Грешная любовь - Тереза Медейрос

Нахмурившись, Саймон приподнялся на локте.

— Не сомневаюсь, что мой новый муж оценит все навыки, которым ты меня научил. Особенно эти поразительные шалости языком во рту.

Уэскотт готов был поклясться, что не отличается ревнивым характером. Но от одной только мысли, что ее соблазнительный ротик может целовать другой мужчина, Саймону представилось, как он выслеживает этого незнакомца из ее будущего и убивает на месте.

— А может быть, я больше не выйду замуж, — продолжила Катриона легкомысленным тоном. — После проведенного с тобой времени я гораздо лучше понимаю, как это удобно — менять одного любовника на другого и не мучиться глупыми любовными переживаниями. Сплошные удовольствия, и никаких проблем, как ты научил.

Если это правда, думал Саймон, тогда почему в голове и сердце такая гнетущая боль, словно они вот-вот разорвутся?

Не в силах больше лежать, Уэскотт сел на полу. Уже примерно полмесяца он не подходил к игорным столам, но еще не забыл, как нужно блефовать перед соперниками.

— Может, пока не поздно, получить еще один урок от меня? — предложил он, поднимаясь на ноги.

Катриона лежала на подушках, а Роберт Брюс свернулся у ее ног. Когда Уэскотт приблизился к кровати, она отпрянула к изголовью. В отблесках огня от камина было заметно, как настороженно сверкнули ее глаза. Готовясь ко сну, она заплела волосы в две аккуратные косы, однако несколько прядей все-таки выбились из прически и падали ей на лицо.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Катриона у подошедшего совсем близко Саймона.

— Хочу предложить тебе еще одну возможность получить урок от меня. За много лет я понял, что в искусстве любовных игр почти все приемы можно бесконечно улучшать, если прилежно практиковаться. — Уэскотт кончиком пальца дотронулся до верхней линии губ Катрионы, затем провел линию вокруг ее пухлой нижней губы. — В том числе и все способы игры с таким соблазнительным ротиком, как у тебя.

Катриона быстро зажмурилась. От волнения ее дыхание стало прерывистым, на щеках появился соблазнительный румянец.

— Разве не ты утверждал, что умение ничто по сравнению с импровизацией?

— Я и не отказываюсь от своих слов, — ответил Саймон хриплым шепотом. — Но только представь, какой неотразимой ты сможешь стать, если соединишь оба эти достоинства одновременно.

Он прижался губами к ее рту, позабыв даже признаться, что для него Катриона уже стала неотразимой. Иначе он не стал бы снова наслаждаться медовой сладостью ее губ, его брюки не трещали бы по швам, от невыносимого напряжения и в эту минуту он не совершал бы вторую крупную ошибку в своей жизни.

Падая в раскрытые объятия Катрионы, Саймон успел заметить, как она вытянула ногу и спихнула с кровати Роберта Брюса.

Когда Катриона проснулась, она обнаружила, что лежит на животе и одна ее рука свисает с кровати. Подняв голову, она отбросила упавшие на лицо растрепанные волосы. Через окно лился яркий солнечный свет, теплыми лучами касаясь ее обнаженного тела. Недалеко, от камина на одеяле расположился Роберт Брюс, наблюдая за хозяйкой недобрым взглядом.

— Прости, дорогой, — прошептала Катриона. — Ты же знаешь, тебя я люблю, как никого на свете.

Однако кот всем своим видом демонстрировал невозможность продолжения прежней дружбы. Он отвернулся и принялся сосредоточенно лизать язычком свою лапу, дав понять, что его не убедили лживые слова хозяйки. Впрочем, Катриона и сама понимала, что ее слова далеки от правды.

Она со вздохом перекатилась на спину и заметила, что супруг вытянулся на кровати рядом с ней и легонько похрапывает.

Катриона приподнялась, заглянула ему в лицо, а затем окинула взглядом его тело. Она не могла сдержать улыбку. Утреннее солнце щедро позолотило всю стройную мускулистую фигуру Саймона, от начинающих пробиваться на верхней губе волосков до длинных узких подошв его ног.

Он определенно заслужил отдых. Почти вся ночь его стараниями была наполнена божественными наслаждениями для обоих, так что поспать им почти не удалось. Похоже, Саймон решил доставить ей максимум удовольствия и преуспел в этом так, что Катриона за несколько часов ночной любви лишилась последних сил, удовлетворенная до предела и готовая стать его вечной рабыней.

В какой-то момент среди ночи Уэскотт оставил ее одну в кровати. Она еще не пришла в себя от их последней близости, а он уже проворно натянул брюки и отправился вниз по лестнице, чтобы заказать у хозяина гостиницы свежей клубники и тарелку со сливками.

Катриона поначалу сочла такое желание сущим безрассудством, пока не открылось, для чего все это понадобилось Саймону.

От воспоминаний она вновь улыбнулась. Катриона не могла и представить себе, что к любви можно одновременно применить такие два определения, как липкая и сладкая.

Уэскотт преподал ей сразу несколько уроков любовного искусства за эту ночь. Для самых изощренных любовных поз понадобились столбики кровати и даже пара шелковых чулок. От промелькнувшей в памяти сцены по телу Катрионы пробежал трепет восторга. Особенно приятно было вспомнить, как она взяла реванш после того, как Саймон закончил свое дело, и ей удалось освободиться от пут.

Когда прошлой ночью Катриона стала намеренно дразнить его, она не предполагала, что сама попадет в свою опрометчиво расставленную ловушку. Вначале ей хотелось просто позволить Саймону вкусить немного наслаждения, о котором он будет тосковать до конца жизни. Однако Катриона слишком поздно поняла, что именно ей будет трудно удержаться от возможности устроить для себя прощальный праздник в объятиях Уэскотта.

Она осторожно убрала каштановый завиток волос, упавший на его бровь. Катриона уже не улыбалась. Как бы отчаянно ни хотелось ей думать по-другому, Саймон так и остался тем юношей, в которого она влюбилась несколько лет назад. Как же он красив! Как нежен! Как он решителен и беспощаден, когда добивается исполнения своих желаний! Можно не сомневаться, что он всегда предпочтет удовольствия от занятий любовью опасностям влюбиться в кого-то по-настоящему.

Катриона наклонилась над спящим Саймоном и нежно коснулась губами его шрама, сожалея, что не может больше оставаться с ним.

Когда Саймон проснулся около полудня и обнаружил, что Катриона и ее кот исчезли, он не стал впадать в панику, как в то утро после их свадьбы. Он стал спокойно приводить себя в порядок: почистил зубы, умылся и оделся. Взъерошив пальцами волосы, Уэскотт придал им искусный беспорядок, который так нравился большинству женщин. Затем старательно завязал узел шейного платка, долго изучая собственное отражение в зеркале над раковиной.

Саймон не сомневался, что спустится вниз и увидит там поджидающую его Катриону, он даже представил, как она нетерпеливо притопывает маленьким башмачком и бранит его за долгий сон.

Однако вместо Катрионы его встретил краснолицый хозяин гостиницы, который вручил ему сложенный листок писчей бумаги, скрепленный печатью из дешевого воска.