Зенобия из рода Клеопатры - Анатолий Гаврилович Ильяхов

противником? Ведь римляне уже убедились, что мои войска, которые назвали "шайкой сирийских грабителей", способны разбить всю римскую армию! Тебе, Аврелиан, самому придётся сдаться на милость победителя!"

ЗАПАДНЯ

Из Персии и Армении вернулись посланцы с неутешительными вестями. Престарелый царь персов Шапур, не забывший обиды на Одената, всё-таки принял посланцев царицы.

— Рим для персов такой же враг, как и для Пальмиры, — сказал он. — Аврелиан пришёл в Сирию, а Пальмира дружит с Персией, поэтому наказать императора — для персов дело выгодное.

Первая тысяча персидских всадников и лучников ушли к Пальмире, но всё вдруг изменилось. Шапур оказался при смерти, и власть перешла старшему сыну, Ормизду. А тот решил не торопиться, переждать, — отменил приказ отца.

А тысяча персов, успевших отправиться на помощь Зенобии, в Пальмиру не попала. Их перехватили и предложили воевать на стороне римлян, против пальмирцев. Аврелиан сумел перекупить.

В Армении же, издавна зависимой от Персии, узнали о решении Ормизда и тоже не пошли выручить Пальмиру. Зенобия поняла, что может рассчитывать только на свои силы.

Численность воинов, находящихся в подчинении пальмирской царицы, в общем оставалась гораздо большей, чем в армии Аврелиана. Проблема заключалась в том, что эти силы были разбросаны по всей территории обширного царства. Собрать пальмирских воинов в единую армию не представлялось возможным. Римляне без затруднений останавливали любые группы вооружённых людей, стремящихся попасть в Пальмиру. Тех, кто не перешёл на сторону Рима, ждала расправа.

Внутри города обстановка с каждым днём ухудшалась. Затяжная по времени осада давала результаты. Запасы продовольствия уменьшались. Ряды пальмирского войска таяли. В сердцах пальмирцев поселился страх грядущего голода… Но последней каплей, переполнившей чашу терпения народа, стало появление у Пальмиры легионов военачальника Проба, прибывшего из Александрии, где он разбил силы сторонников Зенобии.

Уловив перелом в настроениях жителей, Аврелиан назначил день и час для штурма Пальмиры.

Массированный обстрел города огромными камнями из катапульт длился долго. Передвижные онагры и скорпионы бросали дротики и стрелы с зажигательными смесями. Каменные ядра и металлические шары из баллист методично выбивали из крепостных стен большие куски, ставя под сомнение их долговечность и прочность. Римляне одновременно использовали все средства разрушения и убийства, способные нанести городу материальный ущерб, вызвать общую панику у населения. Но при всей уверенности в успех окончательного согласия на штурм император не давал.

Возможно, что-то выжидал или берёг собственных воинов, что раньше бывало нередко. На ночь приказал сделать пролом в одном месте, возле которого заранее насыпали земляной пандус. Под прикрытием подвижных средств защиты, "черепах", подтащили гелиопол, таран чудовищных размеров. Подвешенная посередине на тросах огромная деревянная балка завершалась металлическим наконечником в форме рогатой головы барана. Полусотня воинов оттягивала таран, а затем с силой толкала вперед. Благодаря усилиям людей и огромному весу "баран" ударял о стену, сотрясая её, откалывая куски. Казалось, нет такой прочной крепостной башни, нет столь толстой стены, которая могла бы в конечном итоге сопротивляться ударам "барана". Это обстоятельство больше всего тревожило горожан.

Аврелиан понимал, что даже при успешном действии могучего тарана ожидать результата можно через два или три дня. К этому сроку он обязал командиров подготовить отряды к штурму: всадникам — спешиться и присоединиться к пехоте; организовать три штурмовые колонны из опытных воинов, ожидать напротив места "работы" тарана. Сзади нужно выставить лучников и пращников — быть наготове, пускать стрелы и камни в защитников. А когда образуется пролом, без задержки всем проникнуть в город и на улицах сломить сопротивление пальмирцев, сколь ожесточенным оно ни будет. Только тогда можно будет считать, что враг повержен!

ИСХОД

Ночь и следующий день "баран" совершал своё разрушительное дело. Ранним утром Лонгин застал Зенобию в растерянном состоянии. Следы бессонной ночи проявились на лице тёмными кругами под глазами и тревожной тенью в уголках губ.

— Я оставляю Пальмиру, чтобы вернуться.

Царица произнесла это не совсем уверенно.

Вошёл командующий пехотой Масрур. Зенобия при нём повторила:

— Я покидаю Пальмиру, чтобы вернуться. Отправляюсь в Персию. У персов новый царь. Я смогу убедить его выступить против Аврелиана. Победим Рим — будем жить соседями в мире.

Лонгин с удивлением воскликнул:

— Царица, не могу понять, как ты собираешься покинуть Пальмиру! Идёт штурм, и в такой момент ты бросаешь жителей? Сразу все отчаятся! Не завидую тебе: столько проклятий падёт на твою голову, когда народ узнает, что дворец опустел. И потом, как ты уйдёшь из города, если римляне перекрыли все входы и выходы?

Она грустно улыбнулась.

— Это не бегство с моей стороны, а последний шанс, чтобы спасти не собственную жизнь, а мой народ. В горах у меня есть тайная сокровищница, где достаточно средств, чтобы убедить персов. Я непременно вернусь с новой армией. Но в Пальмире не должны знать о моём отсутствии. Пусть военачальники остаются на своих местах рядом с воинами.

В этот момент Масрур подал голос:

— Царица, я сделаю всё, что прикажешь. Отдам жизнь, но город не отдам врагу!

— Нет, Масрур, передашь командование начальнику гарнизона. С этого момента твоя жизнь понадобится мне, твоей царице. Будешь сопровождать меня в дороге к персам.

Советник с изумлением слушал Зенобию. Оставить город в таком состоянии? Что это, безрассудство или желание спастись?

Словно заглядывая в его мысли, царица произнесла успокаивающе:

— Всё будет хорошо, Лонгин. Ты остаёшься с моим сыном. Присмотри за Вабааллатом. Без матери ему понадобится поддержка мудрого наставника. Надеюсь на тебя, мой друг!

— Я тебя услышал, царица. Но объясни, как ты собираешься покинуть город?

— Моя тайна, но с тобой я поделюсь. Помнишь продавца фальшивых драгоценностей?

…Случилось эта история в Антиохии перед поездкой Зенобии в Египет. Ей сообщили, что в городе появился ювелир с чудесными изделиями. Сказался финикийцем. Царица не устояла перед соблазном хотя бы посмотреть на товар, пригласила посетить её. С некоторых пор ей нравилось если не носить дорогие женские вещицы, так покупать. Иногда она позволяла себе держать их в руках, примерять перед зеркалом.

От обилия драгоценных изделий и отлично огранённых камней, золотых и серебряных колец, браслетов и ожерелий у Зенобии слегка закружилась голова. Ей всё понравилось! Поторговавшись для настроения, несмотря на высокую цену, забрала почти все украшения. Выпроводив ювелира, с наслаждением рассматривала покупки, не решаясь оторвать от них восторженный взгляд…

Её покой нарушил дворецкий, который сообщил, что ещё один торговец, но уже тканями, просит разрешения показать свой товар. Он из Аравии, и ткани у него, говорит, необыкновенные.

— Пусть войдёт, — согласилась царица.

Вошёл немолодой человек в длинной рубахе с широкими рукавами, подпоясанной ремнём, и покрывале, закреплённом на