Обратная сторона Японии - Александр Куланов

Вопрос, от которого я не могу удержаться, глядя на вас. У вас великолепная татуировка – ирэдзуми, с изображением драконов и иероглифоввашего посмертного имени. Пускают ли вас с таким украшением в онсэн – ведь во многих банях Японии установлены запреты на посещения для якудза, которых опознают именно по похожим татуировкам?

В сэнто – обычную общественную баню – не пускают. В онсэн, где есть отдельные кабинеты, пускают. Но в общественную я и сам не пойду. Разве что с друзьями – тоже с татуировками.

Ёсида-сан, я думаю, вы согласитесь со мной: якудза – очень необычная профессия. Сейчас вы – известный христианский проповедник. Это тоже очень необычно. Но ведь Богу все равно, кем вы работаете – Христос и сам был из рабочих. Почему вы не выбрали какую-нибудь простую профессию, после того как ушли из организованной преступности, не стали, например, рабочим?

Почему не выбрал? Выбрал! У меня было очень туго с деньгами, и я решил заняться риелторским бизнесом, торговал недвижимостью – это потом помогло мне в вопросах церковного имущества.

Но, насколько мне известно, ваша жена была недовольна тем, что вы остаетесь богатым человеком – даже после того, как вы перестали заниматься незаконным бизнесом. Это правда?

Да, моя жена приложила немало усилий для того, чтобы мои миллионы быстро закончились, – она долго и истово молилась об этом. На первый взгляд, это странный поступок, но в нем есть своя, довольно жесткая логика. Она говорила, что слишком горда, чтобы встречаться с таким богатым человеком – могли подумать, что она идет на это именно из-за денег, а она и сама родом из очень богатого корейского рода. Когда я перестал быть богатым, эта проблема отпала сама собой.

Вам больше не нужны деньги?

Я счастлив тем, что воспитываю молодежь в любви к Богу – это приносит мне огромную радость. У нас самая большая пасторская школа в Японии, и даже экономические проблемы, как оказалось, можно решить молитвой.

В нашей школе готовятся священники – это что-то вроде небольшой семинарии, и самый стабильный доход приносят семинаристы, которые платят за обучение ежемесячно 20 тысяч йен – около 180 долларов. Учатся у нас три года, а школа существует уже восемь лет. У нас пять церквей: на Окинаве, в Фукуоке, Осаке, Киото и Токио. Чтобы построить их, пришлось сложиться – и наш капитал пошел в дело, и пожертвования верующих, которым, собственно и принадлежит церковь.

Я много езжу по Японии и могу сказать, что очень многие люди жертвуют на церковь, жертвуют на нашу школу. Конечно, все прихожане разные – кто-то ничем не в состоянии помочь, а какая-нибудь богатая структура иной раз перечисляет такой взнос, который превосходит наши месячные заработки. С другой стороны, мы и сами вкладываем немало денег, проповедуя по всему миру. Вот и приехать сюда, в Москву, нам стоило недешево, но мы получили приглашение от московских верующих и не могли отказать. Это ведь моя жизнь, да теперь и не только моя. У меня трое детей: старший – мальчик – и две девочки. Сын уже стал пастором. Старшая дочь работает у нас в церкви на ответственной должности, а младшая занимается миссионерской деятельностью.

Ёсида-сан, насколько я понимаю, и до вашего обращения в христианство вы не были атеистом.Как и большинство японцев, вы, вероятно, ходили в буддийские, синтоистские храмы? Вы были верующим человеком?

Я верил. Верил в синтоистских ками и в Будду, потому что так было удобно. Когда я решил стать христианином, то сначала пошел в большой синтоистский храм в Киото и спросил ками, как мне быть. Я не получил никакого ответа и понял, что отныне моя судьба должна измениться. Я нашел истинного Бога.

Сейчас вы посещаете храмы других, в том числе истинно японских, религий?

Ни в коем случае!

Вы сказали, что ваши дети – тоже христиане. Это значит, что ваши внуки тоже не посещают ни буддийских, ни синтоистских храмов, с ними не совершался обряд «О-мия маири», они не ходят на праздники-мацури, которые так любят японцы?

Ни в коем случае!

В Японии принято хоронить умерших по буддийскому обряду. Ваши родители живы?

Отец, к сожалению, уже скончался – еще до того, как я обратился в истинную веру. Мама уже стала христианкой, так что и этот вопрос для нас решен.

Мне всегда была симпатична в Японии религиозная толерантность. Не порождает ли активная миссионерская деятельность, особенно со стороны «неродных» для японцев религий, конфликтную атмосферу в этом очень деликатном вопросе?

Бог – один. Для меня тут нет никаких вопросов, и я продолжаю свою деятельность. Когда меня пытаются переубедить, например, буддисты, я соглашаюсь с тем, что многое в буддизме устроено правильно, но я отчетливо вижу, что эти же вопросы в христианстве решены еще лучше, и сразу же говорю об этом!

Ваша убежденность делает вам честь, сэнсэй. Однако позволю себе заметить, что есть другие сэнсэи, которые думают точно так же. Например, Икэда-сэнсэй считает, что нет ничего лучше, чем Нитирэн, а Икэгути-сэнсэй – ярый сторонник Сингон. А завтра в Японию приедут ваххабиты, которые абсолютно убеждены, что общество должно жить по законам шариата.

Нет, нет, никакого конфликта не будет, никакие столкновения невозможны! Наша задача – только высказать свой взгляд на веру, показать отличия своей веры от других, а дальше пусть каждый выбирает сам. Я никогда не приму ислам и не стану буддистом! Я не хочу конфликтов и не хочу никого убивать – даже из-за веры. Япония – страна свободы в выборе религии. Я откажусь убивать.

А если убьют вас?

Ну, когда будут убивать, тогда и подумаю об этом.

Наверное, это мудро, сэнсэй. Но что касается других японцев, как вы считаете, такая толерантность в вере – это нормально? Или это равнодушие? Японцы – вообще верующие люди?

Они ничего не понимают в вере, их надо просвещать, образовывать, рассказывать, что Бог, создавший Вселенную, – только один. Именно этим я и занимаюсь. К сожалению, в массе своей им все равно, во что верить. Внешняя религиозность есть, но у нас, как говорят, 8000 богов – это ненормально. Просто японцам все равно.

В завершение – вопрос, связанный и с первой частью нашего интервью, и со второй. Недавно в Нагасаки убили мэра города. Как вы относитесь, с высоты своего сегодняшнего положения и с учетом вашего прошлого опыта, к подобным эксцессам?

Никак. Это была разборка из-за наркотрафика. Речь шла о миллионах долларов, а за такие деньги убивают и мэров. Якудза и сейчас тесно связаны с властью, с депутатами, с политиками. Мафия не может существовать без поддержки власти. Раньше это было в порядке вещей. Сейчас якудза приходится все тяжелее и тяжелее – законы становятся суровее. Но и во власть рвутся те, у кого нет денег, но кому этой власти очень хочется – таким людям без якудза не обойтись. Хотя среди нынешних депутатов есть и христиане – двенадцать человек. Это символично.

А вам не хочется податься в политику?