А маме не скажем - Екатерина Аверина

– Мой хороший, – шепчу еле слышно и глажу по темным волосам. На глаза наворачиваются слезы, но я не позволяю себе этой слабости. – Как же ты так?

– Дурак, потому что, – слышу очень тихое от него. – Прости, я…

– Не надо, – осмелев окончательно, кладу пальца на его разбитые губы.

Крис сам убирает мою руку от своего лица.

– Я все испортил, – продолжает он, тяжело дыша. – Обещал тебе, что у нас все будет хорошо. Не получилось, – брат закрывает глаза и больше не говорит ни слова.

– Крис, – зову его, но в ответ тишина. Только шумное дыхание выдает то, что мужчина в сознании. – Крис, пожалуйста… Не надо так. Слышишь? – прошу его.

– Что происходит? – раздается родной голос из-за двери. – Миша? – дверь в спальню открывается, впуская уже знакомого мне врача, а также Михаила и маму. – Ой, – вздыхает она, глядя на пасынка. – Как же так? Кто? – от волнения хватает за руку мужа, тот шипит и вырывает ее.

Мать схватила его за ладонь снова, чтобы увидеть следы на костяшках. Он с такой силой бил собственного сына, что на руке остались ссадины.

– Это ты?!

А у меня шок. Когда Тая рассказывала мне про отца Германа, это казалось таким далеким, а здесь…

– Он уже не ребенок! – рычит Михаил на мою маму. – Было за что, вот и получил. Милли!

Я аж подпрыгнула на кровати, когда он рявкнул на меня.

– Бери мать, идите отсюда! Дайте врачу сделать свою работу.

– Миш, ты с ума сошел? – продолжает мама, совершенно его не слушая. – Как? Как так можно было?! Миш?!

Он просто схватил ее за руку и вытолкал в коридор. Из-за открытой двери я услышала его слова.

– Я сказал, он заслужил! Забери дочь, потом поговорим. – Михаил вернулся в комнату, где я все еще сижу возле Кристиана, а он крепко сжимает мою руку. – Милли, я не понятно сказал? Иди к себе. Его осмотрят.

Крис нехотя меня отпустил. Сижу и вопросительно смотрю на побитого мужчину.

– Иди, маленькая, – шепчет он. – Все нормально.

Только после этого я все же решаюсь оставить мужчин одних.

По этажу мечется мама. Она не знала своего мужа таким и сейчас просто не понимает, что делать. Я давно не видела столько растерянности в ее глазах. Кажется, никогда. Мы так отдалились друг от друга в последнее время, что я даже сейчас никак не могу решиться подойти ближе и просто ее обнять. Мама сделала это сама. Она буквально кинулась в мои объятия, прижала к груди, в которой как сумасшедшее колотится сердце.

– Это так ужасно, – первые слезы капнули мне на руку. – На нем же живого места нет. За что? Он же сын! Его родной сын! Как же это ужасно, – плачет мама, а я нет. Ни единой слезы только злость на человека, разрушающего чужие жизни. – Милли, нам нужно уехать, – вдруг говорит мама.

– Нет, – отвечаю твердо. – Я никуда не поеду. Хватит!

Она непонимающе уставилась на меня.

– Ты сама выбрала эту жизнь. Ты хотела быть с ним. Ты ведь любишь его. Куда ты хочешь снова уехать? Мама, я не могу так больше.

– Вот и правильно, – раздался голос Михаила у меня за спиной. – С Крисом все нормально. До утра проспит. Останутся только синяки да пара ссадин. Девочки, – он обнял нас обеих. – Отвратительная ситуация, знаю. Вспылил, но поверьте, у меня для этого есть веские основания. Мы с сыном разберемся сами. Иди ко мне, – отчим притягивает к себе маму. – Испугалась?

Та кивает и утыкается в его грудь, как маленькая девочка, ища защиты у монстра.

– Не надо, – он гладит ее по спине. – Мы взрослые люди. Мы во всем разберемся. Ну что такого страшного произошло? Разбил нос даже не мальчишке, мужчине. Тоже мне, травма, – пытается улыбаться Михаил. – Милли, детка, если хочешь, можешь посидеть с братом. Только недолго, тебе на занятия утром, не забывай.

Я кивнула, ошарашенно глядя, как мама… Моя мама так легко ему поверила!

Но, с другой стороны, чему я удивляюсь? Она любит его. Слепо, как девчонка. У нее столько лет никого не было рядом, чтобы заботиться, помогать. Она растаяла и отогрелась рядом с ним. А то, что почти перестала замечать меня, переживу. Когда-то же это должно было произойти. И к тому же, я ведь тоже влюбилась. Только вот, боюсь, мой выбор для родного человека станет настоящим шоком.

Захожу в спальню. Знакомый доктор уже собрал все свои вещи, собираясь нас покинуть.

– Как все плохо? – решила узнать из первых уст.

– Не волнуйся, девочка, – он тепло улыбнулся. – Ничего не сломано. Сотрясения нет. Он отоспится и завтра уже Кристиану будет легче. Я вколол ему снотворное и обезболивающее. Будет спать до утра.

– Так если все нормально, зачем обезболивающее? – продолжаю давить на врача, чтобы выяснить правду.

– Ну, потому что били сильно, – вздыхает он. – Не грусти, – щелкнул меня по носу мужчина, так ничего толком не объяснив.

Забрав свою сумку, доктор нас покинул. Я вновь села к Крису на кровать, вновь взяла его за руку, чтобы чувствовал – я рядом. А потом, словно завороженная, сама его поцеловала. Когда Крис приоткрыл рот и коснулся языком моих губ, я испуганно отпрянула от мужчины.

– Прости, – опустила взгляд, не зная, куда спрятаться. – Я думала, ты спишь.

– Почти, – слабо улыбнулся он. – Если ты еще раз меня поцелуешь, я согласен снова попасть под этот «каток»…

Вижу, как закрываются его глаза. Лекарство начинает стремительно погружать моего Кристиана в сон.

– Останься, – просит он, засыпая.

– Останусь, – отвечаю тихо и ложусь рядом с ним на самый край, как делал Стэфан, когда мне было плохо. И его тепло всегда помогало.

Крис осторожно подвинулся, обнял меня за талию и отключился, чтобы проснуться от очень настойчивого телефонного звонка рано утром. На экране имя человека, по которому я соскучилась до слез – «Стэфан».

Стэфан

– Не берет? – взволнованно спрашивает мама, расхаживая по комнате.

– Да куда он денется?! – начинаю заводиться.

Камаев кладет мне руку на плечо в попытке успокоить. Это действует. Делаю глубокий вдох и вновь набираю номер брата.

– Может, я попробую? – спрашивает Макс, не отрываясь от проверки всех документов.

– Да, – слышу хриплый голос в трубке.

Ну наконец-то!

– Ты нужен мне, – стараюсь говорить спокойно, но в обстоятельствах, в которые мы себя загнали, выходит хреново. – Прямо сейчас!

От напряжения у меня дрожат руки. Мама, чтобы не показывать своих чувств, просто отвернулась к окну.

– Где ты? – брат, как всегда, задает правильные вопросы. Ничего лишнего, только по делу.