Страшный Суд 3D. Апокалипсис. Welcome - Георгий Зотов

– Напрасно, – ухмыльнулся Малик, чье разбитое лицо полностью зажило. – Может, ты отлично дерешься, но соображаешь по-прежнему плохо. Я сразу понял, где сейчас находится невеста. Очень оживленное место. Красные башни с острыми шпилями, на вершинах которых сидят золотые птицы. Неужели не разобрался? Они на Красной площади. Отсюда – рукой подать.

Отперев изящным ключиком стол, Ферри вытащил из ящичка пистолет «Беретта» – миниатюрный, похожий на детскую игрушку. Излишне картинно щелкнув затвором, он вызвал ироническую усмешку Кара. Коротковолновая рация издала недовольный треск: бородач включил связь с личным пилотом.

– Это Ферри, – буркнул он в динамик. – Сколько тебе нужно времени, чтобы поднять вертушку из гаража и посадить ее на крыше моего «пентхауса»?

Выслушав ответ, он нажал кнопку отбоя.

– У нас есть еще полчаса, – бесцветно сказал бородач. – Не будем зря рассиживаться. Тащите этого типа в ванную, окатите ледяной водой и наденьте новую рубашку – возьмите ее из гардероба. Совершите чудо, но он должен прийти в себя. Малик прав – мы летим на Красную площадь.

Принеся с кухни таз с водой, Ферри выплеснул ее на жертвенный поднос. Крупные угли обреченно зашипели, превращаясь в мертвые черные точки…

Центральный вход ГУМа откровенно напоминал разворошенный муравейник. Несмотря на поздний вечер, под сенью башенок, выполненных в стиле покатых крыш французской крепости, теснились упитанные бородачи в кафтанах времен царя Алексея Михайловича. На пятки им наступали владельцы мануфактур, презрительно оттирая локтями лавочников в фартуках и картузах. Сводчатые залы бурлили разномастной людской массой, изнывающей от любопытства, хотя торговые помещения самого знаменитого магазина Москвы были разграблены мародерами в первые же часы Апокалипсиса, на осколках витрин еще трепетали остатки разорванных ценников с кучей нулей. Внимательно изучив стоимость товара, купцы покидали ГУМ, протирая круглые глаза, неотличимые от очков Гарри Поттера. На тротуаре, вдоль песочной стены, одиноко сидели олигархи царского времени – коньячный магнат Николай Шустов и богатейший фабрикант Савва Морозов. Задумчиво почесывая характерную бороду лопатой, Морозов вертел в руках шелковые трусики танга: он держал их на отдалении, щепотью сразу из трех пальцев, – как обычно держат живого рака.

– Это что ж, батюшка, творится-то, а? – гневно вопрошал Морозов. – Получается, за эвдакую мухлядь пятьсот червонцев – отдай и не греши? Стыдно сказать – я, миллионщик со стажем, и то, выходит, не смог бы ничего в этом сучьем лабазе купить. Смотрю на кальсоны бесовские, и охота мне заново пулю в сердце ахнуть[64]. Теперь понятно, что Расеюшку сгубило.

Шустов согласно затряс аналогичной бородой.

– Как в воду глядишь, Саввушка. Надысь зашел я в трактир «Сукияки» (ну думаю, не любят они яков, и ладно – пошто их любить-то, тварей мохнатых?), кличу полового – а подай-ка, говорю, собачий сын, мне икры зернистой прямо в осетре, порося зажаристого, гурьевской каши да водки графинчик. Не держим-с, отвечает, подлец. И несет на деревяшке какое-то рыбье склизкое, коим кошек помоечных – и тех не кормят, а рядом – говно зеленое. Сжался у меня кулак, Савва, думаю – вставлю этих рыб япошке по самые помидоры, да решил – неча грешить, если Страшный Суд в рожу смотрит.

– Тьфу! – подытожил разговор Морозов, брезгливо отшвыривая трусики.

Странная компания из двух рослых мужчин (один – в майке Demonlord, с длинными белыми волосами, другой – в серых брюках и серебряной маске), сопровождаемых одной девушкой (блондинкой в мокрой рваной футболке, облаченной в потемневшие от грязи шорты), отчаянно толкаясь в плотной толпе, прорывалась на Красную площадь со стороны Исторического музея. Движению мешало большое стойбище неандертальцев, разбитое прямо у часовни. Игнорируя неудобства, причиняемые прохожим, пещерные люди с радостным аппетитом раздирали на куски круп милицейской лошади. Монголо-татары стояли в стороне, жалобно облизываясь на конину, однако приближаться к дикарям с дубинами не рисковали. Агарес не стал тратить время на раздумья и обратился напрямую к вождю: хмурому, толстому мужику лет за сорок, с обглоданной костью, вплетенной в жирные волосы.

– Извините, что отрываю от трапезы: нам очень нужно срочно пройти к мавзолею, – деликатно пояснил демон неандертальцу. – Понимаю, вы охраняете жратву, но сами подумайте – на фига мне нужна ваша лошадь?

Человек с большой челюстью и низко посаженным лбом угрюмо зарычал, обеими руками пихнув демона в грудь. Его соплеменники не отрывались от лошадиных костей, со смачным хрустом выгрызая костный мозг. Агарес даже обрадовался: после подземной беседы с братом у него чесались руки – а тут, можно сказать, эта скотина сама напросилась. Не размениваясь на дальнейшие объяснения, Агарес треснул пещерного человека в живот. Едва тот согнулся – сразу же последовал второй, не менее мощный удар – в подбородок. Вождь еще не успел рухнуть на камни мостовой, когда посланник Ада, развернувшись в пируэте кунг-фу, сшиб с ног сразу трех неандертальцев. Этим приемом открылось безжалостное побоище: воины племени хоть и обладали внушительными дубинами, но были ростом с пятиклассника, что сделало драку приятным десертом для Агареса. Не скупясь на удары, демон раскидывал племя без особого труда, с заметным наслаждением уклоняясь от уколов копий и летящих в него камней. Под аккомпанемент визга, хрипа и грохота монголы начали втихую растаскивать бесхозные лошадиные кости с лохмотьями мяса. Взяв Светлану за руку, Аваддон втащил ее на Красную площадь – проходу больше никто не мешал.

– Почему вы не помогли ему? – с возмущением спросила невеста.

– Зачем? – равнодушно пожал плечами ангел бездны. – Пусть наслаждается. Думаю, после нашей встречи он пребывает в очень сложном настроении. Бьет людей? Это чуточку плохо, но вообще мне пофиг – они же некрещеные.

Оставленный без охраны мавзолей был расписан цветными граффити по самую крышу. У стен громоздились груды брошенного оружия: автоматы оставили солдаты Кремлевского полка, покинувшие службу после наступления конца света, а также милиция и почетный караул. Собственно, упомянутый караул слинял уже в понедельник, как только внутри разбилось стекло и через вход мавзолея, перевязывая красным бантом кровоточащую лысину, вышел Владимир Ильич Ленин. Охрана, в общем-то, правильно сделала: «продолжение банкета» не заставило себя ждать. Из могил у кремлевской стены в сопровождении райских звуков ломающихся урн начали, кряхтя, выбираться Брежнев, Сталин, Ворошилов и Клара Цеткин. Возле Лобного места появились казненные Петром I участники стрелецкого бунта, бережно державшие в окровавленных руках собственные головы. Красная площадь, откатившись на пятьсот лет назад, превратилась в шумный толкучий базар. Толстые лоточники, умершие в царствование Анны Иоанновны[65], нараспев расхваливали горячий сбитень, а неопрятные старухи, прямиком из «Великого голода» эпохи Годунова[66], сверкая заплывшими глазками, выставили на продажу пирожки с человеческим мясом. Пирожки, разумеется, тоже не замедлили воскреснуть, но в процессе всеобщего хаоса это страшное событие прошло практически незамеченным.