Нострадамус - Алексей Пензенский

Поэтому неудивительно, что в катренах Нострадамуса мы в изобилии встречаем аллюзии на минувшие исторические события – от глубокой древности до первой половины XVI столетия.

Так, в четверостишии 1—40 речь идет о событиях 1254–1263 годов:

В 1204 году Византийская империя, почти целиком захваченная крестоносцами, временно прекратила свое существование. Французский король Людовик Святой, попавший в плен к мусульманам в Египте, был выпущен за выкуп на свободу и, вернувшись в 1254 году во Францию, причастившись и исповедовавшись, издал ордонанс, регулирующий правила чеканки монеты. Почти одновременно, в 1261 году, никейский узурпатор Михаил VIII Палеолог разгромил крестоносцев, отбил у них Константинополь и восстановил Византийскую империю, возложив на голову корону ромейского автократора – императора. Греческая православная церковь, более полувека бывшая в подчинении у римского папы, вновь расправила крылья: на земли Византии вернулся «восточный закон». С точки зрения Запада, конечно, это было не освобождение, а раскол (схизма).

В катрене 1—53 Нострадамус сводит воедино центральные события первой половины XVI века – Реформацию и испанскую колонизацию Америки. Американское золото позволило Испании на короткое время стать самой богатой страной Европы. Вскоре, однако, избыток золота на рынке привел к «революции цен», инфляции и экономическому банкротству государства:

В катрене 1—57 мы встречаем цитату из античного романа:

В «Сатириконе» Петрония (CXXIV, 1) этими же словами дано аллегорическое описание раскола между Цезарем и Помпеем:

В оригинале Петроний пародирует «Фарсалию» Лукана, но ирония римского писателя осталась незамеченной Мишелем Нострадамусом. Как и Петром Кринитом, автором уже упомянутой книги «De honesta discipline, откуда Нострадамус явно позаимствовал этот фрагмент.

Последняя строка отсылает к другому литературному произведению, более близкому по времени написания к эпохе Нострадамуса – «Декамерону» Боккаччо: «Затем султан приказал, чтобы Амброджиоло тотчас же привязали в каком-нибудь высоком месте города к колу и на солнце, вымазали его медом и не отвязывали до тех пор, пока он сам не упадет, что и было сделано… А Амброджиоло в тот день, как был привязан к колу и вымазан медом, к великому своему мучению, был не только умерщвлен, но и съеден до костей мухами, осами и слепнями, которыми изобилует та страна».

Боккаччо, со своей стороны, воспользовался расхожим фольклорным сюжетом: неверный муж, вымазанный медом и молоком, в наказание за измену привязан к дереву на съедение насекомым.

Здесь пытка обретает изощренный характер: мучитель делает вид, что собирается утолить жажду жертвы, но перед ее носом опорожняет чашу на землю.

Катрен 1—86 отсылает читателя к войне между римлянами и этрусками в 508–507 годах до н. э.:

Вот как описывает этот эпизод Тит Ливий (II, 13): «Гаю Муцию в награду за доблесть выдали сенаторы поле за Тибром, которое потом стали называть Муциевыми лугами. Такая почесть подвигла даже женщин к доблестному деянию во имя общего дела: одна из девушек-заложниц, по имени Клелия, воспользовавшись тем, что лагерь этрусков был расположен невдалеке от Тибра, обманула стражу и, возглавив отряд девушек, переплыла с ними реку под стрелами неприятеля, всех вернув невредимыми к близким в Рим. Когда о том донесли царю, он поначалу, разгневанный, послал вестников в Рим вытребовать заложницу Клелию – остальные-де мало его заботят; а затем, сменив гнев на изумление, стал говорить, что этим подвигом превзошла она Коклесов и Муциев, и объявил, что, если не выдадут заложницу, он будет считать договор нарушенным, если же выдадут, он отпустит ее к своим целой и невредимой. Обе стороны сдержали слово: и римляне в соответствии с договором вернули залог мира, и у этрусского царя доблесть девушки не только осталась безнаказанной, но и была вознаграждена; царь, похвалив ее, объявил, что дарит ей часть заложников и путь выберет кого хочет. Когда ей вывели всех, она, как рассказывают, выбрала несовершеннолетних; это делало честь ее целомудрию, и сами заложники согласились, что всего правильней было освободить тех, чей возраст наиболее беззащитен. А по восстановлении мира небывалая женская отвага прославлена была небывалой почестью – конной статуей».

Бегство Клелии произошло в нарушение клятвы, данной этрускам – отсюда и «надругательство над обещанием».

Отголоски древнегреческих мифов звучат в катрене 1—77: