Леонардо да Винчи - Уолтер Айзексон

В итоге никакой пользы те пушки не принесли, потому что позднее, в 1499 году, французы без малейшего труда захватили Милан. И когда это произошло, французские лучники забавы ради принялись стрелять по огромному глиняному коню Леонардо и уничтожили его. Эрколе д’Эсте, которому досталась бронза на пушки, вероятно, очень огорчился, когда узнал об этом, потому что спустя два года он поручил своему представителю в Милане выпросить у французских властей неиспользованную литейную форму: «Зная, что в Милане хранится форма для отливки коня, которого намеревался поставить государь Лодовико, работы известного мессера Леонардо, превосходного мастера художеств, мы полагаем, что, если нам будет позволено использовать эту форму, то она послужит полезному и благому делу, ибо мы отольем коня у себя»[306]. Но просьбу герцога Феррарского так и не удовлетворили. Так, не по вине Леонардо, конь пополнил список других его шедевров, навеки оставшихся где-то в царстве несбывшихся мечтаний.

Леонардо да Винчи любил хвастаться тем, что, не получив систематического образования, он волей-неволей учился всему на собственном опыте. Примерно в 1490 году он разразился длинной тирадой, где называл себя «человеком без книжного образования», взявшим себе в наставники опыт, и осыпал гневными упреками глупцов, которые постоянно ссылаются на мудрецов древности, но не делают собственных наблюдений. «Хотя бы я и не умел так хорошо, как они, ссылаться на авторов, гораздо более достойная и великая вещь …ссылаться на опыт, наставника их наставников», — почти гордо заявлял он[307]. Всю жизнь он продолжал твердить, что вычитанным из книг познаниям предпочитает опыт. «Кто может идти к источнику, не должен идти к кувшину»[308], — писал он. Такой подход отличал его от типичного «человека Возрождения», который своим главным делом считал возрождение мудрости, добытой из заново открытых сочинений классической древности.

49. Попытки выучить латынь — с гримасой.

Однако, набираясь новых знаний в Милане, Леонардо постепенно смягчился и перестал презирать полученную от других людей мудрость. Важный перелом наметился в начале 1490-х годов, когда Леонардо решил самостоятельно изучить латынь — язык не только древних римлян, но и его собственных современников, серьезных ученых. Он исписывал целые страницы латинскими словами, склоняя и спрягая их. Леонардо пользовался разными учебниками, был среди них и тот, по которому учился младший сын Лодовико Моро. Похоже, все эти упражнения не доставляли ему большого удовольствия: посреди тетрадного листа, на котором записано 130 слов, Леонардо нарисовал своего «щелкунчика», который хмурится и гримасничает больше обычного (илл. 49). В итоге Леонардо так и не осилил латынь. В основном в его рукописях встречаются конспекты и выписки из сочинений, которые можно было раздобыть на итальянском языке.

Что и говорить, Леонардо родился в очень удачное время. В 1452 году Иоганн Гутенберг начал продавать Библии, вышедшие из-под его нового печатного станка, и именно тогда производство дешевой тряпичной бумаги позволило снизить цены на книги. К тому времени, когда Леонардо сделался подмастерьем во Флоренции, технология Гутенберга уже проникла за Альпы и прижилась в Италии. В 1466 году Альберти с восхищением отзывался о «немецком изобретателе, придумавшем способ, который позволяет, особым образом нажимая на литеры, снять за сто дней более двухсот копий с исходного тома, используя труд всего трех человек». А в 1469 году золотых дел мастер из родного города Гутенберга Майнца, Иоганн Шпейерский перебрался в Венецию (где его стали называть Джованни да Спира) и основал в Италии первую крупную книгопечатню. Там он напечатал многие классические сочинения, начав с писем Цицерона и энциклопедического труда Плиния Старшего «Естественная история» (Леонардо со временем приобрел это издание). К 1471 году книгопечатни и книжные лавки появились в Милане, Флоренции, Неаполе, Болонье, Ферраре, Падуе и Генуе. Венеция превратилась в центр европейского книгопечатного дела, и к тому времени, когда там побывал Леонардо, то есть к 1500 году, там насчитывалось уже около сотни типографий, которые успели напечатать в общей сложности два миллиона томов[309]. Таким образом, Леонардо удалось стать первым крупным европейским мыслителем, который обрел серьезные научные знания, не изучив при этом как следует ни латынь, ни древнегреческий.

В его рукописях имеются различные списки купленных книг и выписанные откуда-то отрывки. В конце 1480-х годов Леонардо составил перечень из пяти книг, которые ему тогда принадлежали: Плиний Старший, латинская грамматика, сочинение о минералах и драгоценных камнях, арифметическое сочинение и юмористическая эпическая поэма Луиджи Пульчи «Морганте» о приключениях рыцаря и великана, которого он обратил в христианство. (Поэму Пульчи любили при дворе Медичи, где по ней часто устраивали спектакли.) В 1492 году у Леонардо имелось уже около сорока книг, свидетельствовавших о его разносторонних интересах. Это были книги о военных машинах, сельском хозяйстве, музыке, хирургии, здоровье, о научных воззрениях Аристотеля, сочинения арабских физиков, пособие по хиромантии, жизнеописания знаменитых философов, а также поэмы Овидия и стихи Петрарки, басни Эзопа, сборники непристойных стишков и пародий, а также сборник историй XIV века Fior di virtù («Цветок добродетели»), откуда Леонардо почерпнул немалую часть своего бестиария. К 1504 году его личная библиотека выросла: в нее вошло еще сорок научных книг, около пятидесяти томов поэзии и прочей художественной литературы, десять книг по искусству и архитектуре, восемь — по религии и три — по математике[310].

А еще в разное время Леонардо записывал в тетрадях, где и у кого можно раздобыть или взять на время ту или иную книгу. «У маэстро Стефано Капони, врача, живущего возле рыбного садка, есть Евклид», — писал он. «У наследников маэстро Джованни Гирингалло есть сочинения Пелакано». «Веспуччи даст мне книгу по геометрии». И еще, в списке дел: «Труд по алгебре, который есть у братьев Марлиани, написанный их отцом… Книга, рассказывающая о Милане и его церквах, которую можно найти в последней книжной лавке по пути в Кордузо». Побывав однажды в университете Павии, недалеко от Милана, Леонардо использовал его как ценный источник: «Постарайся посмотреть Витолона, что в библиотеке в Павии, трактующего о математике». И в том же списке дел: «У внука Джан Анджело, живописца, есть отцовская книга о воде… Попроси Фра ди Брера показать тебе De ponderibus». Он тянулся к книгам с ненасытным и почти всеядным любопытством.