и обрушил свой меч на Ивана. Попади он, куда хотел, быть бы беде: такими ударами стены прошибают. Но не получилось: Иван аккуратно ушел в сторону, и весь богатырский замах пропал втуне.

Ланселот, распалившись, снова размахнулся чуть ли не до Луны и снова ударил — с тем же результатом, то есть без него. Еще раз он попытался уязвить Ивана — и опять тщетно. Их клинки даже не соприкоснулись.

Иван держал меч двумя руками. Когда-то он, следуя моде, обучался поединку на самурайских мечах и кое-что запомнил с тех пор. Он видел недостатки Ланселота: тот явно привык полагаться только на свою, видимо, неимоверную, силу: похоже, здешним ребятам было все равно — что дрова рубить, что мечами размахивать. Никакого умения. Тем более что и дров наверняка здесь никто не рубил…

Разумеется, попади Ланселот по Ивану своим тяжеленным мечищем, все было бы кончено, но известный рыцарь был все-таки слишком неповоротлив. Однако надо было отдать ему должное: как опытный боец, он скоро понял, что происходит что-то не то, погасил безумный блеск в глазах и стал заметно осторожнее в своих движениях.

Он сделал несколько ложных выпадов, но Иван легко уходил от тяжелого меча.

Внезапно Ланселот взревел как бык и бросился вперед. Ивану стал надоедать поединок, и поэтому он решил не уклоняться.

Сверкнула чудесная сталь, и Ланселот, споткнувшись, растянулся на траве. Он тут же вскочил и недоуменно посмотрел на обломок клинка в своей руке. Меч Ивана срезал его по самую гарду.

— Ну вот, — сказал Иван, четким движением стряхнул воображаемую кровь с Эскалибура и вложил его в ножны. — а ты говоришь — Джиневера…