Решающий выбор - Михаил Алексеев

На засады на просеках Сергей выделил четыре танка. Два танка второго взвода поставил на юго-западную окраину городка.

Все увиденное подняло настроение, и даже мелкий моросящий дождик, закрывший небо для авиапомощи, уже не расстраивал так, как десять минут назад.

КП комбата он нашел на второй линии обороны в подвале каменного дома. Там царила обычная суета: вызывали кого-то связисты, то и дело входили и выходили солдаты и офицеры, посреди подвала стоял стол, за которым сидел старший лейтенант и что-то писал в толстую тетрадь, заглядывая на расстеленную перед ним карту. В углу стояла притащенная, по-видимому, из дома деревянная кровать с пуховыми подушками и периной, на которой кто-то спал, накрывшись с головой шинелью. Спал одетым, только рядом с кроватью стояли офицерские сапоги с намотанными на голенища портянками.

Комбат, крепкий молодой майор, которого Смирнов знал в лицо, в это время что-то разглядывал в стереотрубу через пробитую в фундаменте дома амбразуру. Прервал доклад Сергея и первым протянул ему руку.

– Ну как, танкист? Как думаешь, скоро начнут?

– Не знаю. Два часа назад чистили городок у нас в тылу. Готовились серьезно, а там две сотни инвалидов с винтовками и несколько сотен раненых.

– Это не показатель. А вот здесь все будет всерьез. Бить будут со всей мочи. И скоро. Потому как понимают: чем дольше нас не трогать, тем глубже мы закопаемся, и тогда нас не сдвинуть. Ты-то сам как думаешь? Танки удержишь? А то ведь полноценно окопаться моя пехота не успеет. Зайдут их «панцеры» на позиции батальона и закатают в наших же окопах.

– Может, танков и не будет.

– Сам веришь, что говоришь? Немцы и без танков? Нет! Танки будут! Сколько? Не знаю. Надеюсь, что ты и мой ПТВ справятся. Надеюсь. А пехоты я не боюсь: у меня на два километра фронта больше шестидесяти пулеметов. Это без твоих стволов.

Помолчали.

– Вот черт! Небесная канцелярия, мать ее за ногу! На стороне немцев играет! Это я умом сейчас понимаю, что это для нас минус, а год назад ровно наоборот – радовался такой погоде. Инстинкты заставляют радоваться. Я ведь войну начал на Юго-Западном. На Украине. Полк НКВД. Командиром роты. И там немцы нас сверху изрядно поддавливали. Неприятные ощущения, я тебе доложу! Кажется, каждый самолет целит в тебя, каждая бомба – твоя. Ранение получил уже в боях в Коростеньском УРе. Тогда я уже убитого комбата сменил. В госпитале отлежался. Потом Особый отдел, проверки – и в Корпус попал. Приехал сюда, ну представился, все как положено. Удивило, что в расположение корпуса, далеко в тылу попал, как на секретный объект. Хотя почему как? Он и есть такой. Думал, батальон дадут. Дали роту. Пришел знакомиться – рота в парке на обслуживании техники. Пришел в парк – мать честная! В осадок выпал! Я столько техники в одном месте никогда и не видел! А потом второй раз выпал – когда на ротные учения роту на полигон вывел, а там 134-й полк отрабатывал тему «Усиленный МСБ в наступлении». Причем наступали они с танковой ротой Т-72 в направлении исходного положения моей роты. Естественно, без стрельбы – чисто отработка взаимодействия и порядок движения в атаке. Я тебе доложу, пренеприятнейшие ощущения! Лучше пусть немцы идут. Они мне привычней. А ты как в Корпус попал?

– По распределению. Сразу после училища. Приехал и сразу попал в расположение 134-го полка.

– Да! Суровое испытание для психики юного лейтенанта! Сам-то о чем в училище мечтал? Дай угадаю! Наверно, о БТ-7!

– Почти так, – сознался Сергей, – колебался между БТ-7 и КВ.

– Ага! – захохотал комбат. – А тут Т-72! Хрясть по мозгам! И аут! Так ты что же? Получается, за год до капитана доскакал?

– Ну да!

– Да ты карьерист, я погляжу! Наверно, и нагрудный набор соответствующий?

– Есть маленько.

– Ну тогда я спокоен! Если ты за год, побывав во всех задницах, куда засовывали Корпус, выжил, и не просто выжил, а вырос – мне тебя учить, только портить. Сам все знаешь и умеешь.

Дальше на плане городка и карте определились с направлениями и секторами обстрела, согласовали волну для радиосвязи, и, тепло попрощавшись, Сергей отправился в роту.

Он как раз возвращался в расположение роты, когда в районе траншей мотострелков раздался первый разрыв снаряда. Потом загрохотало со всех сторон. Сергей перешел на бег, стараясь побыстрее вернуться к своему танку. Почему-то вне его он чувствовал себя просто голым.

В качестве укрытия его экипаж выбрал крепкий кирпичный сарай, в котором удачно на высоте ствола орудия было сделано узкое окно. Для удобства окно расширили, что было непросто. Кирпичная кладка была старинной и крепкой, но экипаж с помощью кувалды, двух ломов и чьей-то матери с задачей справился. Поэтому сейчас только с торцевой восточной части сарая, через которую он в него и въехал, была видна корма танка. Лишь захлопнув за собой люк, Сергей успокоился. Подключая шлемофон к ТПУ, мельком удостоверился, что все на месте, и, переключив тумблер радиостанции на ротную волну, поочередно вызвал командиров взводов. Все доложились о готовности к бою. Теперь оставалось только ждать.

Артподготовка закончилась через тридцать минут. Понятно, что подготовка к наступлению велась в спешке, и для серьезной операции боеприпасов просто недостаточно.

– Всем! Теперь внимание! Огонь открывать по моей команде! – оповестил Сергей роту по связи, скорее для самоуспокоения, нежели по делу. Он был уверен, что все экипажи его роты застыли у приборов наблюдения в ожидании появления противника.

Первым увидел немецкий танк его наводчик.

– Командир! На два часа! – воскликнул он, обращая внимание Смирнова, который в этот момент осматривал подступы на левом фланге позиции.

Сергей повернул перископ в указанном направлении.

– Ох ты ж! – непроизвольно вырвалось у него. Из-за крайних домов Юнкеракера на дорогу выполз большой, даже на этом расстоянии – квадратный танк с длинной массивной пушкой.

«„Тигр“! Точно такой танк показывали на занятиях по командирской подготовке в качестве перспективной разработки Германии. Указывалась возможность появления этих танков именно в 1942 году», – мелькнула мысль.

Танк был оборудован минными тралами и двигался прямо по дороге. Смирнов еще не успел сообразить, что сказать роте, как слева и справа от этого танка, ломая заборы, деревья и кустарники, показались еще танки – близнецы первого. Окрашенные в серо-зеленый камуфляж, они неторопливо выползали из городка и выстраивались в линию. Из-за расстояния и брони, шума двигателей было не слышно. Перископ приближал и позволял рассмотреть их в подробностях. Казалось, что танки, переваливаясь на неровностях почвы и покачивая стволами пушек, приближаются беззвучно.

«Так! Нужно вспомнить все, что тогда говорилось на лекции! Нет! Не все! Все тут не успеть! Нужно главное – толщину брони, дальность возможного поражения и потенциальные возможности орудия „Тигра“», – в голове Смирнова лихорадочно бились мысли, от которых у него взмокла голова.