Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе - Джеймс Фенимор Купер

Благодаря всем этим неоспоримым доказательствам опытный житель лесов дошел до истины почти с такой уверенностью и точностью, словно сам был свидетелем этих событий. Путники, ободренные этими заверениями и удовлетворенные такими ясными и в то же время простыми доводами, присели, чтобы наскоро поесть, и затем отправились дальше.

Разведчик бросил взгляд на солнце, которое уже садилось, и пошел вперед с быстротой, заставившей Хейворда и Мунро напрячь все силы.

Теперь их дорога шла лощиной, о которой уже говорилось раньше. Преследователи двигались уверенно, так как тут гуроны даже не пробовали скрывать свои следы. Однако менее чем через час Соколиный Глаз значительно сбавил шаг; он то и дело поглядывал то в одну, то в другую сторону, как будто чувствовал приближающуюся опасность. Наконец он остановился, поджидая остальных.

— Я чувствую, что гуроны где-то поблизости, — сказал он. — Там видно небо сквозь верхушки деревьев, и мы подходим слишком близко к их лагерю… Сагамор, иди справа, со стороны горы, Ункас пойдет налево, вдоль ручья, а я попробую идти по следу. Если случится что-нибудь, знаком послужит карканье ворона. Три раза. Я видел одну из этих птиц, летавшую как раз над сухим дубом, — вот еще один признак, что мы подходим к лагерю. Индейцы, ничего не ответив, отправились каждый в свою сторону, а Соколиный Глаз с полковником и молодым офицером пошли осторожно вперед. Хейворд вскоре пошел рядом с проводником; он горел желанием поскорее взглянуть на врагов, которых он так давно и упорно преследовал. Разведчик велел ему пробираться к опушке леса и дожидаться там его прихода, так как он хотел исследовать некоторые подозрительные признаки в окрестностях. Дункан повиновался и вскоре очутился на таком месте, откуда перед ним открылось совершенно новое для него зрелище.

Деревья были срублены на пространстве многих акров, и мягкий летний вечерний свет падал на расчищенную поляну. В недалеком расстоянии от места, где стоял Дункан, поток образовал маленькое озеро, покрывавшее почти всю низменность от горы до горы. Вода вытекала из этого обширного бассейна водопадом так правильно и тихо, что каскад казался скорее произведением рук человека, чем созданием природы. Около сотни построек из глины стояло на краю озера и даже в воде его, как будто озеро вышло из своих обычных берегов. Их круглые кровли, хорошо защищавшие от дурной погоды, показывали, что на устройство этих хижин было положено много труда и стараний — больше, чем обычно тратят туземцы на постройку своих временных жилищ в период охоты или войны. Короче говоря, вся деревня — или город, как бы ни называлось это поселение, — имела опрятный вид и, казалось, была выстроена по определенному плану, что не соответствует, по мнению белых людей, обычаям индейцев. Но поселение выглядело необитаемым. По крайней мере, так думал Дункано в продолжение нескольких минут; наконец ему показалось, что он видит много человеческих фигур, приближающихся к нему на четвереньках; они тащили какое-то тяжелое и, как почудилось Дункану, страшное орудие. В ту же минуту несколько темных голов выглянуло из хижин, и поляна внезапно ожила, наполнилась существами, которые, однако, проскальзывали от одного прикрытия к другому так быстро, что невозможно было разглядеть ни их действий, ни их самих. Хейворд, встревоженный этими подозрительными и необъяснимыми действиями, только что хотел дать условный сигнал — закаркать вороном, — как вдруг шорох листьев вблизи заставил его оглянуться в другую сторону.

Юноша вздрогнул и отступил на несколько шагов, увидя в нескольких сотнях ярдов какого-то незнакомого индейца. Но он сейчас же опомнился и, вместо того чтобы дать сигнал, который мог бы оказаться для него губительным, остался на месте, внимательно следя за движениями незнакомца. Еще мгновение — и Дункан убедился, что присутствие его не открыто. Туземец, подобно ему, очевидно, рассматривал низкие строения поселка и бесшумные движения его жителей.

Сквозь грубо разрисованную маску невозможно было рассмотреть выражение лица дикаря, но Дункану оно все же показалось скорее печальным, чем свирепым. Голова его была, по обыкновению индейцев, обрита, за исключением клочка волос на макушке; в волосах свободно висели три-четыре соколиных пера. Изорванный ситцевый плащ наполовину прикрывал его тело; нижняя одежда состояла из обыкновенной рубашки, рукава которой заменяли туземцу штаны. Колени его были голы и страшно изранены терновником, на ногах же надеты мокасины из хорошей оленьей кожи. У индейца был печальный и жалкий вид.

Дункан продолжал с любопытством рассматривать своего соседа, когда к нему тихо и осторожно подошел разведчик.

— Вы видите, мы дошли до их поселка, — шепнул молодой человек. — А вот и один из дикарей, который, верно, помешает нам пробраться дальше.

Разведчик вздрогнул и чуть не выронил ружье, когда Дункан указал ему на незнакомца. Потом он опустил дуло и вытянул свою длинную шею, разглядывая дикаря.

— Этот негодяй не из гуронов, — сказал он, — и не принадлежит ни к одному из канадских племен, однако по его одежде видно, что он ограбил белого. Это, наверное, Монкальм для набегов собрал банду всяких негодяев. Вам не видно, куда он положил свое ружье или лук?

— У него, по-видимому, нет оружия, да и вообще он, кажется, не имеет дурных намерений. Если только он не даст сигнала своим приятелям, которые, как вы видите, вертятся у воды, нам нечего его бояться.

Разведчик повернулся к Хейворду и смотрел на него несколько времени с нескрываемым удивлением. Потом он широко раскрыл рот и разразился неудержимым беззвучным смехом, к которому его приучила привычка находиться постоянно в опасности.

— Приятели, которые вертятся у воды! — повторил он и прибавил:

— Вот оно что значит учиться в школах и жить в городах! Но у этого парня ноги длинные, и ему нельзя доверять. Держите его на прицеле, а я подберусь к нему сзади сквозь кусты и возьму живым. Не стреляйте ни в коем случае!

Соколиный Глаз уже наполовину скрылся в чаще, когда Хейворд, вдруг протянув руку, остановил его и сказал:

— А могу я выстрелить, если увижу, что вы в опасности?

Соколиный Глаз смотрел на него несколько времени, как будто не зная, как понять его вопрос, потом покачал головой и ответил, смеясь по-прежнему неслышно:

— Стреляйте хоть за целый взвод, майор!

В следующее мгновение он скрылся в листве деревьев.

Дункан провел несколько минут в лихорадочном ожидании, прежде чем снова увидел разведчика. Одежду Соколиного Глаза трудно было отличить от земли. Он полз позади индейца, которого намеревался захватить в плен. На расстоянии нескольких футов от незнакомца он поднялся на ноги медленно и беззвучно.

В эту минуту раздалось несколько громких ударов по воде. Дункан обернулся как раз вовремя, чтоб увидеть, как сотня темных фигур сразу бросилась в воду. Он снова схватил ружье и перевел взгляд на стоявшего вблизи него индейца.

Ничего не подозревавший дикарь нисколько не испугался и, вытянув шею, казалось, смотрел на озеро с тупым любопытством. В это мгновение над ним поднялась рука Соколиного Глаза; но вдруг она опустилась без всякой видимой причины, и владелец ее разразился новым припадком смеха. Когда закончился этот взрыв неудержимого смеха, Соколиный Глаз, вместо того чтобы схватить за горло свою жертву, слегка ударил его по плечу и громко крикнул: