Клинок чести - Кирилл Корзун

Тёмные Кланы ошибочно принимают за криминальные синдикаты, путая их с обычными тонгами. Особенная иерархия, уникальная идеология, потрясающая дисциплина – вот те три столпа, на которых построены кланы теневых властителей Поднебесной Империи, считаться с которыми вынужден даже её Солнцеликий Повелитель. Солдаты клана Луэн не боялись смерти. Её для них не существовало.

И потому они успели отреагировать на неожиданное нападение. Высыпавшие из палаток, прервавшие свои дела – они все как один были вооружены и собранны, готовы дать немедленный отпор, и дисциплинированны, в точности исполняя приказы своих командиров. Действуя безошибочно, словно отлаженный часовой механизм, наёмники взяли атакованную площадь в оцепление, разбились на боевые тройки и заняли оборонительные позиции. Но враг отсутствовал и не спешил развивать наступление…

Свитый из струящегося багрового пламени лотос выбросил порцию пыльцы, способной насквозь прожечь лёгкий МПД, и распался, угасая и обнажая сверкающую поверхность «щита молний», обильно присыпанного пеплом. Палатка и всё её содержимое выгорели дотла. «Красный посох» клана Луэн облегчённо выдохнул, увидев, как защита рассыпается облаком искр и его командир поднимается на ноги.

Превентивный точечный удар противника пропал втуне – обезглавить Зелёных Драконов и лишить их предводителя не вышло.

– Четыре Мастера Стихий. У противника минимум четыре Мастера, – меланхолично отметил Дэй-старший, отряхивая с рукава налипший пепел и повелительно прокричал, обращаясь к бегущим адъютантам: – Усилить охранение лагеря! Прочесать прилегающую территорию! Приведите этого ублюдка ко мне!!! А мне и господину Такэда принесите чаю…

* * *

Обретая покой среди хаоса, воин не противостоит ему, а становится его частью, перевоплощаясь в необходимой форме духа. Непрестанная изменчивость как достигнутое постоянство…

Стрелы тихо шипели, вспарывая воздух в бессильных попытках коснуться моего тела, – три лучника, сотканных из зыбких теней, безостановочно и безжалостно точно метали их в мой полуразмытый, танцующий силуэт, стараясь не выпустить с небольшого пятачка возле подножия холма.

Шаг в сторону, возврат на место через пируэт и кульбит с использованием набранной инерции вывели меня из-под выпущенных веером «Жалящих Лучей» – концентрированные потоки Света служили кумулятивной струёй и должны были прожигать защиту цели, ослабляя её перед ударом летящего в потоке снаряда. Твердо встав на ноги, я тут же отклонился назад, прогибаясь всем телом и почти вставая на «мостик» – ещё один веер стрел прошёл практически впритирку. Одна из них всё же достала меня. Рывком вернувшись в вертикальное положение, я краем глаза отметил точку попадания, продолжая интуитивно уворачиваться от шелестящих в воздухе стрел.

Плечевая пластина тренировочного пехотного доспеха лёгкого класса дымилась и источала жар. «Техника» ударила вскользь и оставила после себя неглубокий чернеющий шрам.

Безмятежное спокойствие и уверенность не дрогнули и не уступили позиции – горький опыт подсказывал, что пропущенный удар не должен повлечь за собой попытки что-то исправить в рисунке движений. Вмешательство в интуитивное начертание боя лишь влечёт за собой новые и новые промахи.

Только доверившись себе и своим ощущениям, воин способен танцевать под проливным дождём оперённых вестниц смерти.

Шипение листовидных наконечников постепенно сливалось в сплошной поток. Ещё три теневых лучника подключились к усилившемуся обстрелу – они стреляли значительно медленнее, но куда как искуснее, предпочитая подлавливать меня на ошибках. Дедушка Хандзо продолжал усиливать натиск создаваемых им фантомов до тех пор, пока сразу четыре стрелы не достигли своей цели…

Противный, влажный и глухой, звук первого попадания достиг моего разогнанного восприятия раньше, чем ощущение боли обожгло нервы, растекаясь по телу из правого плеча. Отпуская покидающую меня слабость через ранение и отрекаясь от происходящего, я с трудом завершил разворот и грудью поймал ещё две стрелы, окончательно сбиваясь с шага и нашептанного предчувствием ритма, прежде чем четвёртая не поставила меня на колено, навылет пробив бедро.

– Уже лучше, – сухо откомментировал мои успехи дед, появляясь рядом, дематериализуя стрелы мановением ладони и хмуря брови. – Долгий транс опасен для твоего сознания. Тренировка окончена.

– Время здесь течёт значительно медленнее. Надо использовать каждую возможность, – я попытался оспорить его решение, но нарвался на строгий и безапелляционный взгляд предка. – Брат, ну хоть ты ему скажи…

– Усмиряя потоки времени во внутреннем мире, ты только взваливаешь на свои плечи дополнительную нагрузку. Твой Дух – это Меч. Гибкий, но всё же имеющий запас прочности. Исчерпать его проще простого, – отрезал дед, не обращая внимания на мои протестующие жесты. – Брата не приплетай. Ему тоже несладко приходится.

А Леон медитировал. Но его медитация не имела ничего общего с расслабленностью и умиротворением. Он боролся с воспоминаниями: ускользающими и навязчивыми, смутными и неясными, кошмарными и необходимыми…

Наша память так и не стала общей на сто процентов. И брат твердо намеревался восполнить наиболее важные пробелы, чтобы дать мне ещё один шанс в безнадежной схватке с судьбой. Это была его война, помочь в которой не мог никто. Нам оставалось только принять его выбор и молча наблюдать за страданиями его духа. Не существует более страшного и беспощадного врага, чем ты сам.

– Откуда в тебе столько пафоса, Кеншин?

– Э-э-э… Что? – выразил я своё недоумение и развеял неудобный доспех, сменив его на домашний комплект из рубашки и брюк. – Ты вообще о чём?

– Между прочим, ты сейчас говорил вслух. Цитирую: «…не существует более страшного и беспощадного врага, чем ты сам!» – иронично улыбнулся дед. – Складывается впечатление, будто ты перечитал древних трактатов о просветлении.

– Между прочим, один из них написал ты. Как там было? – парировал я, наморщив лоб, и выдал: – Когда дело доходит до схватки, избравшие путь воинов должны думать только об уничтожении врага, подавлять сострадание и все человеческие чувства. Убивать всех, кто окажется на пути, даже если это будет сам Будда. Эта истина является основой основ боевого искусства.

– Мне тоже нравится это изречение, – самурай мечтательно прикрыл глаза. – Направив меч на бога однажды, неизбежно хочется повторить и поведать об этом потомкам.

– Так это не легенда?

– Вот ещё! Не думал, что потомки столь недоверчиво отнесутся к моим деяниям!

– Знаешь ли… Легенды всегда приукрашивают! И зачем тебе понадобилось противостоять аватаре бога? – недоверчиво фыркнул я, ожидая услышать нечто пространное и глубокомысленное, в духе тех самых древних трактатов, но…

– Таков Путь.

Его ответ не мог быть подробнее и обстоятельнее. Он объяснял всё: оправдывая и обвиняя, приговаривая и утешая, обещая и умиротворяя.

– Иногда мне кажется, что мы и не живём вовсе. Всё, понимаешь, всё определяет Путь. Воин должен. Воин обязан. Воин… Мы не имеем выбора! – заговорил я после долгой паузы, глядя на брата. – Я не знал другой жизни, пока не прикоснулся к ней в чужой стране. Она прекрасна и удивительна. Не без нюансов, однако это только придаёт ей дополнительные оттенки. И теперь меня одолевают сомнения. Не имея иной цели, не зная о других возможностях…