Шанс милосердия - Сергей Станиславович Юрьев

Она поставила последнюю точку, расписалась под текстом выступления. Перечла написанное, приложила к бумаге печать, спрятала её в холщовый мешочек, расписалась ещё раз, посмотрела на вексель, сунула его в сумочку, забросила туда же свой символ власти, встала и медленно двинулась к выходу. Решимость опять куда-то подевалась. В конце концов, а будет ли толк от её жертвы? Есть ли смысл обрекать себя на пытки и мучительную смерть. Если хотя бы одна сотая доля того, что говорят о Федерации по радио, что пишут о ней в газетах, является правдой, то она ничем не лучше Империи. Да и жертвы её никто не заметит. Даже если она успеет сказать несколько слов правды, все просто сделают вид, что не услышали этого. Может быть, лучше действовать, как Ахикар? Да, он сделал карьеру в Ночной Страже, наверняка у него руки по локоть в крови, но ведь попытался же он спасти профессора…

Она поймала себя на том, что стоит перед дверью, не решаясь её открыть и выйти в вестибюль, что боится сделать шаг, боится принять решение. Пожертвовать собой – страшно, смириться и жить дальше – мерзко. Но что-то должно победить – либо страх, либо чувство омерзения. Оказывается, и у неё внутри одно зло борется с другим. Неужели мир вообще так устроен, что в нём нет место добру, состраданию, доблести и чести?

Она уже протянула руку к дверной ручке, как снаружи раздались голоса – сначала тихо, а потом всё громче и громче. Вскоре можно было разобрать слова.

– …что за такие промахи по головке не погладят! У вас целый вечер был на то, чтобы перекрасить все ракеты.

– Да мы всё успели! Дело в краске – это она не успела высохнуть на тех ракетах, что перекрашивали последними. Но мы, разумеется, не допустили прессу в районы, где на обломках ракет видны имперские опознавательные знаки.

– Этого мало…

– Все гражданские лица, которым удалось уцелеть в тех районах, надёжно изолированы.

– Этого мало. Каково у нас реальное число жертв?

– Пока окончательного числа нет, но не более двадцати тысяч.

– Мало! Надо предъявить хотя бы пятьдесят тысяч трупов.

– Вы предлагаете перебить ещё тридцать тысяч?

– Во всяком случае, тех, кто мог видеть имперские опознавательные знаки на ракетах, необходимо срочно ликвидировать, господин туртан. Я не хочу повторить судьбу своего предшественника. Вы же знаете – император ничего не прощает.

– Я вас понимаю, господин рища-гяшуш. У нас ещё есть пара часов.

– Транспорта хватит? Могу подогнать пару дюжин грузовиков.

– Справимся…

Флора отпрянула от двери и, стараясь шагать бесшумно, попятилась назад. Малейшее подозрение в том, что она слышала этот разговор – и её тут же поставят к стенке. Прямо здесь. Прямо в этом зале. Она вернулась за ширму, села на стул и почувствовала полное оцепенение. Ужас, который она всеми силами старалась, держать в узде, вырвался, окутал её промозглым туманом. Теперь сомнений не осталось. Лучше умереть, чем жить в этом безжалостном мире. Только бы хватило мужества и терпения. Только бы не выдать себя вплоть до решающего момента…

Входная дверь скрипнула, послышались шаги и голоса – те же, что только что обсуждали хладнокровное массовое убийство. И ещё Великий саган. А сам-то он в курсе того, что здесь происходит на самом деле?

– Уверяю вас, господа, она просто чудо, – вещал на ходу Нимруд. – Она просто гордость Кетта. Она всего за пару недель столько сделала для сплочения населения нашей провинции под знамёнами Империи, сколько все прочие наши лекторы-пропагандисты и за год не смогли.

– Может, остальные просто хреново работают?

– Никак нет, уважаемый господин рища-шурав! – немедленно отозвался Нимруд. – Никто не жалеет ни сил, ни времени. Но не всякий наделён талантом. Да, к сожалению, это так.

– Это точно! – включился в разговор кто-то третий. – И ещё реже талантливый человек бывает наделён исполнительностью, дисциплиной и верностью.

– Не могу с вами не согласиться, господин рища-гяшуш, – немедленно ответил Нимруд. – Но бывают исключения. Стремление к справедливости и порядку естественное качество подданных нашего Императора, да живёт он вечно. Флора, ты закончила? – Великий саган похлопал ладонью по ширме.

– Почти, – отозвалась она, стараясь говорить уверенно и спокойно. – Если бы мне не мешали…

– Сюда кто-то входил? – забеспокоился сановник.

– Вот! – Флора вышла из-за ширмы, протянув ему вексель, который ей всучил недавний визитёр. – Мне уже пытались всучить взятку.

– Вот как?! – Раздался сдержанный смешок. – Что вы думаете по этому поводу, господин рища-шурав?

– Дайте-ка посмотрю. – Наместник по пропаганде развернул документ и после непродолжительной паузы заявил: – Никакая это не взятка. Просто благодарность. Он же не требует выступить с ложной информацией или сказать что-то наносящее ущерб интересам Империи. Флора, эти деньги – ваш законный заработок, так что можете смело упомянуть компанию «Имперские магистрали» в вашем замечательном выступлении. Кстати, я хотел бы лично ознакомиться с текстом. Выйдете же, наконец. А то ваш Великий саган уже столько о вас порассказал, что мне давно не терпится…

Она собралась с духом, заранее попыталась изобразить улыбку и шагнула из-за ширмы. Перед ней, кроме Великого сагана, предстали четверо высокопоставленных сановников в расшитых золотой нитью парадных кафтанах.

– Позволь представить, – широко улыбаясь, сказал Нимруд, – туртан Ивия Шалит, командующий нашими войсками, которые отбросили врага на полтораста фарсахов к северу, рища-парук Чори Шамиран, люди которого сейчас, не щадя сил, спасают уцелевших жителей Харрана и готовят к погребению погибших, рища-гяшуш Арбел Хилин – глаза и уши Империи, и, наконец твой высочайший руководитель рища-шурав Ияр Камбиз.

Флоре показалось, что все четверо были на одно лицо – с аккуратно завитыми бородками, жёсткими вертикальными складками над переносицей. Они даже смотрели на неё одинаково – с лёгким прищуром, медленно ощупывая взглядами её шею, плечи и грудь.

– Это для меня великая честь… – Она учтиво поклонилась, скрестив ладони на груди.

– Написала? – шепнул Великий саган, приблизившись к ней вплотную.

– Да, Ваше Высокопревосходительство, – ответила она также шёпотом. – Прикажете показать?

– Почтеннейший Ияр Камбиз наверняка пожелает лично ознакомиться…

– Да, сейчас. – Флора скрылась за ширмой, быстро схватила со стола листы с текстом выступления, так же стремительно вернулась назад и протянула бумаги рище-шураву.

– О нет, нет, – немедленно воскликнул наместник по пропаганде. – Я прослушал все твои выступления. Они великолепны! Они прекрасно написаны, и то, как ты их произносишь, выше всяческих похвал. Я не стану читать, но всем нам доставило бы истинное удовольствие стать первыми слушателями очередной выдающейся речи. Не так ли, господа?

– Да, в дни такой трагедии хотелось бы услышать что-то вдохновляющее, – согласился с ним рища-парук.