Морфо - Амелия Грэмм

Тайло бросил ошейник, но тот не упал на землю, а повис в воздухе и принялся летать над сочной травой, постоянно меняя направление. Флинн присел на корточки, глупо таращась на происходящее.

– Что все это значит?

– Погоди немного, сейчас все увидишь.

Поначалу ничего не происходило, ошейник все так же бессмысленно парил над землей, но позже Флинн увидел расплывчатое бело-коричневое пятно вокруг него. Пятно подбежало, и что-то мокрое и холодное уткнулось ему в ладонь.

Первым показался нос, потом морда с глазами-пуговками и длинными ушами, а затем пухлое тело с коротким хвостом. Это был Ферни. Здесь, сейчас, во плоти! Флинн помнил каждое пятнышко – это точно был он!

– Но как? – пораженно выдохнул Флинн, не веря своим глазам. – Ведь у животных есть свое место в Потусторонье, куда нам нельзя.

– Если бы ты знал, чего мне это стоило. Вовек не расплатишься, даже если начнешь прямо сейчас!

Флинн без лишних слов кинулся на Тайло и крепко обнял.

– Ты в благодарность решил меня задушить? – еле выдавил тот.

– Спасибо! Это лучший подарок! – крикнул Флинн во весь голос.

– А теперь решил оглушить…

Ферни вилял хвостом так, будто возомнил себя вертолетом и норовил взлететь в небо. Он радостно тявкал и как сумасшедший носился по саду с высунутым языком, распугивая птиц. Флинн все смеялся и смеялся, не находя сил остановиться. Он бросал мячик, а пес шустро догонял его, зажимал в зубах и с гордо поднятым хвостом приносил обратно, точно добычу.

Тайло тоже не оставался в стороне. Он низко летал над травой, дразня Ферни, но тот не злился и беззаботно следовал за ним вприпрыжку. Потом они менялись ролями – уже Тайло догонял пса, удиравшего от него со всех лап. Когда Флинн падал на землю, Ферни, весело похрюкивая, принимался вылизывать его лицо. Шершавый язык пса щекотал нос, щеки и лоб.

Сумерки прокрались в мир воспоминаний незаметно. Солнечное око лениво упало в море, словно долька лимона в чай. Сад наполнился далеким шумом прибоя, тихим шорохом листвы, музыкой, доносившейся из дома, и стрекотом кузнечиков.

Тетушка Клементина заботливо принесла им поднос с дымящимся чаем и остатками праздничного пирога. Они слопали все в один присест. Ферни вымотал их, да и сам подустал, поэтому сейчас лежал у ног Флинна, мерно посапывая.

– Какая жизнерадостная собака, – сказал Тайло, погладив пса.

– Он всегда был таким, – ответил Флинн, призадумавшись. – Спасибо тебе. Это был лучший день в моей жизни, точнее, после нее.

– Ты же понимаешь, что мы не можем забрать его с собой? – Тайло указал на пса, который уже дремал. – Ему до полуночи нужно вернуться обратно.

– Да, понимаю, но ты подарил мне еще один день с другом, еще одно теплое воспоминание о нем. – Флинн положил руку на плечо Тайло. – Это дорогого стоит.

– Чего не сделаешь ради своего братишки?

– Слушай, раз мы находимся в шкафу с твоими секретами, то получается, что во время праздника что-то произошло? – размышлял Флинн, уставившись на крохотные огоньки кораблей, бороздившие море.

– Да, но тебе лучше не знать. Не порть себе вечер. – Тайло немного помрачнел. – Увы, нам пора, Тлинн.

– Хорошо. – Флинн поднялся на ноги и смахнул с одежды траву. – Мы не попрощаемся? – Он указал большим пальцем себе за спину.

– Серьезно? Ты хочешь попрощаться с воспоминаниями? Когда ты уйдешь, они сразу же забудут тебя.

– Это не столько для них, сколько для меня, – сказал Флинн, погладив пса в последний раз. – Пока, дружок. Я рад, что ты обрел счастье и покой. – Он украдкой вытер навернувшиеся слезы.

Они вернулись в дом и попрощались со всеми членами семьи. Тетушка Маргарита обняла их и дала в дорогу бумажный пакет с едой, Тина поцеловала Флинна в щеку, а дядя Леопольд шепнул ему на ухо парочку непристойностей, из-за чего получил от тетушки Клементины подзатыльник. Матео крепко пожал руки обоим и взял с Флинна обещание, что тот как-нибудь научит его кататься на мотоцикле. Крошка Палома попросилась к Тайло на руки и что-то прощебетала ему на ухо. Все пожелали им удачного пути и пригласили на следующий день рождения дедушки Таддеуса.

Сам же виновник торжества пальцем подозвал Флинна.

– Мальчик мой, – вкрадчиво начал дедушка Таддеус. – Я много лет прожил на земле и многое видел. – Он умолк и удивленно охнул, а после заговорил не своим голосом: – Я видел, как на старом трухлявом пне вырастает новое дерево, как гора превращается в пыль, которая снова превращается в гору. Как в агонии умирают звезды, а затем рождаются вновь, давая свет новым мирам, как исчезают и появляются виды, как одно поколение сменяется другим. Да, ничто не вечно в этом мире, но все в нем повторяется. Ничто не исчезает бесследно. Все меняет форму, но суть всегда остается прежней. Поверь мне, это был не последний твой день рождения. Будут еще. Новые, совсем другие, но они обязательно будут. Никогда не забывай об этом.

– Дедушка? – испуганно прошептал Флинн, начиная о чем-то догадываться.

Старик приложил палец к губам, призывая к молчанию, и посмотрел на Флинна слишком уж осознанно, как для образа из прошлого.

– Вы ведь не дедушка Таддеус…

– Кто же я, по-твоему?

– Вы…

Флинн отвлекся: ребятня разбила вазу, и дядя Леопольд взорвался потоком ругательств.

– Зачем ты подошел, сынок? – уже своим привычным голосом продолжил дедушка Таддеус. – Я тебя вроде бы не звал. Или звал? Прости, я стал таким забывчивым… Будто постоянно душа из тела вылетает.

– Ничего. Я уже ухожу.

– Да-да, иди, сынок. Старому человеку нужно подремать. Ведь совсем скоро мне предстоит о-о-очень длинная дорога.

Флинн был готов поклясться, что мгновение назад с ним говорил не дедушка Таддеус, а кое-кто другой.

Старик же сомкнул морщинистые веки, причмокнул и мирно уснул. Или не уснул? Флинн не успел проверить, его отвлекло жжение. Он глянул на руку – число 226 на запястье ярко сияло. Дом Испытаний напомнил о себе.

Что-то было не так. Дом Испытаний изменился. Его будто разрезали надвое, одну половину убрали, а ко второй пришили часть другого дома.

Внутри тоже все поменялось. Левая сторона зала полностью преобразилась: светло-персиковые стены, картина с изображением спокойного моря, на полу пестрый ковер с причудливым узором. Бра мягко светили, бледные тени опутывали комнату, а воздух переполнял легкий цветочный аромат. Правая же сторона осталась прежней.

– Что произошло? – спросил Флинн, аккуратно ступая по новому ковру. – Я здесь больше не хозяин?

– Не волнуйся, так иногда бывает, – сказал Тайло, касаясь персиковой стены. – Теперь у дома два хозяина. Нам нужно на второй этаж, коридор Прощения начинается там.