По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов

на хрена козе баян?! Может, реально проще – тяжёлым танком пропереть прямо от пункта «А» до станции «Конечной», просто раздавливая всех в ливерные котлеты и расстреливая всё и вся башенным орудием? И начать следует с этого вот отсева человеческого общества? На Штык их! Всех!

Рычу от ярости, от отчаяния и бессилия и бегу из оружейки.

Бегу не от них, а от самого себя. От того, что могу совершить, вот так вот, неосмотрительно, в порыве гнева, в состоянии бешенства, от того, в кого могу так вот, идя на поводу эмоций, обернуться! От того демона, что живёт во мне и рвётся наружу, к власти надо мной! Не разбирая дороги бегу, натыкаясь на стены осадочных пород.

Выход. Выпрыгиваю наружу. Игнорируя связку верёвок и ремней.

И напрасно, ребята молодцы, позаботились о нас, подземных шахтопроходцах. А вот я даже не подумал об этом, командир, гля! Это я так умею прыгать, а остальные-то – нет. И им самостоятельно просто не выбраться из подземелья. Досадно! Ещё капелька негатива в моё бешенство.

Собакой, которой влили скипидара под хвост, кручусь-мечусь по двору крепости. Ослеплённый эмоциональной бурей, что клокочет в моей голове. Натыкаюсь на Чижика. Второй раз уже врезаюсь в него, но первого раза я просто не заметил. А вот теперь мой палец жёстко ткнул его в грудь:

– Слушай приказ, утырок! Занять оборону, подготовить опорный пункт к обороне, наладить снабжение и взаимодействие! Всех впускать, никого не выпускать! Ждать дальнейших указаний! Если через трое суток я не возвращаюсь!.. Поступайте по своему усмотрению! Хоть – домой! К мамке под юбку, мамкоёки! Да! На время моего отсутствия ты за старшего, утырок!

– Почему я опять?! – кричит, чуть не плача в истерике, юноша.

Скалю зубы, как зверь, взрыв злобы сносит, к хренам, и так едва-едва набранное равновесие и хоть какую-то разумность! Бью оплеухой, наотмашь, Чижика в лицо. Но тыльной стороной ладони, совершенно забыв о наростах-шипах брони на своей кисти, на костяшках кулака. Чижика снесло с глаз моих долой. Падает, катается по земле, воя, зажав лицо ладонями.

Ну вот! А я о чём?! Опять наворочал! Изуродовал парня! От злости на самого себя – реву, вою, разбегаюсь, сбивая с ног подвернувшегося под ноги бойца, прыгаю во тьму ночи, перелетаю через завалы, остатки крепостных сооружений, огромными прыжками несусь в Ущелье Скорби.

Там меня ждут. Сотни Бродяг уже стекаются со всего ущелья к узилищу перевала. Пылая мёртвой злобой неупокоенной нежити.

Убью!

Всех убью!

Всех!

Один останусь!

Вот и сглаженные остатки ворот, похожие на городской вал. Нежить за незримую черту не переходит, стоят с той стороны.

Один останусь! Ха! Пока бежал до ворот чуть, но отпустило. Чуть, но вернулась адекватность, разумность с осмотрительностью. Потому вторую прозрачность накидываю на себя сверху первой, разбег по трамплину сглаженной бульдозером потопа крепости, и лечу через демонстрацию очень тощих пролетариев. Падаю, качусь, скольжу, выравниваюсь головой вверх, встав на ноги, бегу, прыгаю.

Возмущённые моей подлостью, Бродяги подняли жуткий вой. И скалы вокруг, будто эхом, отозвались возмущённым рокотом, будто сразу всюду случился обвал камней, будто сразу всюду сошли лавины.

Погоди-ка! Снижаю скорость бега, вникаю. Рокочет-то как-то долго и неестественно ритмично! Точно!

– Кто ты? – разобрал я голос камней.

Ха-ха! Нашёл дурака! Подать голос, чтобы вы меня запеленговали? Ищите, Шура, дурака, пилите, они золотые!

Блин! Да сколько же вас! Что ж вас так много?!

Опа! Да местные Бродяги-то не дураки! Смотри-ка! Ловчую сеть организовали, объявили план перехват!

И мне показалось, что они как-то смутно, но чуют мое незримое присутствие. Потому как ловчая сеть стягивается не на пустом месте, а именно вокруг меня. И стоит мне выпрыгнуть за пределы сужающейся удавки Бродяг, они начинают всё заново. С их мёртво-равнодушным упрямством.

– Кто ты? – гудят скалы вокруг. – Зачем ты пришёл к нам?

«К вам»? Опа! Так «вас» уже имеется? Тут коллективное творчество?

Звёзды на безлунном небе тухнут, закрытые чем-то. Может, тучей? Или магией? Не важно же! И так ясно, что дело тёмное! Стало совсем темно, как в шахте подземной. Даже моё интегрированное ночное зрение не помощник!

А если «выйти из себя»? Очень интересно! А ты говоришь «убью всех, один останусь!».

– А ты кто? – кричу в ответ.

– Я Ущелье Скорби! – рокочут скалы.

– А я Ходячий Хрен Тихой Грусти! – кричу в ответ, коротко разбегаюсь, прыгаю.

Скалы пошли низкочастотным гулом, земля под ногами затряслась. Землетрясение! Похудеть, не встать! Ох, и крутые вы стали, ребята, на местном укропе!

– Мне с кем разговаривать, с Хзаром? С Ралшем? – кричу я, прыгая кузнечиком от стягивающихся колец нежити.

Как я и опасался, только я подал голос, план «перехват» стал более результативный, сужающиеся кольца костяных Бродяг всё быстрее окружали меня своими мёртвыми потоками. Вокруг так темно, будто всё Ущелье разом провалилось в тартарары! Только через «потоки» и могу их видеть. Да ещё и густо разлитая вокруг Скверна фонит, забивая «радары» помехами. Так можно и допрыгаться.

И допрыгался! Прыгать больше некуда. Загнали! Вокруг меня море мёртвых сгустков энергопотоков. Густое, равномерно разлитое море. Настолько широкое, что уже не перепрыгнуть. Поймали! Окружили, нежити! Обложили!

Но стоят пассивно, образовав идеально ровный диаметр вокруг меня. Я делаю шаг вперёд, и круг смещается тоже на шаг.

– Ты хорошо подготовился, вор! – рокочет толпа нежити хором. – Даже давно забытые имена узнал!

– Обломись, коллективное, осознанное, да неживое, не вор я! – смеюсь я в ответ.

Вижу огромный яркий сгусток силы, что плывёт в абсолютной темноте по «морю» мёртво-равномерных токов Бродяг. Стало мне это интересно, зажигаю светляка высоко над своей головой. Естественно, одну из прозрачностей тут же и сдуло потоком силы.

Ко мне движется нечто невероятное, колоссальное, чудовищное! Бродяга ростом с Годзиллу, али с Кинг-Конга, я в них не очень разбираюсь, но большой! С сияющими силой нежити глазницами шлема с бронёй танковой толщины, этой же силой пылает и центр его фигуры сквозь стыки брони панциря нагрудника. Как раз в том же месте, где у Тони Старкова светился его интегрированный атомный реактор.

И этот Мегабродяга, кроме того, что был бронирован по самое не балуйся, и в лапах своих волок что-то эпичное. Часть какого-то циклопического механизма, видимо планировал использовать этот шестерёнчатый вал в качестве дубины.

– Ты умрёшь! – рокочет меганежить.

– Да? – удивился я. – Досадно! А я так надеялся обойтись без мордобоя!

И, вздохнув от сожаления, достаю свой меч из ножен, впервые, кстати, обнажив его, как-то обходился доселе без длинного клинка. Снимаю вторую прозрачность, расправляю «крылья».