Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Силан выкупил соседние здания, принялся перестраивать дом Ливии, превращая его в настоящий дворец. Тиберий нашел в его лице надежную опору в сенаторских прениях и теперь без конца заваливал письмами с указаниями. Макрон ежедневно обсуждал с ним разные дела, всякий раз ища повод встретиться с Клавдиллой. Он выжидал, лелея свои планы. Энния помирилась с Юнией, попросив прощения за вздорные слова, но никто ничего не забыл.

Клавдилла всякий день совершала прогулки или с подругами, или с Гаем Цезарем. Каждый ее выезд привлекал толпы праздношатающихся. Кортеж Клавдиллы теперь составлялся из избранных рабов: тут были и курьеры, и выездные лакеи, и вестники, прокладывающие путь. Прекрасные молодые рабы-египтяне с изящно завитыми волосами составляли почетную стражу. Все племена, подчиненные империи, имели своих представителей в толпе рабов, окружающих носилки: здесь в качестве носильщиков были рослые каппадокийцы или сирийцы; сбоку держали подножки либурны; впереди бежали курьеры из нумидийцев с кожей цвета черного дерева, и этот матово-черный цвет красиво оттенял висевшие на груди серебряные таблички с именем Юнии Клавдиллы. Вскоре, однако, Юния заменила серебро золотом.

Римские матроны с ума сходили от зависти, наблюдая за прекрасной Клавдиллой, в окружении знакомых прогуливающейся то по ювелирным лавкам форума и скупающей украшения без подсчета денариев, то выбирающей драгоценные ткани и благовония, то слушающей вечерние чтения и новости с ростральной трибуны, рука об руку с женихом. Многие пытались подражать ей, стараясь превзойти в роскоши. Иногда какая-нибудь римская матрона уводила с собой на прогулку всю домашнюю челядь, стремясь пустить пыль в глаза обилием рабов. Мужья залезали в огромные долги, оплачивая счета жен. Рим точно сошел с ума, все говорили только о Юнии и Калигуле – где их видели, что они делали, в каком роскошном наряде появлялась невеста наследника, какие украшения были на ней. Каждый шаг был под надзором любопытных глаз. Поэтому все чаще Юния задергивала плотные занавеси носилок, избегала шумных улиц и предпочитала прогулки в закрытом Палатинском саду в обществе близких друзей.

Вот и сегодня Юния вдвоем с Гаем нежились в прохладе под раскидистой тенью платана в Палатинском саду. Молоденькая рабыня медленно махала огромным опахалом, расписанном павлинами.

– Послезавтра наша свадьба! – лениво потягиваясь, заметила девушка. – Вчера на форуме только и толковали, что о бесплатном хлебе и монетах. Тиберий так и не ответил на твою просьбу устроить праздничные игры?

Калигула отрицательно мотнул головой. Раскинувшись на зеленой траве, он мечтательно молчал, поглаживая округлое бедро Юнии под легкой туникой.

– Я мечтаю увидеть состязания колесниц, скачки в Большом цирке, – сказала Юния. – Хочу увидеть искусство Мнестера и Аппелеса в величественном театре Помпея, а не на домашней сцене. Мне хочется посмотреть, как кровь гладиаторов рекой льется на арену, как дикие звери терзают беззащитные жертвы. Рим забыл, когда последний раз наслаждался подобными зрелищами.

Калигула нагнулся к ее уху и горячо зашептал, озираясь вокруг:

– Милая, едва я стану принцепсом, ты увидишь такое, отчего захватит дух у самого придирчивого знатока. Если захочешь, я буду устраивать для тебя зрелища хоть каждый день. Все, что пожелает моя любовь, будет брошено к ее ногам.

Юния счастливо рассмеялась.

– Ничто в мире не разлучит нас, – сказала она. – Я благодарна богам, что они помогли нам найти друг друга. Кровь свадебных жертв рекой польется на торжествах. Какие планы на сегодняшний вечер?

– Я приду к тебе под утро. Сегодня первый день празднеств арвальских братьев, состоится жертвоприношение. Будут присутствовать все члены коллегии. А после нашей свадьбы на Капитолии мы приносим жертву великому Юпитеру, и я должен ввести в братство нового члена вместо умершего Луция Сальвия Отона. Угадай, кто кандидат?

– Не знаю.

– Твой отец! Тиберий дал указание.

– Чем мой отец так расположил его к себе? – Голос Юнии был полон недоумения. – А мне нельзя там быть тоже?

– Нет, любимая. Это сугубо мужское дело. Присутствие женщин недопустимо, и не вздумай разыгрывать трюк с переодеванием.

– Я не глупа и не стану делать то, что тебя может разозлить. Я приму предложение Ливиллы отобедать и вернусь домой ждать тебя.

Калигула знаком приказал рабыне удалиться.

– Кальпурния уже здорова? – спросил он.

– О, да! Ест за троих, – ответила Юния. – Лекарства из ларца Ливии просто творят чудеса. Быть на пороге царства мертвых и вернуться к живым! Надо же, – продолжала язвить она, – Ливия, видно, была величайшей целительницей.

– Что ж, после нашей свадьбы твоя мачеха отправится к Плутону, – сказал Гай.

– О, там ее не успеют заждаться. – И девушка опять рассмеялась.

Майское солнце стояло в зените, щедро даря тепло. Благоухали дивные цветы, пели птицы. Все было так безмятежно спокойно. Молодые люди, обнявшись, заснули. Рабыня вернулась и принялась обмахивать их огромным опахалом.

Дома Юнию встречала Кальпурния. Едва девушка ступила в вестибул, она кинулась к ней навстречу:

– Дочка, где ты так долго пропадала?

Отношения их изменились. Теперь мачеха с почтением относилась к падчерице, выказывая искренне расположение. Благодарность переполняла ее после того, как она узнала, что Юния безотлучно сидела около ее постели, преданно ухаживая во время болезни. Но она не догадывалась, что лоскуток, которым падчерица вытирала ей пену на губах, был пропитан вначале слабым раствором яда, большую дозу которого она подсыпала в финики, а затем – противоядием, что постепенно воскресило ее к жизни. Узнав это, вряд ли Кальпурния испытывала бы такую благодарность к заботливой падчерице. Но смертный приговор был произнесен, только чуть отсрочен. Юния уже не нуждалась в союзнике, тем более что отец, неожиданно разбогатевший лишь по причине того, что она понравилась Тиберию, теперь исполнял любую ее прихоть, закрывая на все глаза. А сама Клавдилла тайно готовила почву для женитьбы Силана на молодой Эмилии, сестре красавчика Ганимеда.

– Я гуляла с Гаем Цезарем в Палатинском саду, – ответила девушка, улыбаясь. – Чудный май выдался в этом году! Солнце такое ласковое, что мы немного поспали на зеленой траве, нежась в его теплых лучах.

– Привезли твое свадебное одеяние. Ты должна взглянуть, примерить! О Венера, оно так прекрасно!

– Приятная неожиданность! Я думала, оно будет готово завтра! А что сегодня на обед? Я проголодалась, пусть Хлоя принесет чего-нибудь вкусненького.

Они прошли через осциум, где толпились клиенты в ожидании своей очереди. У многих в руках были таблички, по которым они повторяли приветственную речь или содержание прошения. С Юнией почтительно здоровались. Приветливо улыбаясь, она прошла в таблиний к отцу. Но комната была пуста, лишь мраморные головы взирали на нее с полок. Клавдилла усмехнулась, проскользнула за колоннами перистиля и тихо заглянула за тяжелые, расшитые золотом занавеси ойкоса. Отец мирно спал. Глядя на его добродушное лицо, она вспомнила, как когда-то он укорял ее, что живет за чужой счет, досадуя на то, что в Риме не нужен никому, что имя Юниев забыто, был против брака с Сапожком и посмел угрожать ей смертью за непослушание. Злоба исказила ее красивое лицо, ладони сжались в кулаки. Как все переменилось! Теперь он и не вспоминает о своих «унижениях», а его влиянию в сенате, огромному богатству можно позавидовать. Он даже забыл, как возмущался ужасной репутацией жениха.