Ловушка. Форс-мажор - Андрей Константинов

* * *

Рабочее утро вторника для «семь-три-седьмого» экипажа стало точной копией утра предыдущего. С той лишь разницей, что сегодня на небе не наблюдалось ни облачка. Повторив знакомый маршрут из Рыбацкого на Разъезжую, «грузчики» сопроводили «мать Терезу» в офис и теперь отстаивались на том же самом пятачке на улице Правды. Даже разговоры в салоне велись на ту же тему. Пока Балтика-три наблюдал за выходом из «Легуги», бригадир и Хыжняк продолжали свой накануне прерванный спор о пользе/вреде срочной армейской службы. Паша снова не принимал участия в их дискуссии, однако на этот раз его голова была занята другим принципиально – он думал о Кате.

– …Ну как ты не поймешь, дурья твоя голова, что заявления, сделанные из чувства материнской любви, типа: «Мы не отдадим ребенка в армию, потому что там – риск», лишают сына права пройти этот риск и зачастую лишают его права стать мужчиной. И идти на поводу у материнского инстинкта – значит вредить парню. А солдат, который жалуется в организацию солдатских матерей на то, что от казармы до сортира – триста метров, и бегать зимой холодно, – не солдат. Матери, которые приезжают это проверять, не понимают, что вмешиваться нельзя.

– С сортиром, допустим, я согласен. А если его там бьют постоянно? Что, тоже не нужно вмешиваться?

– Нет, – категорично заявил Каргин.

– Почему?

– Да потому что любая женщина за своего ребенка готова в огонь и в воду, но есть место, где ее подход не должен учитываться. Отношение к сыну должно строиться на другой основе. Держаться за материнскую юбку можно, но кто тогда мать защитит?…

«„Семь-три-седьмой“, „семь-три-седьмой“, ответьте центральному», – дурным голосом заголосила станция, заставив всех вздрогнуть.

– Пашка, убавь ты эту дуру, – поморщился Эдик. – Со мной от ее взвизгов чуть родимчик не приключился.

– На приеме «семь-три-седьмой», – невозмутимо ответил Козырев.

– Ваша настроечка?

– На складе, на Разъезжей.

– Принято. Передайте: бригадиру срочно отзвониться «семь-ноль-третьему».

– Понял вас, бригадиру отзвониться.

– Ей-богу, место прям какое-то несчастливое, – недовольно отреагировал Каргин. – Второй день отстаиваемся, и второй день нас домогается Фадеев. Причем заметь, Паша, обращается напрямую. Нечаева, как посредника, игнорирует напрочь. Это ж какое неуважение к руководству отдела. Интересно, что у них там опять стряслось…

Продолжая ворчать («…и ведь никто на трубу денег не положит, всякий раз на свои, на кровные»), он набрал начальственный сотовый:

– Константин Евгеньевич, это Каргин беспокоит.

– Ну что, ватажники, телевизор смотрите, радио слушаете?

– Какое там! Весь экипаж, все как один, верноподданно всматривается. Ибо нет для «грузчика» большего позора, нежели прозевать выход объекта. За целое утро даже по нужде никто не отошел, терпим.

– Все-то у них шуточки да смехуечки. Балаган и балагуры! Вот и достебались, мать вашу…

– А в чем дело-то? – насторожился Эдик.

– Да ни в чем. Можете опустить свои верноподданнические взгляды к долу, выстроиться в шеренгу, вывалить свои муды и помочиться на двери склада. Теперь уже все равно.

– Не понял. У нас все под контролем: груз на складе…

– Да что б он там сгнил на этом складе, груз твой! В двенадцать пополудни в «Росбалте» началась пресс-конференция матерей с искомым солдатиком в главной роли. Чуешь? Взбледнувшие армейские мне только что отзванивались, прямо из очереди в аптечный киоск. Строем промаршировали. Рапортуют, что спрос на вазелин – ажиотажный. Всего по две баночки в руки отпускают.

– Ни хрена себе! Вот, Константин Евгеньевич, вот честное слово! «Мать Терезу» утром приняли, все честь по чести, доставили, до сих пор не выходила! – принялся оправдываться Эдик, а сам тем временем терзался вопросом: «Неужели Стрепетов лажанулся и, проспав выход, маханул бабу? Да я ж его, сердечного, самолично девства лишу, отмудохаю, как бог черепаху!»

– Да при чем здесь твоя Тереза? – досадливо отозвался Фадеев. – Пришла беда, откуда не ждали.

– В смысле?

– В том смысле, что по уму надо было ноги ставить за каждым сотрудником этого богоугодного заведения. Только где ж я столько экипажей на всех наберу? Да и то… Знаешь, кто беглого солдатика все это время холил-лелеял, а сегодня тайными тропами на прессуху вывел?

– Кто?

– Вечно юный, вечно депутатский помощник. Он же – вечно правозащитный демократ.

– Это тот пидорушка, который в свое время пытался с Главком судиться? – догадался Эдик.

– Он самый, конституцию ему в задний проход! Хотя, по идее, вполне можно было чего-то подобного ожидать. Он ведь с этими «матерями» давно хороводится… Ладно, чего уж теперь. Короче, давайте там снимайтесь-сворачивайтесь и…

– На базу?

– Ага, щас, разбежались! Вам еще минимум два часа работать. Поэтому давайте, дуйте-ка вы на Крестовский: там где-то в районе стадиона сейчас «семь-три-третий» ошивается.

– А что за тема-то?

– Пасечник на месте сориентирует. В принципе, там ничего особо выдающегося. Вот только местность сложная: с пересеченным рельефом и густо насаженным кустарником. В общем, просто подстрахуешь ребят. Так, на всякий случай. Уяснил?

– Уяснил. А с Нечаевым согласовано?

– Ты, Каргин, жену свою поучи. Совсем охренели. Тебе что, моего указания уже мало?

– Дык, Константин Евгеньевич, – наигранно-эмоционально застенал Эдик. – Это я к тому, что мы на инструктаже не были, ни одного знающего у нас.

– Да какой тебе, к черту, инструктаж? Бэхи старую тему продлили. С тем чиновником, из дорожного комитета, который все телился: брать ему взятку или не брать. Вы его на той неделе таскали.

– Что, созрел наконец?

– А шут его знает. Раз продлили – значит, еще надеются.

Эдик убрал мобилу и обернулся к Хыжняку:

– Высвистай Балтику, пусть возвращается. Небось совсем там от кофе опух.

– Пойти сменить?

– Да сиди уж, пацифист хренов. Сиди и радуйся: как сообщил местный «Спорт-Экспресс», ваши взяли три очка. Можешь вопить «оле-оле!»… Пашка, запроси точную настройку «семь-три-третьего». Похоже, сейчас в парк культуры и отдыха поедем, на каруселях кататься.

– А как же здесь? – удивился Юра.

– А здесь все. Кстати, так в сводке и напишем: «Разъезжая, 7. Здесь было зверски убито время». Козырь, ну чего там?

– «Семь-три-третий» зачалился в парке, ресторан «Карл и Фридрих». Объект изучает меню.

– Один?

– Пока в одиночестве.

– Ну, тогда будем двигать на соединение с экипажем почтенного сэра Седрика Пасечника и его славных рыцарей Круглого стола.