Без права на жизнь - Геннадий Ангелов

— Ну-ну, хорош, друг. И только сейчас ты об этом говоришь?

— Без обид. Раньше не хотел, да и ситуация была не совсем подходящая. Ты слушать будешь?

Он кивнул в ответ и сломал кусок сухой ветки. Явно нервничал и понимал, что сейчас услышит нечто важное, которое может в корне изменить его жизнь.

— В колонии бунт. И чем он закончился — не знаю. Я переместился обратно, и уже свободный человек.

— В каком смысле свободный?

— Меня помиловали, указ подписал Президент.

— Круто, ничего не скажешь. Значит мы с тобой снова по разные стороны?

— Э-э-э, нет, не по разные стороны.

— Кто затеял бунт? Наверняка Жила и Череп? Только у них были наполеоновские амбиции. Жаль людей, из-за двух дураков пострадают невинные.

— А ты изменился, Михо. Вижу, что я принял правильное решение. Кто затеял бунт, не скажу. Но могу тебе сказать одну неприятную вещь. Ты мне говорил, что мать твою убили.

Михо побледнел и заскрипел зубами.

— Убийца тебе хорошо знаком.

— Имя, Дёма, имя.

— Жила. Это он с группой малолеток тогда промышлял в Грузии, в Тбилиси. И на их совести убийство твоей матери.

— Не может быть!

— Михо, это мне сообщил человек, с которым я работаю. Поверь, этим сведениям можно доверять. Конечно, Жила знал об этом и всегда тебя боялся, потому, что правда могла показаться на поверхности в любой момент.

— Когда в зону? — прошипел как змея Михо. Я эту суку на куски порежу.

— Обратно? Тебе это нужно? Подумай! Убьёшь Жилу, получишь новый срок и так до старости проведёшь свою жизнь в тюрьме. К сожалению, маму твою не вернуть, как и не вернуть то время, когда мы были молодыми и полными сил. Месть сладкое чувство, только после неё остаётся на губах горький вкус полыни.

— У тебя будут проблемы, если я не вернусь? Менты знают, где я, правильно?

— Боюсь, что ментам не до тебя. Официально, ты пропал без вести. Несколько дней тебя, как впрочем и меня, искали и… Не нашли. Потом бунт и про нас забыли. Мой тебе совет, послушай. Начни новую жизнь. У тебя есть шанс всё изменить. Семья, дети, работа. Ну как? Ольга нравится тебе? Сельская учительница.

— Не могу её забыть, Дёма, не могу. Как засыпаю, так она стоит перед глазами. Я хотел с тобой на эту тему поговорить, но боялся, что не поймёшь и не отпустишь.

— Идём, наверняка Ольга заждалась тебя, вон и её дом.

Мы подошли к калитке и тихонько приоткрыли. Собака нас узнала и не стала лаять, жалась к ногам и виляла хвостом. Я толкнул Михо в бок и кивнул на огород. Там Ольга, с сапкой в руках, полола грядки.

— Хозяйка! Гостей не ждёте?

Ольга замерла и, вытирая пот со лба, бросила сапку и помчалась к нам. Михо вышел навстречу и обхватил Ольгу двумя руками. Целуя в глаза, губы, волосы, нежно гладил по спине.

— Ждала тебя, ночами не спала, выглядывала, — шептала Ольга, вытирая слёзы. — Почему так долго? Ты что, ранен?

Она вскрикнула, когда увидела под рубашкой Михо повязку.

— Пустяки, до свадьбы заживёт.

Ольга светилась от счастья, и я тоже улыбался, понимая, что именно такая женщина нужна моему другу. Добрая, нежная и заботливая. Мария… Я совсем забыл о ней и, стараясь не мешать влюблённым голубкам ворковать, пошёл в дом. Хороший будущий отец, ничего не скажешь. Усевшись на стул, в последний раз обводя взглядом простое жилище Ольги, и выглядывая в окно, вернулся обратно, так и не простившись с Михо. Не хотелось видеть их грустные лица при расставании, и навсегда терять дорогих для моего сердца людей.

Вторую неделю я лежал в больнице, со всевозможными переломами. Только чудо спасло мне жизнь, по-другому и сказать нечего. Без ошибок в моменты перемещения не обойтись, и в который раз оператор вернул меня не в исходную точку отправления. С одной стороны это было хорошо, что я снова не оказался в тюрьме, с другой, очутившись на оживлённом перекрёстке в центре города, угодил под колёса огромного внедорожника. Тот даже не успел притормозить. Меня снесло словно пушинку на бордюр, и я ударился в столб. От удара были поломаны рёбра, нога и рассечена голова. Водитель ничего не мог понять, и когда прибыла полиция, таращился, словно идиот на полицейских и чудака в военной форме времён Второй мировой войны.

— С неба он свалился, с неба, — орал он на полицейских и прохожих, которых к тому времени собралась приличная толпа. Потом побежал к машине и вытащил видеорегистратор. Уличные зеваки с полицейскими смотрели бесплатное кино с разинутыми ртами. Приехавшая скорая оказала первую помощь, и я попросил врача набрать номер Ткачёва. Лёжа на носилках, я держал портфель и второй раз объяснял полицейскому, что снимаюсь в военном фильме.

— Актёр я, актёр. Так получилось, что не успел переодеться. Сейчас приедет мой начальник, главный режиссёр, и он вам всё пояснит.

Чёрный мерседес с мигалкой на крыше возник из ниоткуда, словно гордая птица Феникс из небытия. Документы Ткачёва устроили всех, даже водилу джипа. Он тихо заткнулся и, глядя на треснувший бампер, махнул рукой и уехал восвояси. Претензий я не имел, и не собирался писать на него заявление. Мне выделили в больнице отдельную палату, и я после процедур спал сном младенца. Ткачёв портфель забрал, и сообщил радостную новость, что я стал отцом, Мария родила мальчика.

Было грустно, что я не сдержал слово и не присутствовал при родах. Но ещё в больнице я придумал имя для мальчика. Николай. В память об убитом в застенках НКВД, танкисте, капитане Пескове. Надеясь, что Мария возражать не станет. Дни тянулись мучительно долго. Однообразие и скука действовала на нервы. Ткачёв не появлялся, и я уже грешным делом подумал, что он забыл обо мне. И на этом мои приключения закончились. Меня навещала мама, Мария пока ещё лежала в больнице, возникли небольшие осложнения после родов. Мама хвасталась новеньким телефоном, с памятью в тридцать два гигабайта, уже всю память забила фотками внука. Жаловалась, что нужно покупать новую, дополнительную карту памяти. Она снимала роды, и я практически весь процесс имел возможность увидеть. Я смотрел на мальчугана с красным личиком, счастливое лицо жены и понимал, вот оно настоящее счастье. Вечерами Мария выходила в скайпе на связь, и мы болтали до полуночи. Со дня на день её должны были выписать домой, где её ждала счастливая моя мама, уже бабушка, с приготовленными для малыша подарками. Через три дня и меня должны были выписать. Врач почти ежедневно навещал меня, и давал положительные прогнозы. Я медленно передвигался на костылях, по пустым больничным коридорам, и вспоминал Михо с Ольгой. Ткачёв явился с радостными известиями, ранним утром, чем несколько меня озадачил, хотя весьма приятно.

Он сидел на стуле с серьёзным лицом, и видно волновался.

— Ты стал богатым человеком, Михаил.

— С чего бы это вдруг.