Синдром Настасьи Филипповны - Наталья Миронова

— Наглый ты, Данька. Ладно, я попробую.

На этом они простились. Вашкевич ушел.

Звонок раздался в половине десятого утра. Всех приглашали через час явиться в прокуратуру к следователю Воеводину.

В здание пропустили всех, а в кабинет — только Вашкевича и Юлю. Остальных попросили подождать в коридоре.

— Я уже в курсе, — сказал Воеводин, пожав ей руку. — Присаживайтесь.

Юля уже знала этот прикол: в прокуратуре и других подобных местах посетителям никогда не говорили «Садитесь», только «Присаживайтесь». Она села вместе с Вашкевичем напротив следователя.

— Только что-то я в утренней сводке не нахожу сообщения о происшествии в клубе «Хрустальный дворец», — продолжал Воеводин. — Звоню туда — не отвечают. Словно вымерли. Ой, извините. Не надо так вздрагивать. Словом, расскажите еще раз своими словами.

Юля рассказала.

— Сейчас мне принесут дело. — Воеводин набрал три цифры внутреннего телефона и сказал в трубку: — Сто лет ждать дело из архива? Извините, — повернулся он к Юле, — архив у нас еще не до конца компьютеризирован. Постарайтесь пока его описать, этого Владимира Савватьевича.

Юля попыталась, и у нее опять ничего не вышло.

Вашкевич уговаривал Воеводина:

— Ну сам подумай, много ли на свете людей с отчеством Савватьевич? И общее описание подходит, и modus operandi.

Наконец дело из архива доставили.

— Да, это он, — подтвердила Юля, перелистав многочисленные снимки, имевшиеся в деле. — Точно он.

— Он! — возликовали следователь с адвокатом.

Тут, как в театре, в кабинет, постучав, вошла девушка с какой-то распечаткой и протянула ее Воеводину. Он пробежал глазами распечатку и, вдруг побагровев, заорал на девушку:

— А что, раньше нельзя было?

— Только что поступило, Александр Палыч, — испуганно проговорила девушка.

— Ладно, идите. Извините, — добавил Воеводин. — Ну вот и труп, — объявил он, когда девушка вышла. — Владимир Савватьевич Головничий собственной персоной. До сих пор врачи Института Склифосовского боролись за его жизнь.

— Они врачи, им положено бороться, — вставил Вашкевич.

— А я надеялась, что он останется жив, — вздохнула Юля.

— Ну, нет, не скажите, — возразил Воеводин. — В данном конкретном случае для вас, пожалуй, лучше, что он умер. А также для мира в целом.

— Но меня теперь посадят?

— Отпущу вас под подписку о невыезде, — улыбнулся Воеводин. — Я сегодня добрый. — Он стал жать на какие-то кнопки и раздавать невидимым людям на том конце проводов команды: — Немедленно наряд в клуб «Хрустальный дворец»! Оцепить по периметру! Все опечатать! Бригаду в кабинет директора! Обыск по полной! Наряд к нему на дом! В розыск! Перехват! Пленки с камер наблюдения мне на стол! Выполнять! Вы что-то еще хотели спросить? — поднял он глаза на Юлю.

Она торопливо кивнула:

— А кто он все-таки, этот Владимир Савватьевич? Это он убил Салям?

— Ну, последнее трудно будет доказать, но… Сугубо неофициально? Думаю, да, это он ее убил. А кто он такой, это целая история. Мне надо в Склиф, но ладно, еще успею. Никуда он теперь не денется… благодаря вам, Юламей Королева. Ладно, так и быть, расскажу.

— А можно я маму позову? — попросила Юля. — Она там уже извелась вся под дверью. И Софью Михайловну, и Даню?

— Можно, — разрешил Воеводин и с улыбкой повторил: — Я сегодня добрый.

Элла сразу бросилась к дочери, и Юля, захлебываясь, сбиваясь, рассказала, что ее отпустили… то есть выпустили под подписку о невыезде.

— Но суд будет? — спросил Даня.

— Посмотрим, — пожал плечами Воеводин. — По факту смерти я обязан возбудить дело, а там… как родственники себя поведут.

— Вы обещали рассказать, кто такой Владимир Савватьевич, — напомнила Юля.

— Ну хорошо. Расскажу вкратце, раз уж я сегодня добрый. Присаживайтесь.

И он рассказал.

Владимир Савватьевич Головничий, из донских казаков, был главарем одной из ростовских преступных группировок. Славился своей жестокостью. Был он не столько умен, сколько хитер, занимался рэкетом, захватом предприятий, похищениями людей, «крышеванием» рынков, ресторанов и других торговых точек. Действовать предпочитал чужими руками во всех случаях, кроме одного: он обожал избивать женщин. Несколько раз его арестовывали, дважды дело доходило до суда, но оба раза ему удавалось, как выразился Воеводин, «соскочить». У него были влиятельные покровители. Под конец он купил себе атаманство на каком-то сомнительном казачьем кругу и депутатство в местном законодательном собрании и таким образом приобрел иммунитет. На работе не появлялся, предпочитая жить не в Ростове, а в Москве, но никто не предъявлял ему претензий. Поговаривали, что именно к нему обращались, когда требовалось «убрать» политического противника или просто «ненужного» человека. Сам Головничий по крышам с оптическим прицелом не лазил, но мог организовать или, как говорили, «поставить» дело.

Для Воеводина поимка Головничего стала целью жизни. Он мечтал взять мерзавца на месте преступления и, не доводя дело до суда, просто уложить его наповал, но это было практически невыполнимо. А теперь за него это сделала Юламей Королева.

— Да я скорее сам сяду, но тебе сесть не дам, — закончил он свой рассказ. — Все, прошу извинить, мне пора в Склиф. Хочу лично поприсутствовать при вскрытии. Распишитесь вот тут.

— А если бы это все-таки оказался не он? — спросила Юля у Дани по пути домой. — Если бы оказалось, что я виновата?

— Во-первых, — ответил он, — тот Савватьевич, не тот Савватьевич, ты все равно не виновата.

— А во-вторых?

— Во-вторых? Во-вторых, мне плевать. Если бы даже вдруг оказалось, что ты виновата, мы с Никитой вывезли бы тебя на корпоративном самолете в Литву или еще куда-нибудь. Кстати, домой вам сейчас нельзя: вдруг его дружки или родственники будут мстить?

— Что же нам делать? — встревожилась Элла.

— Не волнуйтесь, Элла Абрамовна, — улыбнулся ей Даня. — Все учтено могучим ураганом. Я с радостью поселил бы вас у себя, но Никита считает, что это неконспиративно. У нас есть представительская квартира, там вы будете под охраной.

— Но мне же надо ходить на работу…

— Придется сделать паузу. Не переживайте, это ненадолго. Бог даст, суда не будет. Он же депутат как-никак, хоть и местный, а тут такая скандальная смерть… Авось замнут.

Но бог не дал.

Вдова Головничего подняла шум и потребовала суда над убийцей мужа. Счастье еще, что многих братков после смерти шефа похватали, другие сами подались в бега, возглавляемая им преступная группировка развалилась, и Элле с Юлей разрешили вернуться домой — в квартиру у метро «Беляево». Тем не менее у них в подъезде постоянно дежурила охрана и они никуда не ездили без сопровождения.