Возвышение Китая наперекор логике стратегии - Эдвард Николае Люттвак

Подобными массовыми и бесполезными постановками в свое время прославился Бо Силай (Во Xilai), член политбюро, бывший министр и бывший лидер партии в агломерации Чунцин с населением примерно в 28 миллионов человек, прежде чем стать жертвой скандала177. В отсутствие мотивирующей идеологии двигателем КПК могут стать только личные карьерные амбиции, как это и имеет место в случае со всеми другими неидеологическими организациями. Но проблемой КПК является превалирование скорее чисто материальных, чем политических властных амбиций, вызывающее коррупцию, которая ведет к подрыву влияния партии и к разрушению ее внутреннего единства.

♦ И наконец, существует еще одна, и, пожалуй, самая мощная сила, действующая против существующего режима, – это постоянно растущее недовольство образованных слоев населения, которые хотят добиться для себя такой же свободы, которая есть у их собратьев в других странах, и о которой они узнают с помощью старых и новых средств коммуникации. Интернет можно дешево фильтровать по контенту или даже отключить вовсе, но даже очень бдительные и выносливые цензоры не смогут уберечь китайских читателей от идеологической отравы, содержащейся в книгах. Они могут добиться исключения книг явных диссидентов или открытых оппонентов режима с полок книжных магазинов, они могут подвергать цензуре книги, напрямую затрагивающие политику, но они не смогут исключить из обращения гораздо более подрывные по сути романы Конрада, Диккенса или Манцони, даже если не говорить о нескольких якобы явно аполитичных китайских романах, таких как бестселлер Lang Tuteng (то есть «Тотем волка») писателя Ли Чжанминя, пишущего под псевдонимом Чжан Лон, чья финальная патриотическая песня не может заглушить все предыдущее повествование, в котором описывается гротескное разрушение во Внутренней Монголии стадного коллективизма, созданного КПК, в контрасте с описанием командной работы, которую допускает дух индивидуализма. Если посетить книжный магазин Ксайдэн (Xidan), занимающий собственное большое здание на проспекте Чанъян в сердце Пекина, то можно увидеть на полках обилие «объективно» подрывных книг, чье воздействие гораздо менее заметно, но неизмеримо глубже, чем у записей в Твиттере или в микроблогах.

Таким образом, китайские правители и официальные лица органов безопасности отнюдь не уверены в стабильности своего правления, если судить по их сверхистеричной реакции даже на слабые признаки «жасминовой революции» в социальных сетях весной 2011 года. Может они и не столь уж излишне предусмотрительны, а просто лучше информированы о хрупкости своего правления, чем наблюдатели со стороны.

Наконец, данная монография исходит из предположения, что лидеры КПК в предстоящие годы будут продолжать наращивать китайские военные и прочие связанные с ними расходы178 пропорционально экономическому росту КНР, который (как предполагается) тоже будет сохранять очень быстрые темпы. В настоящее время вся доступная информация подтверждает это предположение, но, в то же время, вся доступная информация обычно бывает ретроактивна или декларативна. Теоритически возможно, что пропорция бюджетных средств, направляемая на военные и сопряженные с ними расходы, может быть сильно сокращена, например, для реализации объявленных планов по созданию государственной системы медицинского обслуживания или для обеспечения минимальных пенсий по старости.

Именно на этих довольно хрупких предположениях основаны выводы настоящей монографии.

Первый вывод состоит в том, что уже просто из-за своих огромных размеров и даже вне зависимости от конкретного поведения на региональной и международной арене, очень быстрый рост экономического потенциала и военных расходов Китая должен вызвать реакцию противодействия в соответствии с логикой стратегии.

При всех прочих неизменных факторах, если огромный Китай будет продолжать свой очень быстрый военный рост, и если, конечно, этот рост не завершится изменением баланса сил, благодаря прохождению кульминационной точки сопротивления, после чего у окружающих появится готовность в той или иной форме подчиняться его силе, то возвышение Китая вызовет перегруппировку сил, направленных уже против него, так что бывшие китайские союзники станут нейтралами, бывшие нейтралы превратятся в противников, а старые и новые противники объединятся в коалицию (формальную или неформальную) против чрезмерно усилившегося Китая.

Правительства соседних государств, которые опасаются за свою независимость, правительства стран, находящихся в большей безопасности (например, Австралия), но, тем не менее, не желающие принять возросший международный авторитет Китая, сохраняющего авторитарный стиль правления, а также правительства Соединенных Штатов, Российской Федерации и Индии, которые стремятся помешать возникновению глобальной китайской гегемонии – все они уже сейчас реагируют на подъем Китая мерами по усилению собственной мощи, включая увеличение военного потенциала, но в основном, выстраивая различного рода комбинации против Китая. Американское и российское правительства, конечно, вряд ли объединятся между собой, но каждое из них явно объединяется с Индией, что в какой-то мере заменяет формальный американско-российский альянс.

Такие реакции как раз и являются проявлением той самой логики стратегии, и уже сами по себе гарантируют, что Китай не сможет одновременно повышать и свою военную мощь, и дипломатическое влияние (или, если взять шире – влияние политическое, как мы уже видели). Рост относительной мощи Китая по сравнению с каждым из его более слабых соседей, в конце концов, может преодолеть некий переломный пункт и привести к их подчинению (в той или иной форме). Но продолжающийся рост военной мощи Китая вызовет повторный рост сопротивления его политическому влиянию, чем ослабит эту самую мощь, так как потенциальные враги Китая найдут союзников и сформируют антикитайские коалиции.

Неизбежная реакция на быстро растущую мощь КНР еще более усилилась после 2008 года, когда различные государственные структуры Китая, действующие в разных сферах международной деятельности, вдруг стали произносить много надменных слов и совершать провокационные и даже угрожающие действия. Стоит отметить, что эти инициативы исходят от правящей верхушки, узкой группы руководства внешней политикой КПК (Zhdngyang Waishi Gdngzud Lingdao Χίάοζύ), контролирующей работу МИД, а также, помимо прочего, Организацию по контролю на море КНР (CMS, Zhongguo Haijian), Государственную администрацию по океанологии, действующую в наиболее провокационной манере из всех китайских полувоенных морских организаций, и иные многочисленные министерства: вооруженных сил, государственных предприятий и так далее.

Каждое отдельно взятое из китайских ведомств, работающее на международной арене, весьма активно действует в отстаивании своих ведомственных интересов, но общий результат такой деятельности часто противоречив и вредит интересам Китая в целом, вызывая враждебную ответную реакцию179 (как это имело место в кратко рассмотренных выше случаях с Японией, Вьетнамом, Монголией, Индонезией и Филиппинами).

Помимо стран, которым угрожают максималистские претензии Китая на море, и Индии, чьи сухопутные границы оспаривает Китай, китайское влияние сократилось и во всех других частях мира, несмотря на постоянно растущую важность китайской экономики и наличие реальных выгод от взаимодействия с ним. Разные страны от Австралии до Мьянмы предприняли конкретные меры по противодействию китайскому давлению, часто стремясь укрепить свои отношения не только с США, но также и с Российской Федерацией. Только в Южной Корее влияние Китая усилилось, а не ослабло, не в последнюю очередь из-за культурной предрасположенности Южной Кореи к сервильности по отношению к Китаю и всему китайскому. В этом, как уже отмечалось, Южная Корея является прямым антиподом Вьетнаму, чья политическая культура базируется как раз на сопротивлении китайскому влиянию, несмотря на еще сохраняющиеся межпартийные связи коммунистических партий обеих стран.