Пограничник - Александр Лаврентьев

Но напиться Ивану не удалось: кое-как добравшись до знакомой кровати, он почувствовал такую усталость, что едва дождался того момента, когда Дикорос принесет бутылку, откроет банку тушенки, нарежет зачерствевшего солдатского хлеба. У стола крутился голодный Дик, повизгивая от радости, что вернулся хозяин, и преданно заглядывал в банку с тушеным мясом.

Потом Дикорос разлил водку по стаканам. Выпили молча, не чокаясь.

Иван, не чувствуя вкуса, залпом осушил стакан, отломил хлеб, но есть не стал, положил поверху пустого стакана, вздохнул. А потом повалился ничком на кровать и мгновенно уснул.

— Ну, вот и выпили… — с грустью констатировал Дикорос. — Что за непруха такая… — он с аппетитом закусил хлебом, щедро сдобренным тушенкой, посмотрел на Дика. — Ну, тогда пойду, зверинец покормить надо… А ты останься, — сказал он Дику. — Сидеть! Охранять!

Дик поспешно уселся возле Ивана, по-прежнему поглядывая на банку и то и дело облизываясь и переступая лапами.

— Вот и молодец! — Дикорос взял автомат и вышел, плотно прикрыв за собой дверь…

…Иван спал долго. Андрей уверял, что не меньше двух суток.

Проснулся Иван с чувством сожаления. На самом деле он не хотел просыпаться. Этот мир был ему отвратителен. Забытье казалось гораздо привлекательнее остывшей еды, приготовленной Дикоросом, юлившего под ногами Дика, совершенно безвкусного, ничем не пахнущего воздуха и этих вечных сумерек, от которых не то что есть, жить не хотелось.

Снов не было, что его вполне устраивало. Проснувшись и вспомнив, где находится и что случилось, Иван сразу же глазами нашарил початую бутылку, потянулся к ней и задохнулся от боли в груди. Теперь надо было найти стакан.

— О! Наконец-то наша спящая красавица очухалась! — в дверях возник Андрей. Он сел в кресло, оглядел Ивана. — Что, парень, душа болит?..

Иван промолчал.

Андрей взял бутылку водки и отставил ее в сторону.

— Успеешь еще!.. Давай решим так: мы обязательно выпьем, но под хорошую закуску и под хороший разговор. А пока давай, вставай и приведи себя в порядок. Хоть зубы почисти! Бинты, опять же, надо поменять. Ребра перетянуть. Тебе здорово повезло, что так легко отделался. Он тебя запросто мог убить…

— Жаль, что не убил… — пробормотал Иван.

— Кому как! — возразил Андрей. — А мне-то вот кажется, что вдвоем веселее.

— У тебя есть Дик, — ответил Иван и тут же понял, что сказал глупость.

— Да, он замечательный собеседник, — едко согласился Дикорос, — а уж водку пьет на ура! И с тыла прикроет, если что… А уж какие истории рассказывает! Вот с кем не скучно!..

— Ладно… — пробормотал Иван. — Где умывальник?

— За углом. Он полный. Синяя зубная щетка — моя… Да! Ты там сильно не шляйся — собачки, если помнишь… Они только меня признают.

На этот раз они в самом деле напились, а потом напились еще раз и еще… Но легче Ивану от этого не становилось. Каждый раз он просыпался с ощущением потери, понимая, что исправить ничего нельзя. С помощью водки он глушил душевную боль, но вскоре понял, что есть такая боль, которую ничем не заглушишь. Если бы он не задержался тогда у костра, если бы не попался стае шеликудов, если бы не потратил столько времени, приходя в себя после схватки с треклятыми тварями… Если бы, если бы, если бы…

Он знал, что когда-нибудь боль уменьшится. Нет, не уйдет, просто немного утихнет. Но почему же она такая сильная? Иногда Иван сдерживал себя, чтобы не завыть… Завыть по-собачьи — жалобно и тоскливо.

Водка не помогала. И тогда он попросил у Андрея какой-нибудь работы: надо было убирать территорию, которая зарастала невесть откуда взявшимся жестким, высоким бурьяном, укреплять ограждения, чтобы не прорвались мутанты, провести ревизию продуктов, оружия и другого имущества. Перетянутые плотными бинтами сломанные ребра почти не мешали, когда Иван работал стоя, но наклоняться было больно. Когда схватывало особенно сильно, Иван колол обезболивающее. Но все равно считал банки с тушенкой, клал кирпичи защитного забора, который, по задумке, мог выдержать даже атаку куморы, выкашивал бурьян во дворе (это было странно — косить при свете фонарика), варил еду. Руки были все время заняты, но не было такого занятия, которое могло выключить голову. Но вскоре он понял, что больше не может выполнять эти нехитрые обязанности. На него давили темнота, отсутствие солнца, постоянная тишина, которую нарушали только диковинные крики неведомых животных, доносившиеся из-за забора, ему приелась однообразная пища. Пора было отсюда уходить.

— А куда пойдешь? — спросил его Андрей, когда Иван сказал о своем решении. — Если хочешь, я могу тебя отвезти на вертолете.

— Не надо. Мне важен сам процесс. Делать мне здесь больше нечего. Может быть, пойдешь со мной? Вдвоем было бы веселее.

— Нет, — ответил Андрей, — не пойду! Я уж лучше тут…

— Здесь опасно. Сколково, Тверская АЭС, Курская, Саров, Нижний… Отсюда надо уходить. Думаю, рвануть в Сибирь. Ты же откуда-то с Алтая. Пойдем, вдвоем мы куда хочешь доберемся.

— Нет, — покачал головой Дикорос. — Я пока останусь. Тут еще немало таких бродяг, как ты. Сейчас дострою пропускной пункт, начну строить маяк. Можно приспособить для этого горючку. Люди должны знать, что где-то есть безопасное место. Место, куда можно прийти, залечить раны. А если рванет, ну тогда уйду отсюда домой, на Алтай. А может, пойду на юг, не знаю. Но пока я здесь, ты всегда можешь вернуться.

— Я понял, — сказал Иван. — Спасибо. Пойду, соберу вещички. Их немного. Можно, я возьму котелок?

— Да, конечно, — грустно ответил Андрей. — Бери все, что хочешь. Конечно, кроме вертолета. Вертолет я тебе не отдам.

— Да он мне и не нужен.

— Я шучу.

— Я понял…

— Как пойдешь? — после недолгой паузы спросил Андрей.

— Думаю, пойду севернее Нижнего. Сначала загляну домой, в Климово…

— Возьми, вот карты.

— Хорошо.

… — Ну что, пока?

— Пока…

Они обнялись.

— А здорово мы поохотились?

— Да, было весело. Особенно Афа… Мы так и не поняли, он это был или она?

— Может, я еще и узнаю. Надоест сидеть на месте, полечу поохотиться…

— Ага, далеко только не летай. И вообще, будь осторожен…

— Ладно, ты тоже.

— Постараюсь…

— Ну, будь!

— Давай!

Иван надел на плечи рюкзак с вещами, взял ставшую родной «Сайгу» и шагнул за границу части. Потом еще, и еще, и еще шаг, а потом он оглянулся, и оказалось, что пропускной пункт скрылся в темноте. Иван вздохнул, передернул затвор, досылая патрон в патронник, и пошел дальше. Путь был неблизкий…

…К дому отца Иван проехать не смог, дорогу перекопали. Странное дело, в поселке и коммуникаций-то было — раз-два и обчелся, а когда он уезжал, дорога была в полном порядке, и вот — на тебе! Иван нажал на тормоз старенькой «Ямахи», остановил ее рядом с кучами грунта, вынул ключ зажигания и прислушался. Тишина была такая, что только диву даваться. Странное дело, но чем дальше он отъезжал от Москвы по Ярославскому шоссе, тем реже встречал мутантов. Ехал он медленно, так как шоссе загромождали разбитые автомобили, но все-таки на мотоцикле двигаться было значительно быстрее, чем идти пешком. Мотоцикл он нашел в Балашихе, методично обшарив многоэтажный гаражный комплекс. До Балашихи ему пришлось идти три дня. В первый же день он наткнулся на стаю диких собак, пришлось отсиживаться на заправке. Можно было бы расстрелять собак из дробовика, но патроны было жалко. В конце концов стая заметила какую-то другую, более легкую, добычу и, подвывая, унеслась прочь. После этого Иван решил найти какой-нибудь транспорт. Он помнил, как на переправе через речку одна из машин все еще светила фарами в воде, значит, аккумулятор был рабочим, а проводка — целой. Но это была одна из многих и многих машин. Следовательно, если очень постараться, можно было найти какой-то действующий транспорт. Иван проверял все, что нашел на шоссе в более менее приличном состоянии, потом обшарил несколько общественных парковок и стоянок, надеясь найти действующий автомобиль, однако поиски оказались напрасными — он лишь потерял полдня. А тут ему повезло. В угловом гараже первого этажа за обшарпанными воротами он нашел мотоцикл-эндуро. Бак с мотоцикла был снят, были сняты и катушки зажигания, все было покрыто толстым слоем жирной пыли, видимо, хозяин приготовил мотоцикл к ремонту, разобрал да и бросил. Может быть, что-то случилось с самим хозяином, а может быть, как это часто бывало, его за какой-то проступок лишили лицензии на управление. Вот мотоцикл и остался стоять, ожидая своего часа. На стене гаража Иван увидел большую фотографию: на ней засняли группу молодых людей на мотоциклах. На «золотую» молодежь они не походили, почти все были в шлемах и в защитной экипировке.