Местечковый романс - Григорий Канович
Шрифт:
Интервал:
— Когда заработаю, тогда и узнаю. Буду каждый месяц откладывать десять литов, — сказала мама. — За год, надеюсь, наберётся нужная сумма. Вот уж Айзик и Сара удивятся, когда мы появимся вдвоём у них на пороге: ты в фетровой шляпе, а я в новом шёлковом платье. Спишусь с Этель Кремницер, у меня есть её адрес, может, она встретит нас на вокзале, погостим у неё и у господина Арона. Увидим Рафаэля…
Как часто бывало с моим отцом, он вдруг до донышка исчерпал весь свой гнев, оттаял. Его суровый взгляд подобрел, лицо, как после бритья, разгладилось и залоснилось.
— А куда потом? — спросил он с чуть заметной улыбкой.
— Как куда?
— Может, через годик после Парижа войдём во вкус и махнём через океан — в Америку? Нужно же попробовать деликатесы Леи и Филиппа!
— А почему бы нет? — тоже улыбаясь, ответила мама. — Если не мечтать, зачем тогда вообще жить на свете?
Отец промолчал. Ответа на вопрос, зачем жить на белом свете, у него не было, и он только пожал плечами.
Мама не сразу решилась начать переговоры со стариками Коганами. Раздумывала, отметая сомнения и прикидывая в уме выгоды, а потом наконец отправилась на улицу Кудиркос.
Хозяин кирпичного одноэтажного дома Рувим Коган долго не открывал двери, никак не мог попасть ключом в замочную скважину.
— Вы от аптекаря Ноты Левита? — поинтересовался он, когда обитые войлоком двери всё-таки сдались старику на милость и широко распахнулись.
— Нет.
— Простите великодушно. Нота, мой старый друг, обещал через свою помощницу Мирру прислать таблетки, которые нам с Нехамой выписал доктор Блюменфельд. Сами мы, увы, на такие расстояния уже не ходим. Ноги у нас вроде бы имеются, но почему-то наотрез отказываются двигаться. Хватит, говорят они, больше не желаем вас носить, и не упрашивайте! И глаза говорят то же самое — хватит, больше не желаем, точка! Очки, и те бастуют. За долгие годы, мол, вы уже успели на всё наглядеться, скажите нам за это спасибо. Вот так. Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь! Кроме доктора Блюменфельда и воровки Ханы, которую мы с позором выгнали, к нам в последнее время никто не приходил, поэтому мы даже мышам рады. Каждый вечер я жду, когда они наконец-то выползут из своих норок и запищат. Я здороваюсь с ними и благодарю за то, что пожелали побыть со мной и с Нехамой. Жаль только, что с ними нельзя попить кофейку.
Высокий, поджарый Рувим Коган с большой заснеженной головой в неглаженых брюках, голубой сорочке и хлюпающих по-лягушачьи домашних туфлях провёл маму в гостиную и властным жестом усадил за стол.
— Нехама! У нас гостья! — крикнул он.
Никто не откликнулся.
— Нехама! — позвал ещё раз старик. — Гостья, говорю.
Жена Когана долго не показывалась. Наконец маленькая, словно игрушечная, Нехама выплыла из-за ширмы, развела руками, извинившись за задержку, кивнула и села напротив гостьи.
— Если позволите, хотел бы знать, с кем имею честь? — спросил Коган.
— Я Хенка Канович. Дочь Шимона Дудака.
— Очень приятно. Хенка Канович, дочь Шимона Дудака… — Хозяин порылся в своей обмелевшей памяти, как в старом кошельке, где завалялись мелкие монеты: — Дудак, Дудак… Сапожник с Ковенской? Не у него ли я когда-то чинил свои штиблеты?
— Он самый, — обрадовалась мама. — Я его старшая дочь.
Маму так и подмывало подхватить это тусклое воспоминание и дополнить чем-то — рассказать о муже-портном, о своей службе у Кремницеров, но Коган не дал ей это сделать.
— Очень приятно, — повторил он и высокопарно спросил: — Чем могу служить, госпожа Канович?
— Я слышала, что вы ищете домоправительницу.
— Вас не обманули. Ищем… Давно ищем! Нам с Нехамой без помощницы уже не обойтись. Прежнюю экономку Хану, как я уже изволил вам сообщить, мы выгнали — оказалась нечиста на руку, приворовывала.
— Я служила несколько лет в доме у реб Ешуа Кремницера, нянчила его внука Рафаэля, готовила, даже в скобяной лавке иногда заменяла больного реб Ешуа, — всё-таки вставила мама.
— О, Кремницеры! Арон всегда заправлялся у нас бензином! Он был первым евреем в Йонаве, который обзавёлся «роллс-ройсом»! А реб Ешуа воистину был праведником. Мы с ним одногодки, он родился в июне, а я в декабре тысяча восемьсот пятьдесят девятого. Оба появились на свет, так сказать, до новой эры… Ну что же! У вас отличные рекомендации.
Нехама участия в разговоре не принимала. Она безмятежно дремала в мягком плюшевом кресле. Коган продолжил:
— Вы, наверное, знаете, что наш сын уехал в Аргентину?
— Да.
— Он обещал, как только там устроится, забрать нас к себе. Но что, скажите, делать нам в этой Аргентине? Своё танго с Нехамой, даруй Бог ей здоровья, мы уже давно оттанцевали. — Рувим Коган вздохнул и неожиданно сказал: — У вас, как я заметил, доброе лицо, хорошие, не фальшивые глаза.
— Спасибо, — мама смутилась.
— Думаю, мы поладим, и вы станете не нашей служанкой, а неназваной дочерью.
— Ну что вы!
— Мы вас не обидим — положим хорошее жалованье. Люди мы не бедные и не скопидомы. На тот свет ничего с собой брать не собираемся. Не устилать же наши могилы бумажными цветами из банкнот разного достоинства.
Рассудительный и разговорчивый Рувим Коган покосился на задремавшую жену, свернувшуюся калачиком, и снова обратился к гостье:
— Но, пока мы живы, давайте поговорим о деле. Этой воровке Хане мы платили двадцать пять литов в месяц, а вам я предлагаю тридцать пять. Еда, конечно, общая, за одним столом. Жаль, что вы гораздо выше Нехамы. У неё в шкафу целый магазин всяких платьев, юбок и блузок, которые она давно не носит. Теперь её гардероб, увы, достанется прожорливой моли.
— Что вы, что вы! — зарделась мама. — Мне ничего не надо, я одета и обута.
— Словом, мы в долгу не останемся. Есть, правда, одна загвоздка. Если мы, не дай Бог, расхвораемся, вам придётся в эти ночи спать, пардон, не с мужем, а с нами, в отдельной, разумеется, комнате. Подумайте! Может быть, вас это не устраивает, тогда вам стоит поискать другую работу.
— Я уже подумала. Могу с вашего разрешения начать работать хоть завтра.
— Замечательно! Нехама, Нехама! — Коган принялся будить жену.
— Что? — тихо откликнулась старушка. — Где-нибудь пожар? Ребёнок попал под колёса? Слышу, слышу. Я же, Рувим, не совсем глухая. Я глуха, не спорю, но кто тебе, милый, сказал, что настолько?
— Познакомься, Нехама. Это наша новая помощница. Представь себе, работала у реб Ешуа Кремницера.
— Меня зовут Хенка, — сказала мама.
— Боже мой, какая молоденькая! Наверное, ещё и готовить-то не умеет… — засомневалась хозяйка.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!