Поцелуй Морты - Андрей Денисов

– Ты прав! – Нора опустилась на ковер и уселась у ног Нугзара, словно восточная женщина. – Зрячую нужно нейтрализовать в первую очередь.

– Я знаю, как это сделать. – Нугзар положил руку на голову Норы в жесте ободрения. – А ты займись Натальей…

Небольшой музей кукол на Покровке – странное, мистическое, волшебное место. Недаром в Средневековье мастеров-кукольников причисляли к колдунам, а на Руси запрещалось делать куклам лица: существовало поверье, будто если сделать кукле лицо, то в нее переселится чья-то неотпетая душа. Возможно, даже душа самовольно умершего человека, которая не оставит в покое хозяина куклы, испортит ему всю будущую жизнь, а то и приведет к гибели.

Кукла – очень важный элемент нашей жизни. Она сопровождает человека от рождения до самой смерти, и горе тому, кто усмотрит в ней просто игрушку для маленьких девочек. Правильней всего назвать куклу символом, ведь она может обозначать любого человека, нужно только наделить ее подходящими чертами. И в колдовстве кукла далеко не последний предмет…

Кукол в огромной, обращенной на улицу витрине музея было немного, но каждая была сделана вручную искусным мастером и выглядела как живая, начиная от примитивных тряпичных куколок, заканчивая шикарными барышнями с фарфоровыми головами и в париках из натуральных волос. Казалось, куклы только притворяются равнодушными, но стоит отвернуться, и они начнут перемигиваться и обсуждать недостатки прохожих – дюжина маленьких наблюдателей, молчаливых, но далеко не безучастных соглядатаев…

Нора сначала остановилась снаружи возле витрины музея, но смотрела она не столько на выставленных там кукол, сколько на собственное отражение. Да, выглядела она очень плохо, еще не глубокой старухой, но уже очень немолодой женщиной. Особенно ее убивали, наряду с морщинами на лбу и под глазами, волосы – из белокурых они стали серебристыми, и это старило ее еще больше.

А потом она заметила на витрине нечто, что заставило ее вздрогнуть еще раз. Нора с трудом отвела глаза от чисто вымытого стекла и вошла в музей. Навстречу поднялась со стула пожилая женщина с аккуратно зачесанными за уши седыми волосами и большими очками-линзами, криво сидевшими на носу, похожем на вытянутую картофелину. Ее невзрачный серый костюм удивительным образом контрастировал с яркими нарядами кукол. Причем сравнение было явно в пользу последних.

– Мне нужна вон та кубанская казачка с вашей витрины, видите, у нее метелка в руке, – сказала Нора безапелляционным тоном. – Сколько она стоит?

Смотрительница музея вздрогнула, но не столько из-за слов Норы, сколько из-за раздавшегося в ушах шепота. Она в растерянности оглянулась на полки с куклами, потому что ей показалось, что это они повторяют вразнобой: «Нет, нет, не отдавай, не отдавай…»

Десятки маленьких уст не умолкали ни на мгновение. Женщина перепугалась так, что у нее подкосились ноги, и она без сил опустилась на стул. Недаром сегодня с утра ее не отпускало предчувствие, словно должно произойти что-то плохое. Неужели она сходит с ума или куклы действительно заговорили? А посетительница-то какая странная! Глаза у нее голубые, казалось бы, самый добрый цвет, но взгляд грозный, даже можно сказать – страшный.

– Извините, экспонаты не продаются, – еле слышно произнесла смотрительница, откидываясь на спинку стула.

– Это не прихоть, – с высокомерным видом заявила Нора, – это вопрос жизни и смерти. Я заплачу любые деньги!

И снова в ушах служительницы раздался шепот кукол, они просили, они умоляли, они рыдали и наводили на нее еще больший страх. Женщине стало жутко, однако у нее не было сил даже крикнуть. Если бы это удалось, то прибежал бы охранник Петюня, который сейчас режется в карты с дежурным электриком Витькой в душной подсобке. Они ребята здоровые, живо бы вытолкали эту странную старушку.

– Даже не вздумай заорать и позвать на помощь Витю с Петей! – одернула ее Нора. – Иначе отсюда никто не выйдет живым.

Служительница принялась лепетать что-то об отчетности, об ответственности за сохранность кукол, постепенно затихая, и вдруг застыла, как кролик перед удавом, глядя Норе в глаза. И было от чего застыть… Голубые глаза Норы словно налились чернотой, взгляд стал свинцово-тяжелым и еще более страшным.

Женщина опустилась на четвереньки, потому что ноги не держали ее, и, подгоняемая мысленными приказами Норы, поползла к витрине, влезла в нее, роняя кукол и декоративные столбики, обтянутые кружевами. Она схватила ничем не примечательную куклу, на которую указала странная посетительница, и поползла обратно. Теперь ей слышался не шепот, а отчаянные крики кукол – крики, от которых мутился рассудок. Единственное, что удержало ее от спасительного обморока, – это мысль о запертом дома любимце – черном коте по имени Мандела.

«Если я сейчас умру, а могу умереть, я это чувствую, – подумала служительница музея, – то ему тоже конец, потому что он никому не нужен и его никто не хватится…»

Музейщица дрогнувшей рукой протянула Норе куклу и отползла назад. Нора спокойно положила добычу в сумку, не торопясь, пошла к выходу. Уже открыв дверь, она повернулась и сказала:

– Передай привет коту, Манделе, кажется? – и вышла, бросив на пол толстую пачку денег.

Служительница кое-как добралась до мягкого диванчика, предназначенного для посетителей, и с трудом вскарабкалась на него с ногами, тяжело дыша и прижимая руки к сердцу. Она чувствовала, что только что избежала большой опасности…

Войдя в свой магический салон с сумкой под мышкой, Нора велела Лерочке никого не принимать и переписать сегодняшних клиентов на другие дни. Вышколенная секретарша немедленно заперла входную дверь, опустила жалюзи, поскольку догадалась, что хозяйка сейчас будет заниматься чем-то чрезвычайно важным; затаилась, как мышка, не смея даже заварить себе чаю, чтобы не побеспокоить Нору случайным звуком. Нора прошла в магический кабинет, закрыла дверь, повернув ключ в замке на два оборота.

Она переоделась в черный балахон, поставила на стол большую китайскую чашу из бронзы, наполовину наполненную водой. В узорной плошке подожгла какое-то темное вещество, которое сразу же пошло дымом, наполняя комнату удушливо-сладким ароматом. Следом затеплила три толстые черные свечи. После этого села за стол и вынула из сумки куклу, поднесла ее поближе к пламени свечей, довольно усмехаясь: как раз то, что надо!

Кукла действительно была очень похожа на Наталью: и узлом каштановых волос, и чертами лица, и даже одеждой. Словно кубанская ведьма служила прототипом. Повертев куклу, Нора положила ее в черный бархатный мешочек. Затем сжала двумя руками, выталкивая наружу. В магических ритуалах вуду это символизировало рождение.

– Вдыхаю в тебя сущность! – Нора достала куклу из мешка и дунула ей в лицо: та закрыла и открыла глаза, даже выражение фарфорового лица изменилось, стало более осмысленным и даже испуганным.

Подхватив куклу двумя руками, Нора осторожно опустила ее в воду, как младенца во время крещения, и произнесла:

– Нарекаю тебя Натальей!