Лес пропавших дев - Джун Хёр

мне имя: Ынсук из Согвипхо. Это имя я и сказал эмиссару. Я… теперь я сожалею об этом.

Я покачала головой. Все казалось логичным, но ясной картины все равно не вырисовывалось. Деревенский старейшина Мун нанял Ссыльного Пэка, чтобы тот обыскал Чеджу и нашел для эмиссара красивую девушку. Ничего преступного в этом не было. В конце концов, это эмиссар увез Сохён-Ынсук.

– Но Ынсук, девушке, которая заменила вашу дочь, каким-то образом удалось сбежать, и несколько месяцев спустя она вернулась в Новон. Прожила в деревне два года и погибла в лесу. Очевидно, ее убили. – Я взглянула на протокол расследования, который держала в руках. На обложке черными чернилами был выведен год: 1421. – В тот же день в лесу видели человека в белой маске, который фигурирует и в деле о пропавших тринадцати…

– По всей видимости, Ссыльный Пэк действовал без моего ведома, – обеспокоенно произнес старейшина Мун. – У меня возникало такое подозрение. Не знаю, зачем ему понадобилось похищать еще тринадцать девочек.

Я никак не могла отделаться от навязчивой мысли: смерть Сохён была выгодна в деревне только одному человеку, и этим человеком был старейшина. Если Сохён узнала, что старейшина подкупил посланника, она бы всем об этом рассказала, и тогда он бы потерял все, он был бы опозорен.

Тем не менее я кивнула, решив ему подыграть.

– Я тоже так думаю. Никак не могу понять зачем.

Я взглянула на Чхэвон. Она сидела молча, опустив глаза. Не проронила ни слова во время нашего разговора.

– Должно быть, вы устали, госпожа.

Девушка пригладила зеленый чангот, сиявший при свете свечей, и ничего не сказала. Молчаливая тень отца, во всем послушная ему.

– Уже поздно, – прошептала я. – Мне пора. Инспектор Ю обещал зайти к шаманке сегодня вечером.

– Мы встречались с ним сегодня. Он ушел некоторое время назад, перед тем как мы вышли прогуляться с Чхэвон. – Старейшина Мун глянул в сторону двери. – Ночь уже на дворе.

Я обернулась к решетчатому окну, обитому бумагой ханджи. За окном все было черно, через бумагу больше не просачивался оранжевый свет заходящего солнца. Мне стало не по себе.

– Могу отправить слугу за инспектором Ю. Приглашу его сюда, в поместье. Хочешь? – Он обернулся к дочери, будто хотел попросить у нее прощения. – Я все ему расскажу, я устал скрывать правду.

– Вы не все мне рассказали?

– Нет, не все. – Старейшина нежно обнял дочь за плечи. – Ты скоро все узнаешь, как только приедет инспектор Ю.

Я вздохнула с облегчением. После объяснений старейшины наверняка все станет ясно.

– Тогда я почитаю протокол, пока инспектор Ю не приехал.

– Как хочешь. – Старейшина Мун повернулся, чтобы уйти, но неожиданно остановился: – Прими мои соболезнования, мне жаль, что твой отец погиб.

Облегчение испарилось. Острая боль вновь пронзила мне сердце.

– Я видел, в каком состоянии его останки. – Он нахмурился и недоуменно покачал головой. – Как тело могло не разложиться! Такая влажность на Чеджу. Колдовство какое-то. А пока… – Он махнул рукой в сторону низенького столика. – Почитай протокол, особенно те части, где упоминается шаманка Ногён. Мне кажется, именно на нее стоит обратить внимание.

Глава восемнадцатая

Как только я осталась одна в библиотеке, я сняла пальто, прислонила чукчандо к стене и села, скрестив ноги, перед столиком, на котором лежали протокол расследования и мой дневник. Я сравнивала записи. Все, что рассказали мне Кахи и старейшина Мун, совпадало с отчетом, вложенным в протокол. Шаманка Ногён последней видела Сохён живой, и свидетельница слышала, как Сохён сказала: «Я больше не Ынсук. Ынсук умерла в королевстве за морем, где ее лишили чести».

Теперь я поняла, что она имела в виду. Меня пробрала дрожь, не хотелось об этом думать, и потому я пролистнула поскорей несколько страниц. В тот день, когда старейшина Мун предложил мне прочитать свой отчет, он сказал мне еще кое-что. Я медленно переворачивала страницу за страницей, надеясь, что вспомню.

О чем еще мы говорили тогда?

О его дочери.

О колдовстве.

Он сказал, что его жена ездила к шаманам, чтобы они помогли их дочери справиться с бессонницей, и что сам он не верит в колдовство. И все же… несколько минут назад он заявил нечто совершенно противоположное. По его мнению, тело отца не подверглось разложению из-за колдовства.

«На несоответствия и противоречия, – читала я в третьем дневнике отца, – стоит обратить внимание».

– Агасси. – За решетчатой дверью возник силуэт. – Я принесла вам теплый чай.

Я велела служанке войти. Долговязая девушка поставила поднос на столик и сняла с него пиалу и чайник. Я делала вид, что читаю, а на самом деле пыталась вспомнить все наши встречи со старейшиной. И тут мне вспомнился еще один странный разговор. Старейшина Мун сказал, что Ссыльный Пэк не может быть преступником, что это слишком очевидный вариант и что отец наверняка арестовал бы его, если бы он был виновен. Именно поэтому я перестала подозревать Пэка. И все же именно Ссыльный Пэк нашел для эмиссара Сохён, а потом, скорее всего, убил ее. И старейшина прекрасно об этом знал.

Служанка ушла, а я взяла зеленую керамическую пиалу с теплым травяным чаем и сделала глоток. Значит, старейшина Мун пытался специально запутать меня, сбить с толку? Возможно, когда приедет инспектор Ю, все прояснится, старейшина расскажет правду. Так хотелось верить ему.

Я так глубоко задумалась, что потеряла счет времени, а когда очнулась, удивилась, что инспектор Ю так сильно задерживается. Когда же он приедет? Я встала, подошла к шкафу и поставила протокол расследования обратно на заставленную полку. На других полках было еще много разных книг: о политике, об истории, о медицине. Я выбрала книгу по медицине.

Отца отравили растением кён-по буджа. Я до сих пор была в этом убеждена. Мне захотелось прочитать подробнее об этом яде. В книге оказалось множество подробных рецептов от той или иной болезни, даже от отравления, но о кён-по буджа я ничего найти не могла. Я перелистнула несколько страниц назад, заметив что-то. Но нет, это оказался рисунок какого-то другого растения. Я вытерла лоб, в библиотеке стало очень жарко. Слишком сильно топили печь под полом, он буквально обжигал мне ступни. Я листала и листала, пока не остановилась на странице с загнутым уголком. Интересно, почему загнут уголок, видимо, здесь написано что-то важное…

Но тут книга выскользнула у меня из рук. Живот будто пронзило острое лезвие. Согнувшись пополам от боли, я рухнула на пол. «Наверное, месячные начались, – попыталась успокоить я себя, – ничего страшного». Следующая волна