Тайна Нереиды - Марианна Алферова

Это не вымысел, это точно. Сам гений Корнелия Икела рассказал об этом. Если хочешь туда отправиться, бери билет до Кельна. А оттуда найми таксомотор. Кстати, в Кельн укатил Юний Вер. Ну а дальше его следы теряются. Будь здоров".

…Таблин исчез. Ярко вспыхнула залитая солнцем арена.

Меч Хлора вдруг распался на две части. Мертвый кокон отлетел в сторону, живая сталь сверкнула в деснице противника. Слепящая сталь. И следом слепящая боль. Арена опрокинулась. Скула впечаталась в горячий песок. Песок набился в рот, заскрипел на зубах… Дыхание кончилось… все кончилось…

Пальцы Элия конвульсивно смяли бумагу.

— Что с тобой. Цезарь? — Порция испугалась, видя, как он побледнел и качнулся.

Элий глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.

— Все нормально… только я… я… я уезжаю! — объявил Элий. — Немедленно. Закажи билеты на поезд. Летиции надо помочь… она просила… и вещи собери. Мы едем вдвоем. Всю корреспонденцию на мое имя пересылай в Колонию Агриппины…

«Надо было пожаловаться сразу, — с тоской подумала Порция, понимая, что сейчас Элию не до нее. — А теперь мне предстоят распрекрасные деньки с выжившим из ума стариком. Он сведет меня с ума».

Элий повернулся, как неживой, и стал медленно подниматься по лестнице. Дошел до второго этажа. Но не остановился, а двинулся дальше, на чердак. Порция побежала за ним. Неровные шаги Цезаря слышались в конце деревянной галереи. Элий направлялся в старую кладовую. Но зачем? Когда Порция добежала до двери, то увидела Цезаря стоящим на коленях перед огромным деревянным сундуком. Крышка была поднята. Элий держал в руках старую кожаную лорику.

— Моего брата Тиберия убили у подножия статуи Нумы Помпилия на Капитолии. Удар палки пришелся в висок. Он упал, заливая кровью ноги бронзового царя, а тело его бросили в Тибр, — сказал тихо Элий и погладил лорику. — Жаль, но то был другой Тиберий… Тот был народным трибуном…

— Цезарь… — позвала Порция.

Он обернулся. Лицо его было белым-бело. Порция попятилась.

…Элий не помнил, как очутился в кладовой. Несколько минут выпало из памяти. Он получил письмо в атрии… а теперь он стоял на коленях перед раскрытым старинным сундуком. Сверху лежала лорика Тиберия. Элий провел пальцами по металлическим заклепкам, вспомнил, как тайком множество раз примерял эту лорику, воображая и себя бойцом «Нереиды».

Элий почти с отвращением отложил кожаный нагрудник. Потом вытащил мешок с альпийским снаряжением — ботинки с шипами, ледорубы, крюки и прочнейшие веревки. Извлек из второго сундука боевой меч, кинжал и «парабеллум». А также коробку патронов.

…А что, если это было жертвоприношение? Римляне в момент опасности приносят жертвы неведомым чужим богам и демонам, чтобы победить. Деции дважды обрекали себя на смерть, чтобы Рим победил…

О боги, умоляю, пусть будет так, пусть окажется, что Тиб принес себя в жертву…

«Поездка Элия Цезаря в Нижнюю Германию, предпринятая почти тайком, многим кажется странной».

«В разграблении Экбатан и других персидских городов виновата сама Персия, не заключившая договора со странами Содружества. Странно видеть, как цивилизованные народы уступают варварам. Как будто им доставляет удовольствие подчиняться!»

«Акта диурна», 4-й день до Календ ноября (29 октября)

Трава была еще зелена. Виноградники уже пожелтели. Золотые охапки листьев горели в солнечных лучах, как множество факелов, на фоне зелени, которая собиралась царить над этими холмами вечно. Элий прислонился к серому ноздреватому камню, прижался щекой к тепловатой поверхности. Так стоял он несколько минут. Наконец Летти тронула его за плечо, и они пошли дальше. Летиция чувствовала — он уязвлен, почти раздавлен, говорить ему тяжело. Но и молчать вряд ли многим легче. Она пыталась выспросить, что случилось. Он не отвечал…

…Тиберий Деций покончил с собой, чтобы не воевать за Рим! Никому на свете Цезарь бы не мог рассказать такое — язык не поворачивался. Если кто-нибудь произнесет это вслух, сердце Элия разорвется. Квинт понял это и прислал записку. Фрументарий в самом деле оказался другом.

На грунтовую дорогу вышла коза — ее серо-желтая шерсть казалась удивительно гладкой, будто расчесанная гребнем. Рожки на изящной узкой голове блестели. На шее колокольчик из желтого металла. Уж не золотой ли? Луч солнца так и горел на нем. Коза скосила черный продолговатый глаз, топнула о землю копытом и призывно мэкнула.

— По-моему, она нас зовет, — шепнула Летиция.

Коза мотнула головой и, резво скача с камня на камень, принялась подниматься в гору. Элий и Летиция за ней. Элий карабкался быстро, Летиция — еще быстрее, но догнать странного посланца не могли. Наконец коза нырнула в черную пасть пещеры.

Из жерла пахло козами, сырой шерстью и навозом. Плети дикого винограда затеняли вход. Красные листья на сером камне казались засохшей кровью. Из пасти пещеры доносилась заунывная мелодия. Играющий на свирели то и дело сбивался и начинал сначала.

Внезапно мелодия оборвалась.

— Ты пришел, Элий Цезарь, — донеслось из пещеры. Элий прислонился к огромному камню и ждал. Послышался дробный стук копыт — куда крупнее козьих. Наконец ворох красных листьев над входом качнулся, и наружу высунулось хмурое, заросшее всклокоченной бородой лицо. Из путанных волос надо лбом торчали короткие рожки. Толстые красные губы мяли рулончик табачной палочки. Бог глянул на Элия и ухмыльнулся.

— Я тут вроде как в изгнании. В Небесный дворец боюсь ходить. Живу в пещере — пугаю местных ребятишек. Видишь? — Пан выставил изуродованную руку. — Действие Z-излучения. Если люди воображают, что на них эта гадость не действует, то они ошибаются. Такие лапки будут у ваших детей, если вы не одумаетесь.

Пан вынул изо рта табачную палочку и протянул Элию.

— На, кури, иначе голова пойдет кругом — не так-то просто разговаривать с богом, даже с богом такого невысокого ранга, как я.

Элий взял палочку. Это была травка, наркотик.

После первой затяжки Элию почудилось, что теперь он куда лучше понимает невнятный рев Пана.

— Боишься меня? — спросил Пан.

— Нет.

— Я так и думал. Дело в том, что я поместил панический страх в этот камень. — Пан раскрыл ладонь и показал самый обыкновенный серый булыжник. — Видишь, как мало панического ужаса у меня осталось. Когда-то я мог обратить в бегство целое войско… Лишь по привычке люди говорят: панический страх… Зачем ты пришел? — спросил Пан.

— Ты же позвал меня, Фавн.

— Во-первых, не называй меня этим дурацким именем. Я — Пан. И всегда был Паном. А во-вторых, ты сам пришел. Ладно, ладно… не будем спорить. Я хочу помочь. У тебя есть золотое яблоко. Давай его сюда.