Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - Андрей Орлов

В течение двух лет выдающиеся мошенники дурачили не только чиновников, производственников и правоохранительные органы, но и руководство страны, включая Президента и Правительство, которые подписывали распоряжения и давали указания об использовании несуществующего в природе вещества! Сотни миллионов уплывали неизвестно куда, тысячи людей были вовлечены в преступный обмен реальных денег на мифическое сверхвещество. Только после серии экспертиз и серьезных разбирательств, в одном из которых по линии Министерства безопасности участвовал подполковник Орлов, мыльный пузырь «красной ртути» лопнул, заляпав всех причастных и непричастных смрадными брызгами коррупции и деградации морали. Самое страшное, что за это так никто и не ответил.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «Когда я пришел работать в администрацию, там сидели иностранные советники. Я буквально за голову схватился. В самой сердцевине власти находились иностранные специалисты. У них было все — кабинеты, удостоверения, телефоны. Они постоянно приходили с какими-то большими портфелями… Никто не знал, что они там делают. Мы но этому поводу докладывали руководителю администрации Нетрову. Но когда попросили объяснить одно высокое должностное лицо, зачем они находятся в комплексе зданий администрации и Правительства, получили ответ: „А я не знаю, кто их туда посадил“. Все стали отказываться, никто не мог понять, каким образом эти иностранцы появились на Старой площади. В конце концов нам удалось их выселить, но сколько вреда они нанесли, осталось неизвсстным…» (Из воспоминаний П.В. Романенко, в 1992–1994 годах — начальника отдела Управления кадров Администрации Президента).

Липовый Центр анализа и прогнозирования, под «крышей» которого дельцы начали реализовывать очередные мошеннические операции, был всего лишь мелким звеном в цепи многочисленных криминальных сюжетов, характеризовавших российскую действительность в начале 1990-х годов. Правда, афера с Центром была уникальна тем, что мошенникам удалось внедрить специально созданную для махинаций структуру с символической аббревиатурой «ЦЛП» в самое сердце системы государственного управления. А если бы сотрудники Управления но борьбе с контрабандой и кор-руїпщсй Министерства безопасное™ не обратили на нее внимание? А если бы военные контрразведчики не проявили бдительность, столкнувшись с наглым и самоуверенным мошешшком, прибывшим на криминальную рекогносцировку в Балтийск? А если бы у Орлова не было возможности напрямую выйта на руководителя администрации? Сколько таких «если» стояло на пута протаво-дсйствия набирающей масштабы российской коррупции?

Москва. 9-я Парковая улица.

Телефонная будка около входа

на станцию метро «Первомайская»

— Михаил Юрьевич, у нас неприятное™.

— Что еще?

— На Центр наш, структуру эту в…

— Понятно! Что случилось?

— Наехали сотрудники отдела режима. Мол, на каком основании вы здесь? Кто разрешил занять эти кабинеты? Кто выдал пропуска? Про телефоны, ну и так далее!

— С чего это? Ты же говорил мне, что все «тип-топ»!

— Сам не пойму! Может…

— Ладно, не сейчас. Вечером встретимся, как всегда. Но до этого разберись.

— Разберусь.

Москва. Старая площадь. Администрация Президента.

6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет 763

Еще раз перечитав текст, Орлов нажал в «Лексиконе» кнопку «Печать». Противно заскрежетал матричный принтер, медленно выпуская лист документа с бледными буквами: «Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину. Об обязательной проверке…»

Эта записка явилась результатом самых первых ошарашивающих впечатлений, которые получил Андрей, оказавшись на ареопаге российской власти. Привыкший в советское время к тому, что среди людей, наделенных большими полномочиями, не могут оказаться банальные прохвосты, авантюристы и проходимцы, он столкнулся с поразительным обстоятельством. На втором году после августовского путча на работу в Администрацию Президента и Аппарат Правительства принимались люди без какой-либо существенной проверки. Система допуска к госсекретам, но существу, рухнула, и теперь ничто не мешало оказаться в высоких кабинетах тому, кого нельзя было подпускать туда на пушечный выстрел. Более того, всякая попытка хоть каким-либо образом «подсветить» кандидатуру человека, принимаемого на работу, воспринималась как рудимент «тоталитарного прошлого», как попытка «повернуть вспять ход истории», издевательство над «общечеловеческими ценностями» и «правами человека».

Еще до прихода Орлова в администрацию начальник Управления кадров Румянцев несколько раз пытался поставить вопрос о введении обязательной проверки кандидатов на работу, но всякий раз получал ожесточенный отпор: «Что вы, Дмитрий Дмитриевич, хотите возродить советские порядки? У нас не тридцать седьмой год, чтобы всех подозревать!» Андрей же, столкнувшись за последний месяц с многочисленными фактами проникновения людей с криминальными наклонностями в систему управления страной, сразу понял: без немедленного введения тотальной проверки решить ничего будет невозможно. Хочет этого новоявленная демократическая верхушка или нет.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «Однажды принесли мне кадровые документы на человека, которого собирались назначить начальником отдела одного из управлений администрации. Читая анкету, я обратил внимание на странную запись: „Родственников нет“. Правда, указывались данные бывшей жены, но все-таки было странным, что у этого человека вообще отсутствовали родственники. Я его пригласил на беседу, стал расспрашивать. А он в ответ: „Ничего не знаю, ничего не помню. Жил в интернате“. Очень странно! Я обратился в Министерство безопасности к Вахромцеву. Они через некоторое время сообщили мне, что, оказывается, у этого человека и родители живы, и семь родных братьев с сестрами в полном здравии, а с бывшей женой проживают трос его детей. Да притом все за границей! Румянцев сообщил начальнику управления, который рекомендовал этого человека, что мы, мол, возражаем против его назначения потому, что кандидат на высокую должность явно лгал… Правда, было непонятно, для чего он это делал.

Через несколько дней Филатов позвонил Румянцеву и в самых резких топах потребовал разобраться с теми, „кто насаждает 1937 год“! Оказывается, начальник управления написал докладную записку руководителю Администрации, в которой представил все в искаженном свете. Наше мнение проигнорировали и назначение состоялось. А через полгода этот начальник отдела попался на взятке и его с треском выгнали из Администрации Президента, а потом еще долго с пим судились» (Из воспоминаний П.В. Романенко, в 1992–1994 годах — начальника отдела Управления кадров Администрации Президента).

Сначала Орлов попытался обсудить свои намерения с коллегами в Министерстве безопасности, но там только махнули рукой. Дескать, бесполезное дело! «Ни Ельцин, ни его ближайшее окружение на это не пойдут, поскольку у них еще свежи в памяти попытки КГБ установить за ними контроль, а в день объявления чрезвычайного положения 19 августа 1991 года — всех интернировать!»