Паутина - Мерси Шелли

Рассказывая об этом, девушка вынесла телефон на балкон, чтобы дать незнакомцу послушать странные звоны, которые издавали три трубочки на ветру.

Голос никогда не слышал в своих проводах ничего похожего на эту музыку ветра, и все же… Было в ней что-то знакомое, что-то от телефонных звонков — не от нынешних электронных пищалок, а от старых простых механизмов, где маленький молоточек постукивал по двум металлическим чашечкам внутри телефонного аппарата. Но мелодия wind-chimes была еще чище, древнее… Голосу показалось, что он смутно припоминает что-то похожее… но он так и не смог понять, что это.

Не менее любопытным явлением был для него и свист. Раньше он уже слышал, как люди свистят, и ему это очень нравилось — наверное, из-за сходства свиста с некоторыми из тех сигналов, что слышатся иногда в телефонных трубках. Но люди почему-то свистели очень редко. Голос даже узнал, что свистеть — плохая примета. Как-то раз одна русская женщина сказала присвистнувшему в трубку мужу — «не свисти, денег не будет!». А в другой раз, в разговоре английских морских офицеров, Голос подслушал старинную поговорку, где говорилось о трех вещах, которых нужно бояться. Третьей в списке шла «свистящая женщина».

Голосу оставалось только гадать — что плохого в свисте?! Может быть, думал он, люди чаще свистят в каком-то особом настроении, когда остаются одни и не говорят с другими по телефону, потому что нехорошо показывать это настроение всем подряд?

Но не свист и не музыка wind-chimes были главным, что привлекало Голос в новой знакомой. Главным было то, что она любила разговаривать, а разговаривать ей было не с кем! И Голос решил, что пообщается с этой девушкой еще какое-то время, а его проект с Фонотекой пока подождет.

И они стали подолгу разговаривать каждый день. Она рассказала ему простую и недлинную историю своей жизни, а он в ответ сочинил историю о себе. Он даже сказал ей, что вовсе не ошибся номером, а позвонил ей специально, поскольку однажды приезжал в ее город, видел ее, и она ему очень понравилась, так что он незаметно проводил ее до самого дома, узнал адрес, а по адресу — телефон; и вернувшись в свою далекую родную страну, позвонил ей. За миллионы своих телефонных бесед Голос стал настоящим экспертом по человеческой психологии, и потому рассказанная им история выглядела удивительно реалистичной. Девушке даже стало казаться, что она вспоминает высокого симпатичного незнакомца, который пристально посмотрел на нее где-то месяц назад… в магазине… или на той вечеринке… а может быть, это случилось на выходе из метро около ее дома?…

Общаться с Голосом было просто чудесно! Знал он много, а если чего-то не знал, то мог найти, пользуясь — в буквальном смысле этого человеческого выражения — «своими старыми связями». Самым интересным человеческим языком Голос считал музыку. Он не знал, что это, в общем-то, не язык, но такое незнание совсем не вредило, даже наоборот. Не прошло и двух месяцев со дня их знакомства, как его собеседница научилась разбираться во всех музыкальных течениях, от классики и народных мелодий разных стран до самых последних психоделических экспериментов. Владельцы музыкальных студий и магазинов расшибались в лепешку, чтоб ублажить щедрого клиента, который просил их поставить то одну, то другую запись по телефону. Потом они рвали на себе волосы, когда узнавали, что Голос назвал им несуществующий адрес и чужой номер кредитной карточки — а тем временем собеседница Голоса восхищалась разнообразием аудиоколлекции своего загадочного поклонника.

Сам Голос тоже очень увлекся этим общением. Если пользоваться человеческим языком, можно было бы сказать, что он просто влюбился в девушку. Нам уже доводилось употреблять человеческие понятия, когда мы рассказывали, чего он «боялся» и что ему «нравилось». Но если честно, мы не знаем, могут ли Голоса любить — хотя, говорят, можно влюбиться в чей-то Голос. Возможно, он просто не хотел разрушать иллюзий своей замечательной телефонной подруги, которая думала, что он в ее любит, да и сама уже не представляла, как бы она жила без него.

Одно было ясно: он разговаривал с ней, разговаривал много, а значит, жил. Может, этого и достаточно, и не нужно тут никаких человеческих аналогий?

Тем не менее, чтобы она не привыкла к нему одному слишком сильно, он выдумывал для нее новых друзей и подруг, с которыми она тоже «знакомилась» по телефону. Они читали ей сказки и стихи, рассказывали анекдоты и новости, жаловались на болезни и разные глупости мира, советовали хорошие книги и музыку. А иногда спрашивали и ее совета по какому-нибудь вопросу. Все это был Голос.

Позже он стал подыскивать для нее и настоящих друзей — людей, которые интересовались тем же, чем и она, или просто подходили ей в компанию, и жили неподалеку. Удивительно, как много таких людей оказалось вокруг! Она, возможно, сталкивалась с ними в супермаркете, по утрам входила вместе с ними в метро, но никогда не заговорила бы с ними, если бы не Голос. В то время, как она спала или училась, он знакомился с ними сам, занимаясь своими обычными телефонными играми. А потом как бы невзначай давал им ее телефон.

Девушка больше не была одинокой и скованной. С помощью Голоса она стала образованной и общительной, и теперь ее собственные успехи помогали ей. Новые знакомства не ограничивались разговорами по телефону, и вскоре неплохая компания образовалась вокруг нее и расширялась уже не благодаря Голосу, а благодаря ей самой и ее друзьям.

Но лучшим ее другом оставался, конечно, Голос. Только вот встретиться с ним ей никак не удавалось. Он выбивался из сил, чтобы снова и снова придумывать, почему им нельзя увидеться — и придумывать так, чтобы ее не обидеть.

А c другой стороны, он не хотел оттолкнуть ее своей нереальностью. И он добился, чтобы она представляла его совершенно отчетливо. Для этого ему пришлось придумывать свою личность с точностью до мельчайших подробностей — начиная с болезней, которыми он болел в детстве, и преподавателей, которых он не любил в институте, и кончая родинкой на правом локте, сломанным на боксе носом, и любимым блюдом: им оказался майонез, который он добавлял во все остальные блюда.

в полночь

на безлюдной Дворцовой

саксофонист

такой маленький

у подножья колонны

спиной

к мокрым улицам

лицом к своему двойнику

в полированном камне

в асфальте

отражения фонарей

перевернутый город с собакой

и уже непонятно

который

из двух инструментов

эхо

(Виктор Степной, «Голоса тишины»)