Поцелуй Морты - Андрей Денисов

Шухрат молча достал из рюкзачка Коран и показал Гарику.

– Вот-вот! – обрадовался Гарик. – Как только выйду отсюда, первым делом отправлюсь к раввину…

Теперь, ложась спать в своей комнате общежития, Шухрат всегда клал рядом с собой Коран с таким расчетом, чтобы можно было его взять одним движением руки. Только уверенность, что святая книга однажды уберегла его от опасности, позволяла ему оставаться ночью одному. Особенно сейчас, когда многие студенты разъехались на каникулы и в здании воцарилась непривычная тишина. Уже почти засыпая, он вспомнил, как бабушка рассказывала ему старинную узбекскую легенду. Маленький Шухрат лежал тогда на большом айване,[6]застеленном огромным количеством ватных одеял – курпачи, с ворохом пестрых подушек в ситцевых цветастых наволочках.

Прямо над его головой шелестел разлапистыми листьями виноградник, и с лоз свисали огромные гроздья с узкими длинными ягодами под названием «дамские пальчики». Шухрат никак не хотел засыпать, и бабушка подсела к нему поближе и начала свой рассказ о Кора-Ит – черной огромной собаке, у которой обязательно есть свой хозяин. Живет Кора-Ит в глубоких темных пещерах, потому что не любит солнечный свет, но не боится его и сопровождает хозяина днем и ночью. А убивает эта собака совсем не зубами, она останавливает сердце человека страхом. Кора-Ит никогда не умирает совсем, оставаясь хоть чуточку живой.

– Остается хоть чуточку живой… – Шухрат сейчас был абсолютно уверен, что бабушка рассказывала ему именно о Тьме.

Значит, ее нельзя убить? Окончания легенды Шухрат не помнил, видимо, уснул тогда под мерную речь старой женщины. Он решил обязательно рассказать о Кора-Ит Диме с Катей, а заодно и передать им привет и благодарности от выздоравливающего Гарика.

В гольяновской квартире Семиглазовых стояла тишина, прерываемая только тиканьем часов и художественным храпом Майора. В своей кроватке спала Сашенька в обнимку с черной плюшевой собачкой. Спали Катя с Димой, а вот Наталья так и лежала без сна. Она не включала свет, чтобы никого не побеспокоить, и погрузилась в воспоминания, да так глубоко, что не сразу уловила какое-то движение и скрежет. Потом отругала сама себя: у Кати с Димой дело молодое, ну не спят они, так не бежать же смотреть, чем занимаются…

Но в душе уже проснулась тревога, и Наталья тихонько села на постели, прислушиваясь. Окно в большой комнате, где спали Дима с Катей, было слегка приоткрыто. Створка окна тихо скрипнула, когда окно открылось полностью. В комнату медленно вплыла Лена, так легко, словно совсем ничего не весила. Она остановилась посреди комнаты, вглядываясь в пространство своими жуткими желтыми глазами, горящими, будто огоньки свечей. Лена бесшумно приблизилась к дивану и склонилась над спящими. Катя крепко обнимала Диму!

Этого зрелища Лена не могла вынести и нависла над счастливой соперницей, с ненавистью глядя на живот Кати, где уже зародилась жизнь! Там находится ребенок Димы… Уничтожить проклятый зародыш, и все встанет на свои места!

Лена положила правую руку, на которой сразу уродливо удлинились пальцы, на Катин живот, а левую на лоб Димы. Дима сразу стал задыхаться и, не проснувшись окончательно, потерял сознание, а Катя закричала от боли и отбросила руку, убивающую ее ребенка.

Лена зашипела от злости и попыталась поймать Катю раскинутыми в стороны страшными руками. В комнату вбежала Наталья и, не раздумывая, бросилась к Лене, закрывая от нее дочь своим телом.

– Сгинь, пропади, нечистая сила! – закричала Наталья изо всех сил.

Подоспевший Майор щелкнул выключателем люстры, и комнату залил яркий свет. Лена зашипела, как испаряющаяся вода на раскаленной сковороде, и медленно отступила к окну. Спина ее выгнулась уродливым горбом, из которого шипами торчали, как у ящера-стегозавра, острые треугольные позвонки, лицо вытянулось и превратилось в морду ящерицы, тело приобрело цвет необожженной глины, а глаза вспыхнули желтым, ярким огнем. Демоница закрыла лицо своими уродливыми ладонями с длинными пальцами, заканчивающимися изогнутыми птичьими когтями. При этом она глухо выла.

– Из земли сотворена, уйди в землю, сгинь в земле! Именем ангелов небесных, пропади, нечистый дух! – подняла руки Наталья и махнула открытыми ладонями в сторону суккуба, словно обрушивая на него всю свою силу, – демона отбросило к окну. – Среди живых тебе не бывать, пира не пировать, человеком не стать! Огненный бес-соблазнитель, убивец детей малых в материнской утробе, вернись в землю! Там тебе место! – Голос Натальи бил, стегал и толкал Лилит, которая сначала пыталась сопротивляться, отмахиваясь когтистыми лапами, а потом прыгнула в окно и рассыпалась в воздухе на сотни маленьких огоньков. Достигнув земли, огоньки погасли, исчезли, не оставив после себя следа.

Теперь семья Семиглазовых бодрствовала в полном составе. Устроили бледную и измученную от боли Катю на постели под присмотром Димы и, по настоянию Майора, напоили ее молоком с медом. Отправив Сашеньку за компьютер, Наталья утащила брата на кухню и плотно закрыла за собой дверь.

– Ребенка уберегли, это, конечно, главное сейчас. Но я не могу смириться со слепотой Катюши. Уж если Сашенька не смогла ей помочь, даже не знаю, кто сможет! Неужели она слепой останется на всю жизнь? Вот ведь девочки наши бедные-несчастные – немая да слепая… – И Наталья, уже не в силах сдерживаться, разрыдалась, уткнувшись головой в плечо Майора.

– Ну что ты каркаешь? Слепая, слепая… – очень похоже передразнил сестру Майор. – Найдем выход из положения!

– Мама, ты плачешь? – крикнула Катя из комнаты. – Я все слышу!

Нора так и просидела всю ночь за столом магического кабинета, ожидая возвращения Лены, но она так и не появилась.

«Под землю она провалилась, что ли?» – раздраженно подумала Нора, не подозревая, насколько близка к истине.

Из-за долгого ожидания в одной позе у нее затекла спина и болели ноги, а поясница была словно окована свинцом. Как тяжело и страшно быть старой! Пальцы у нее на руках уродливо искривились, а суставы во всем теле скрипели, как несмазанные петли. Нора умела заговаривать любую боль, но боялась это сделать для себя, потому что тогда она бы перестала контролировать сам процесс старения.

Она вышла в приемную, подошла к телефону и, на секунду задумавшись, набрала наобум подходящий номер телефона. Ей ответил сонный женский голос. Нора улыбнулась и кашлянула.

– Здравствуйте, – произнесла она бархатным контральто, – вас беспокоит любимая женщина вашего мужа. Его ведь нет дома в столь поздний час, не так ли? Наверное, вы думаете, что у него аврал на работе, но это неправда. Он не мог решиться поговорить с вами сам и попросил об этом меня. Да вы и сами, наверное, хорошо все знаете и понимаете, так ведь? – И живительные для нее боль, отчаяние, обида взбодрили и на короткое время облегчили состояние Норы. Какое ей было дело до того, что муж этой женщины был верен даже в мыслях. Пусть разбираются теперь, все равно ничего хорошего из таких разборок не выходит, и останется тяжкий осадок в любом случае, и выразится он в подозрениях, в недоверии. А там и до развода недалеко…