Любовь на спор - Любовь Попова

— Ты отлично выглядишь, — говорит она с улыбкой. И может я так и не научилась разбираться в людях, но мне кажется, что улыбается Ника искренне.

— Ты тоже, — отвечаю ей взаимностью и сажусь напротив.

Мне тут же приносят капучино, и пока я мешаю сахар, Ника рассматривает убранство ресторана, гостей и сцену, где по выходным играют вживую музыканты.

— Ну я-то понятно, — смеется она. — Жила и училась в Лондоне, соблазняла графов и герцогов. Пила чай с самой королевой…

— А еще решила написать фэнтези? — усмехаюсь я.

— Нет, но про «училась» правда. Теперь вот надо как-то здесь осваиваться в Москве. Расскажешь, что интересного произошло?

— Тебя что-то конкретное интересует?

Она даже паузы не делает, просто отвечает.

— Кирилл. О нем даже в Лондоне было известно. Это его штука с виртуальной реальностью всколыхнула рынок, так что я думаю, что он скоро станет одним из самых богатых мужчин в России.

Качаю головой, смотря на эту вертихвостку, которая, несмотря ни на что, держится хорошо и позитивно. Но она, конечно, права про «штуку». А именно виртуальная реальность «Глум».

Идея была Черепа, он высказал ее в ту самую ночь.

Снабдить подставных людей очками виртуальной реальности, чтобы бой вроде как продолжался, но продолжался в темноте. А вот связать все очки в единую схему так, чтобы зрители видели одно и то же, а именно бой Руслана и Марка на световых мечах, смог именно Кирилл.

И если в момент боя система была слабой, непродуманной, то сейчас ее внедряет даже Министерство обороны.

Тогда мы боялись, что люди, пришедшие на рестлинг взбунтуются и сорвут нам операцию по убийству Черепанова, так как в правосудие мы не верили, но возможность заиметь такие очки бесплатно стала нашим спасением. Люди забирали их себе с превеликим удовольствием.

— Думаю, про Кирилла ты подробно можешь расспросить у своего брата. Они же теперь вместе владеют компанией.

— Да это понятно. Просто хотела узнать детали. Какой он, что любит. Да и у этого угрюмого колясочника ничего не допросишься. Закрылся там в своей башне как чудовище и, наверное, ждет свою красавицу. Ну так что любит Кирилл?

«Надеюсь, не сестру», — думаю я, а в слух говорю:

— Классику, машины, прогулки, хорошие рестораны.

— И у него по-прежнему никого нет?

— Нет, — качаю я головой, только надеясь, что однажды появится та, которая вынет из него болезненную любовь к сестре. Может быть это уже случилось, по крайней мере Рома больше на него не рычит при встрече.

И это наводит меня на мысль.

— Ты не жалеешь?

— О чем? — пьет Ника кофе и улыбается бармену. Неисправима.

— О том, — понижаю голос до шепота и наклоняюсь ниже над столом. — Что убила отца.

Ника смеется почти истерично и так же низко шипит:

— Я бы сделала это снова. Ты не представляешь, какое было удовольствие нажимать курок. А ты? Не жалеешь, что подставила мать? Как она вообще там появилась?

— Алекс позвал, — говорю тихо и отвечаю на вопрос: — Сомневаюсь, что отсидка дала этой женщине хоть долю света, но я не жалею. Только надеюсь, что она больше ничьей судьбы не разрушит.

— Значит все хорошо и единороги срут радугой? — поднимает Ника брови и ослепительно улыбается, а мне становится смешно.

Потому что за пять лет мы с Марком были столько раз на грани развода, что порой становится страшно за психику наших будущих детей. Разве что последний год как-то страсти поутихли. Наверное, потому что мы наконец закончили ремонт везде, где только можно. В клубе, в доме, в наших отношениях.

И как по клише, когда думаешь о хорошем, внезапно случается плохое.

А звонок Марка, который должен быть на встрече с поставщиками, я ничем иным назвать не могу. Обычно он сразу приезжает, но не звонит.

Ника уже во всеоружии идет заказывать новую порцию кофе, а я отвечаю на звонок мужа.

— Что случилось?

— Живо домой!

***

Когда прощаюсь с Никой, замечаю, что интерес к Кириллу угасает в геометрической прогрессии к улыбке нашего бармена. Так что бегом бегу домой, пару раз чуть не поцеловавшись с машинами на парковке. Сначала возле клуба. Потом возле нашего жилого комплекса.

Если честно, то трясутся руки, пока иду к подъездам. А пока еду в лифте думаю, что могло Марка так разозлить.

Соображаю с бешенной силой, перебирая свои возможные провинности. Не заправила кровать? Бред…. Не поцеловала с утра? Да, не может быть. Плохо сосала ночью? Ну, хватит. Одна мысль вычурнее другой, так можно и ощутить вину за поход в больницу.

«Черт», — останавливаюсь у двери и понимаю, что скорее всего дело в этом. Ну в таком случае, пусть объяснит какого черта за мной устроил слежку.

Дверь не заперта, и я прохожу в прихожую, снимаю обувь, пальто и сглатывая страх, спешу в гостиную, что скрещена с кухней.

Марк за столом. И он точно не шутил. В том смысле, что совершенно не в духе. Потому что даже не притронулся к разогретой еде.

— Случилось, что-то очень серьезное, если ты не съел лазанью.

— Очень серьезное, — поднимает он голову и я вижу, как желваки буквально пляшут по лицу, словно он сдерживает себя. — Сядь.

— Может ты прекратишь меня пугать? А то будет как тогда… Ты увидел меня с мужчиной, а это оказался мой восьмидесятичетырехлетний дед, — смеюсь, но все же сажусь на против. Взглядом цепляю разбитую рамку с нашей фотографией, что лежит возле дивана. Спальню мы все же отделили стенкой и теперь это можно назвать полноценной евродвушкой.

— Сейчас речь не гипотетической измене, а о том, что я нашел это….

Он вытаскивает одну руку из под стола и с треском кладет какие-то пластиковые обломки. И не пользуйся я этим боксом для таблеток пять лет, никогда бы его не узнала.

— Так… Разбил рамку, уничтожил бокс, какие еще бедствия нас ожидают?

— Как насчет развода?

— Опять двадцать пять… В прошлый раз я, в этот раз ты… Не понимаю, почему мы еще вместе, — поднимаюсь и иду в спальню раздеваться. Надоело это тесное платье, как и разговор, смысл которого я не улавливаю.

Марк уже за спиной, разворачивает меня и прижимает к зеркалу.

— Ты принимаешь противозачаточные. Все пять лет я был уверен, что мы хотим одного и того же, а тебе важнее твоя фигура! Тренировки, диеты! Что дальше, Даша? Мне сделать вазектомию? Пытаюсь сдержать смех, но он буквально вырывается из меня, потому что каждое обвинение как баскетбольный мяч, которым Марк бьет мимо, даже не коснувшись корзины.

— Если что. Вчера на ночь мы уплетали суши. Это к разговору о том, что я соблюдаю диету. А насчет детей. Ты неуравновешенный и дикий, ты ходишь по дому голым, ну какой из тебя отец? — выговариваю сквозь хохот…