Победы, которых могло не быть - Эрик Дуршмид

в Африке, наглядно показавших высочайшую эффективность такого оружия, как пулемет. Пулемет позволял горстке белых людей наносить большим, плотным массам атакующего противника максимальный ущерб[214], однако в Индийской армии считали, что это оружие чересчур дорого, использует чересчур много боеприпасов и создает в войсках оборонительные настроения.

Танга была маленьким, тихим портовым городком; невысокие, тщательно выбеленные деревянные домики, хорошо ухоженные сады и цветники придавали ей вид, совершенно необычный для побережья Восточной Африки. Со всегдашней своей дотошностью и эффективностью немецкие колониальные администраторы превратили Тангу в полное подобие прусского города на Балтике. Перед зданием ратуши стоял высокий, ослепительно белый флагшток, взвод аскеров каждое утро поднимал на нем черно-бело-красный флаг Германского рейха. Герр Аурахер, мэр Танги, прилагал уйму стараний, чтобы все жители вверенной его заботам территории неукоснительно придерживались прусских гражданских добродетелей; под его строгим, но благожелательным управлением город функционировал с безупречной точностью швейцарских часов. Все здесь жили тихой, размеренной колониальной жизнью. Начальник герра Аурахера, губернатор барон фон Шнее, жил в полном мире и согласии с воинственными планами внутренних областей колонии; для поддержания этого благолепия он щедрой рукой раздавал местным вождям и царькам стеклянные бусы и олеографические, вставленные в золоченые рамки, портреты кайзера.

Безоблачное спокойствие, царившее в этой гавани 2 ноября 1914 года, когда к ней подошел британский конвой во главе со старым крейсером «Фокс» приятно удивило Ф.У.Кофилда, капитана крейсера. Не замечалось никаких признаков враждебной активности, более того, на флагштоке не развевался флаг. «Прекрасный знак,— подумал капитан Кофилд.— Особенно, если учесть ярый национализм этих гуннов». Он спустился в вельбот и приказал матросам грести к набережной, где уже стоял герр Аурахер в ослепительно белом сюртуке, накрахмаленной рубашке, темном галстуке и пробковом шлеме. Бургомистр вежливо извинился перед капитаном за отсутствие губернатора фон Шнее, каковой «отправился в небольшую инспекционную поездку».

«Герр бургомистр, от имени Его Величества я должен вам сообщить, что все мирные соглашения, заключенные ранее между нашими двумя странами, отныне считаются недействительными».

Бургомистр понимающе кивнул; судя по всему, его не слишком потрясла эта новость.

— Герр капитан, надеюсь, вы дадите мне некоторое время на проведение необходимых консультаций с вышестоящим начальством?

— Пожалуйста, пожалуйста,— великодушно согласился капитан. Спешить было особенно некуда, к тому же ему очень хотелось предварительно проверить некий тревожный слух. Не так давно в близлежащих водах было отмечено появление немецкого крейсера «Кенигсберг», зарегистрированного в британских военно-морских справочниках как минный заградитель.

— Да, кстати,— сказал Кауфилд,— вы не могли бы меня проинструктировать, заминирована эта гавань или нет?

Аурахер бросил опасливый взгляд на крейсер, маячивший у входа в гавань; орудия главного калибра смотрели прямо на его деревянную, аккуратно побеленную ратушу.

— Конечно же, да, герр капитан, это стандартная практика, предусмотренная германским военным уставом.

С каковыми словами бургомистр попросил у гостей разрешение удалиться и исчез. Вместо мифической «консультации с вышестоящим начальством» он направил полковнику Леттову-Форбеку экстренное сообщение, что Индийский экспедиционный корпус «В» прибыл и стучится в ворота его маленького городка. Полковник тут же поднял по тревоге две роты и направил их на заранее подготовленные укрепленные позиции, сам же герр Аурахер снял пробковый шлем, переоделся в форму немецкого офицера и в качестве дополнительного вызова поднял на флагшток флаг Германского рейха.

Тем временем капитан Кофилд приказал морякам «Фокса» проверить бухту на наличие мин. Мин вроде бы не было, но все это отняло дополнительное время, а день был безветренный и безоблачный, солнце палило немилосердно, экспедиционные силы генерала Эйткена изнывали от удушающей тропической жары. Британский генерал был крайне недоволен непредвиденной задержкой. Моряки продолжали прочесывать бухту. Несмотря на всю бесплодность их стараний, капитан Кофилд убедил генерала не рисковать кораблями, а высадить силы милей дальше по побережью. Избранное капитаном место пришлось на почти непролазное болото, кишевшее комарами и ядовитыми гадами, однако это выяснилось лишь после того, как первые солдаты ступили на берег. К этому времени совсем стемнело; так как несчастные индийцы по большей своей части до этого похода никогда не отходили от своего дома дальше соседней деревни, а на кораблях ходили страшные слухи об африканских людоедах и безжалостно жестоких немцах, нервы у них были на пределе. Солдатам мерещились враги за каждым деревом и кустом, они без раздумья стреляли в каждую движущуюся тень, перебив таким образом немало собственных своих товарищей.

С рассветом полная непригодность местности для высадки десанта стала окончательно очевидной, и все же генерал Эйткен, страстно мечтавший закончить свою африканскую кампанию к Рождеству, приказал выгрузить припасы экспедиционного корпуса на берег. Там были мотоциклы и аппараты беспроволочной связи, ящики патронов, говяжья тушенка и снаряды. Кроме того, следуя примеру своего командира, каждый офицер прихватил с собой парадную форму (для триумфального вступления в столицу завоеванной колонии), а также уйму ящиков и коробок с личными вещами. Перевоз на берег всего этого хозяйства весельными шлюпками через опасные коралловые рифы растянулся на двое суток, что дало немцам вполне достаточно времени на дополнительное укрепление занятых позиций.

В отличие от британского генерала, не удосужившегося провести перед высадкой — или хотя бы после нее — разведку местности, Леттов-Форбек послал одного из своих офицеров познакомиться с будущим противником поближе. Офицер (берлинец, кое-как загримированный под арабского рыбака) доложил по возвращении, что плацдарм вторжения выглядит как «берег Рейна в воскресенье», сплошные пикники, купание и загорание.

Все эти сорок восемь часов бригадир Тай, пребывавший в полном восторге от того, что удачно высадил бригаду на берег, затягивал начало активных действий, убеждая своего командира, что солдаты слишком измотаны, чтобы «сделать приличный бросок» и атаковать Тангу. И даже тогда, когда некий предприимчивый арабский торговец, приплывший на лодке в надежде втюхать доблестным британцам свои товары, сообщил одному из офицеров Эйткена, что в этом секторе почти нет немцев, генерал продолжал медлить с приказом о наступлении. Время уходило, а он все никак не мог ни на что решиться. Пользуясь этим, немцы подтянули на помощь своим, предельно малочисленным, силам еще две роты аскеров.

4 ноября 1914 года генерал Эйткен отдал приказ «выступить и атаковать», так и не проведя разведки. Любой командир, вступающий на враждебную территорию без предварительного ее исследования, дает противнику преимущество неожиданности, которое может обернуться самыми неприятными последствиями. Сипаи 63-го пальмакоттского легкого и 13-го раджпурского полков получили указание примкнуть штыки и образовать атакующую цепь длиной в 1000 ярдов, что было невыполнимо, так как им предстояло преодолеть трясину, брести по колено в болотной жиже, продираться через путаницу корней и упавших деревьев. Солдаты бангалорской бригады, возглавляемые