Пройдя долиной смертной тени - Роберт Хайнлайн

Тсс! Он идет.

Лицо управляющего сияло.

— Мадам! Бухгалтер сказал, что мы можем принять наличные!

— Рада это слышать. Думаю, и Верховному суду это тоже понравилось бы.

— О, вы шутите! Конечно, придется заплатить на десять процентов больше, поскольку…

— Фред! В «Ля Бютик»!

— О, мадам, я указал ему на несправедливость этого решения и нашел способ решить эту проблему!

— Не может быть!

— Мадам! Все, что вы захотите купить, я оплачу со своего счета и приму ваши наличные. Я буду счастлив услужить вам!

По-моему, он нарывается на огромные чаевые.

Если покажет что-нибудь стоящее, он их получит. Мы все равно не сумеем избавиться от своих денег. Лучше помоги со вкусом их тратить.

И следующие два часа прошли в безудержных тратах. Все, что приходилось делать Джоан, — это прислушиваться к внутреннему голосу и не выражать вслух изумления по поводу бешеной стоимости дамских нарядов.

— …а что вы скажете по поводу гарнитура с искусственными изумрудами? Шикарно и совсем недорого, и так идет к зеленым глазам и рыжим волосам…

Спустив несколько тысяч долларов, Джоан почувствовала усталость и голод. Голод у нее ассоциировался с бедностью — задержалось еще с «Великой депрессии» тридцатых… Желание сорить деньгами пропало.

Она отправила Фреда за Шорти, чтобы тот помог донести свертки, и заплатила безумные деньги.

Юнис, куда мы пойдем есть?

Тут где-то есть ресторан…

Но я не могу пойти в ресторан в вуали. Нас мгновенно узнают, и репортеры налетят прежде, чем мы сделаем заказ.

Тогда надо устроить пикник.

А вот это хорошая мысль. Ты не знаешь полянки поблизости?

Я— нет. А вот Финчли может знать.

Финчли действительно знал такое место. Шорти отправили за продуктами в ближайший супермаркет («Бери всего на шестерых — и не смотри на цены… и обязательно возьми картофельный салат и несколько бутылок вина…»), а потом выехали на окружную дорогу и понеслись на юг по скоростному шоссе. Пятьдесят миль Финчли одолел за пятнадцать минут. За все время пути в машину ни разу не выстрелили.

Они миновали массивы «спальных районов», потом — обнесенные стенами частные анклавы. Из-за стен торчали чахлые деревца.

Наконец Финчли свернул в какой-то боковой проезд, и вскоре по обе стороны дороги замелькали возделанные поля и сельхозпостройки. Мелькнула эмблема «Предприятий Смита». Впрочем, напомнила себе Джоан, филиалы ей больше не принадлежат…

Юнис, ты не помнишь, что мы здесь выращиваем?

Не знаю, не успела заметить, ты на это почти не посмотрел.

Извини. Ты говори, если нужно, чтобы я что-нибудь сделал.

Ладно. Не помню точно, но кажется, здесь идет облагораживание почв. Борьба с засолением.

Интересно, а что произойдет, когда засоление станет повсеместным и неуправляемым?

Тогда мы все вымрем. Но прежде застроим всю землю домами, домами…

Этим все и кончится. Мальчишкой я мог пешком меньше чем за час добраться до такого дремучего леса, что там хоть голышом по деревьям скачи — никто не увидит. Да из центра Нью-Йорка за пять центов можно было доехать до сельской местности, до деревьев…

Невозможно поверить.

Я сам с трудом верю… Да, все это произошло при мне, на моих глазах и с моим участием… и я утешал себя мыслью, что финала я смогу избежать с помощью одного нехитрого финта. И вот — не получилось. Все разыграется при мне… Что же нам делать?

Молчание.

Юнис?!!

Я не знаю, босс.

Извини. Я просто вдруг испугался, что ты ушла… ты не отозвалась… извини….

Я все это видела, когда ехала из Айовы, с моей фермы, в большой город. И это не переставало беспокоить меня никогда. Я ведь понимала, что работу я могу потерять, что Джо я надоем, что ты смертен… Я готовилась, босс. Копила деньги.

Ну?

Луна.

Луна… Слушай, это неплохая мысль. Взять билет на корабль «Пан-Ам», слетать, пока наш животик не стал слишком заметен…

Да, конечно…

Ты не рада?

Я просто имела в виду другое. Эмиграцию.

Ты думала об этом — и не сказала ни разу?!

Да, пока я была нужна тебе или Джо — я молчала… и молчала бы и впредь…

Договаривай.

Все дело в детях. У меня лицензия на троих. А я хотела больше. Видишь ли, на Луне нет ограничения… Кажется, мы приехали.

Они остановились у ворот с эмблемой «Агропрод, инк.». Финчли вышел из машины и подошел к охраннику. О чем они беседовали, Джоан не слышала. Потом Финчли вернулся за руль, и ворота открылись. Машина въехала на территорию конкурирующей фирмы.

— Спасибо, Финчли. Сколько стоил въезд?

— О, сущие пустяки, мисс.

— Все равно, надеюсь увидеть эту сумму в недельном счете. Если не увижу, спрошу еще раз.

Финчли затормозил у конторы управляющего хозяйством. Вернувшись, он сказал с улыбкой в голосе:

— Нас пропустили бесплатно. Управляющий даже поинтересовался, не взял ли плату охранник у ворот. Я сказал, что нет.

— Правильно. Зачем нам вести борьбу с коррупцией в стране конкурента? Он не спросил, кто едет?

— Спросил. Я сказал, что это гости мистера Сэлэмэна. Я правильно сделал?

— Более чем. Ты молодец, Финчли.

Будем надеяться, что нам удастся спокойно перекусить. Пока какой-нибудь здешний клерк не догадается, в чем дело, и не позвонит репортерам. И тогда — жди коптера и попыток взять интервью через мегафон.

Босс, а нельзя будет уебать этот коптер из нашей пушки, а когда он свалится, напустить на репортеров Шорти и Фреда, чтобы они разодрали их на кусочки?

Радость моя, откуда такая кровожадность?

Я читала, что у беременных женщин должен резко меняться характер. Я репетирую.

Слушай, а ты уверена, что мы уже беременны? Сколько времени понадобится этому маленькому ублюдку, чтобы добраться до цели? Сутки? Доктор велел не снимать колпачок двое суток… Кстати, потом мы сумеем его снять?

По крайней мере, это легче, чем справиться со автостенографом. Этих колпачков я использовала значительно больше, чем сносила туфель.

Нашла чем хвастаться.

Я просто констатирую. А что оставалось делать? При моей склонности к немедленной беременности мне приходилось предохраняться сверхтщательно. И так год за годом, а если когда и пропускала денек, то не по своей инициативе. Свое предназначение я поняла еще в герлскаутах…