Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы - Джон Эплби

Великая хартия была вырвана у Иоанна группой баронов — которых поддерживала знать, а также жители города Лондона. Стефан Лэнгтон, легат Пандульф и епископы были более или менее беспристрастными свидетелями. Большинство положений Великой хартии направлены на прояснение природы феодального контракта между Иоанном и его баронами, исправление ошибок и злоупотреблений, вкравшихся в этот контракт, и определение границ королевской власти не над королевством в целом, а только над его баронами. Вторая важная группа положений принимает почти полностью правовые реформы и инновации, созданные Генрихом II, и заставляет Иоанна отказаться от самых специфических правовых злоупотреблений, в которых он, безусловно, был виновен. Несколько коротких и туманных положений введены как подачка жителям Лондона, поддержка которых была жизненно важной для баронов.

Документ в тех его положениях, которые относились к феодальному владению землей, сборам и службам, является реакционным в принципе. Он возвращается к временам Генриха I и не учитывает никаких перемен в структуре общества, которые с тех пор произошли. Статьи, касающиеся судопроизводства, однако, являются не столь реакционными по духу. Они выражают глубокое и заслуженное недоверие к Иоанну и его окружению и уважение к честности и компетентности королевских судей. Представляется, что эти статьи формулировались людьми, воспитанными в традициях великой школы правоведов, которых готовили при Генрихе II Ранульф Гранвиль, Хьюберт Уолтер и другие члены королевской курии. Не была сделана попытка восстановить правовую юрисдикцию баронов, которую Генрих II у них отобрал. Никто не бросал вызов компетенции королевских судов. Самым впечатляющим фактом является тот, что в длинном перечне жалоб и обид на вымогательство, взяточничество, нарушение традиций, жадность и злоупотребление властью ни слова не сказано о принижении достоинства королевских судов и правовой системы. Иоанн был злобным тираном, как утверждает почти каждая статья хартии, но представляется очевидным, что он не довел свою тиранию до логического завершения. Королевский суд и судьи, назначенные им и ответственные только перед ним, выше всякой критики. Люди не верили королю, но не сомневались в его судах. Даже в самые пагубные моменты королю не приходило в голову посягнуть на кладезь правосудия, назначить коррумпированных юстициариев и использовать суды как инструмент своей тирании. Невозможно представить более впечатляющий памятник мудрости Генриха II, чем тот факт, что Иоанн продолжал чтить созданную им правовую систему и не сделал ни одной попытки ее подорвать.

Вначале Иоанн перечисляет мотивы дарования хартии: «по Божьему внушению и для спасения души нашей и всех предшественников и наследников наших, в честь Бога и для возвышения Святой церкви и для улучшения королевства нашего». Далее следует длинный список тех, чьими советами он руководствовался: Стефан Лэнгтон, архиепископ Дублина, епископы Лондона, Винчестера, Бата, Линкольна, Вустера, Ковентри и Рочестера, мастер Пандульф, «иподиакон и приближенный нашего сеньора папы», магистр ордена тамплиеров, графы Пембрука, Солсбери, Варенна и Арундела, коннетабль Шотландии, Уоррен Фицджеральд, Питер Фицгерберт, Хьюберт де Бург, сенешаль Пуату, Гуго де Невилл, Мэтью Фицгерберт, Томас и Алан Бассеты, Филипп д’Альбини, Роберт де Роппели, Джон Маршал, Джон Фицхью и другие верные подданные. Большинство этих мирян были упомянуты Роджером Вендоверским в списке людей, преданных Иоанну.

Первая глава хартии сообщает о согласии, «чтобы английская церковь была свободна и владела своими правами в целости и своими вольностями в неприкосновенными, что явствует из того, что свободу выборов, которая признается важнейшей и более всего необходимой английской церкви, мы по чистой и доброй воле, еще до несогласия, возникшего между нами и баронами нашими, пожаловали и грамотой нашей подтвердили» в ноябре 1214 и в январе 1215 года. Такова степень уступок Иоанна церкви. И тот факт, что в хартии содержится только утверждение, что церковь будет свободна, — заявление столь неопределенное, что представляется почти бессмысленным, и повторение прав, уже данных дважды, означают, что Стефан Лэнгтон едва ли принимал активное участие в формулировании баронских требований. Если он в действительности был одним из тех, кто стоял у истоков и вместе с баронами создавал документ, представляется в высшей степени странным, что он не счел необходимым включить в него ряд спорных моментов, давно бывших источником трений между короной и церковью. Момент был как никогда подходящим — Иоанн был отдан на милость баронов, столкнулся с силой, которая могла заставить его принять абсолютно любые условия, — чтобы вынудить его отказаться от опеки над церковными землями, пока тот или иной престол вакантен, расширить юрисдикцию христианских судов, освободить духовенство от налогов и сборов и всячески расширить его влияние. Однако ни один из этих вопросов даже не поднимался, а это предполагает, что участие Стефана Лэнгтона в подготовке Великой хартии ограничивалось его официальной ролью беспристрастного свидетеля и третейского судьи между королем и баронами.

Завершается статья следующим образом: «Пожаловали мы также всем свободным людям королевства нашего за нас и за наследников наших на вечные времена все нижеписанные вольности». Термин «свободные люди» лишает документ универсального применения ко всем англичанам любого положения, что иногда ему приписывается. Вилланы не были свободными людьми, а примерно три человека из четырех в то время были именно вилланами. Ни Иоанна, ни его баронов они не заботили. Их права зависели от традиций поместья и воли их сеньора.

Далее бароны приступили к отдельному перечислению своих жалоб и путей решения проблем. Они несколько подробнее рассмотрены в приложении этой книги, поскольку проливают свет на структуру общества того времени и на проступки Иоанна, в которых он был виновен. При взгляде в этом свете Великая хартия является перечнем всех злоупотреблений и проступков Иоанна, его открытого пренебрежения историческими правами баронов и хищности, с которой он хватался за любой предлог, чтобы выжать из своих подданных как можно больше средств.

Конечно, самую большую часть вины за злоупотребления правления Иоанна следует возложить на его личную порочность, беспринципность, отсутствие чести и добропорядочности, безразличие к религии, презрение к рыцарству и мужской доблести, которые сделали Ричарда идолом своего времени, и желание выжать как можно больше средств у своих подданных. Всему этому нет ни оправдания, ни прощения. Следует помнить, что большинство проблем Иоанна были финансовыми. Обычных доходов короны оказалось явно недостаточно, чтобы покрыть его расходы, которых потребовали его тщетные попытки сначала удержать, а потом вернуть континентальные владения. Самые худшие его перегибы были вызваны именно срочной потребностью в деньгах. Как король Англии, сеньор Ирландии, герцог Нормандии и Аквитании и граф Анжу, Иоанн считал своим долгом держаться за эти земли любой ценой, по крайней мере, после того, как он излечился от необъяснимого приступа апатии, который привел к утрате Нормандии. Поэтому, если обычных доходов короны не хватало, он дополнял их любыми другими средствами, которые только приходили ему в голову.

Хотя казначейство было организацией, значение которой постоянно возрастало, а структура усложнялось, судя по всему, никто из чиновников никогда не задумывался о составлении чего-то вроде бюджета. Король жил сегодняшним днем, никто не пытался оценить будущие расходы или ожидаемые доходы. Если королю срочно требовались деньги, он подыскивал самый быстрый и простой способ их получения. Отдельные статьи Великой хартии указывают, какие именно.