Звездные раны - Сергей Алексеев

— Ступени — да, я приложил определённые усилия… Но есть цель более значительная — не допустить геологоразведку в Манорайской котловине. Никакую. И никогда. Но мне нужна помощь извне, одному справиться будет невероятно тяжело. Легче сорвать запуски ракет и вынудить ЦУП изменить траекторию… Здесь же стоят слишком большие силы, люди и большие деньги.

Это откровение прозвучало неожиданно — ему бы победу торжествовать! — и Зимогор отнёс внезапное признание к очередной хитрости Мамонта. Со шпионом было бы легче, даже с чиновником можно найти общий язык или отослать к вышестоящим начальникам; этого было не оторвать ничем.

— Не понимаю, в чём проблема? — чуть свалял дурака Зимогор. — Мы намерены пробурить скважину и всё. Причём с соблюдением всех экологических норм! С последующей рекультивацией нарушенного слоя пород, бетонным тампонажем скважины, засыпкой горных выработок. В ландшафте ничего не изменится!

— Тебе не приходила в голову мысль, что Земля — живая? — спросил Мамонт без всякого нравоучения. — Ты же геолог, неужели этого не чувствовал никогда? Здесь нельзя бурить, понимаешь? Это всё равно, что всаживать нож в родную мать.

— Ах вот оно что! — засмеялся Олег, хотя было совсем не весело. — Может, нам теперь и туфли с загнутыми носками носить, как на Востоке? Чтобы не дай Бог случайно не ковырнуть землю ногой?

Мамонт опять как бы не услышал этого, продолжал с прежним раздумчивым напором:

— Но если старая мать не в состоянии сопротивляться или защищаться от сыновнего ножа, то земля делает это превосходно. Нужно отказаться от затеи, Зимогор, и убедить своё руководство. Ты же разумный человек, я вижу свет в твоих глазах, иначе бы не стал разговаривать. И живёшь на земле не первый раз. Но и в нынешней жизни ты уже сталкивался с фактами самообороны. Разве это случайность, когда, например, извлечённый из её недр уран становится угрозой для жизни того, кто его извлёк? И всего человечества… А извлечённые химические вещества, способные удушить всё живое на её поверхности? Я не говорю о землетрясениях, наводнениях и прочих стихийных бедствиях, спровоцированных человеком.

— Это мистика, — отпарировал Олег, — имеющая хлипкую связь с реальной жизнью.

— У меня пока нет для тебя другого ответа, — пожал он плечами. — Ты лишь прикоснулся к Манорае и ещё не почувствовал её. Но ты же гой, и потому тебе здесь много что откроется. С материалистической точки зрения нет объяснения тому, с чем здесь столкнёшься. И не ищи! Только потеряешь время. Ты ведь уже испытал на себе… явление аномального характера?

— Это когда по затылку дали?

Мамонт поиграл чётками и, приблизившись вплотную, сказал в лицо:

— Это когда к тебе явилась женщина по имени Лаксана. И ещё раз, когда ты вспомнил её в той, прошлой, жизни. Не ты ли, Зимогор, привёз на корабле пленённую юную гречанку?

* * *

В день прилёта Зимогор на работу не пошёл — кровоподтёки пожелтели, но ещё не сошли, и в таком виде не хотел являться на глаза Аквилонову: человек с разбитой физиономией всегда выглядит неубедительно. По привычке следить за событиями в мире, включил телевизор и радио, чтобы не пропустить ни одного сообщения с космодрома, и, репетируя завтрашнюю речь перед начальником экспедиции, выпил стакан водки, расслабился и позвонил Славе Коныреву, старому приятелю ещё по работе в НИИ — единственному из знакомых людей, кто отличался практичностью и трезвомыслием. Конырев давно распрощался с геологией и теперь занимался большим бизнесом, торговал нефтью по-крупному и строил автозаправки по Москве и области. Разбогател он быстро и невероятно, ездил на «Крайслере» с охраной, жил в каком-то замке за кольцевой дорогой, в своих кругах носил прозвище Шейх и при этом поддерживал все прежние знакомства. Непонятно, зачем это надо было ему — уже и общих интересов-то не оставалось, кроме финансовых: у Славки обычно занимали деньги. Встретишься, поешь хорошей пищи, выпьешь дорогого вина, а говорить не о чем, если, конечно, тебе не нужно деловых советов и конкретной помощи.

Конырев приехал через час, пока отпыхивался, внимательно изучил лицо Зимогора и словно доктор поставил диагноз:

— Помимо сотрясения мозгов у тебя ещё расстройство психики, необратимые процессы. Надо лечиться, Зимогор.

— За этим я и позвонил тебе, — признался он.

— В «кремлевку» тебя положить?

— Сам бы лёг и сало согнал! Жиртрест!

— Работа у нас такая, — засмеялся Шейх. — Думаешь, легко жрать с утра до вечера? Аппетит остался студенческий, но меню сильно изменилось. Кстати, давай сварим макароны. Хочу нормальной пищи… — Он снял кастрюлю с полки, захлопал дверцами шкафов. — А ты пока давай вываливай, что приключилось.

С ходу, без прелюдий и пауз, Зимогор стал вываливать. Перед Славкой можно было не таиться, открывать душу и государственные секреты, обсуждать самые острые вопросы от личных до высших геополитических. Он умел слушать, мгновенно вникать в суть дела, анализировать и быстро выдавать решения — эти способности и помогли ему раскрутить бизнес там, где казалось, все ниши уже заняты.

Конырев слушал, пыхтел от избытка веса и между прочим возился у плиты, выставлял из дипломата выпивку и закуски. И также попутно налил в рюмки коньяк, чокнулся — со свиданьицем! — и выпил.

— Проспорил — это плохо, — наконец заключил он, когда опустошённый Зимогор замолк, — но поправимо. Сейчас я выясню, почему сорвался запуск. Иначе ты тронешься окончательно.

— Да как ты выяснишь?! Они же темнят!

— Это они по ящику темнят, — буркнул он и принялся куда-то названивать по своему сотовому телефону.

И скоро дозвонился до нужного человека — бывшего министра финансов, который будучи не у дел, почему-то знал всё, что происходит в государстве, не исчезал с экрана и всё время улыбался, даже если говорил о трагических вещах. Все правительства приглашали его в качестве эксперта по самым разным вопросам, кроме того, он работал в таком же качестве в некоторых зарубежных университетах и потому носил прозвище Эксперт, созвучное с его фамилией.

Послушав его, Шейх вообще отключил связь и погрустнел, что говорило о напряжённой работе мысли.

— Ну что? Почему? — поторопил Зимогор. Конырев налил ещё по рюмке, но выпил в одиночку.

— Дело в общем-то простецкое… — закусил. — Под совместную программу американцы пожертвовали Байконуру какие-то компьютеры, самые-самые, супер-дупер… Наши на халяву рот разинули и установили вместо старых, отечественных. На предстартовой минуте они все и зависли. Теперь идёт разбираловка, ЦУП американцам стрелку забил, а их спецы проверили компьютеры и сети — всё работает. Утром планируют повторить запуск.

— Выходит, какой-то чиновник или горно-алтайский авторитет знал, что они зависнут?

— Знал, а что особенного? Авторитеты много чего знают… Господни пути неисповедимы, Зимогор, — философски вздохнул Шейх. — Откуда, например, бывший министр финансов знает истинные причины срыва?