Вещий князь. Книга 1. Сын ярла - Андрей Посняков

Часовой на недавно сложенной из камней башне в усадьбе Сигурда — кажется, это был Снорри, — услыхав стук копыт, напрягся и поднес к губам огромный рог, висевший на специальной балке. Миг — и обитатели усадьбы будут разбужены низкой, угрюмой нотой, напоминавшей мычание рассерженного быка. Часовой набрал в легкие побольше воздуха… Стук копыт затих вдалеке за ручьем, так же внезапно, как и послышался. Что ж… Пожав плечами, воин отвел рог в сторону и поправил на плече лук.

А всадники проскакали, петляя, по темному лесу, выбрались на дорогу и свернули к длинному озеру с топкими болотистыми берегами, поросшими молодым камышом и реденькими ивами. За озером виднелись сквозь уходивший туман серые крыши строений. То был хутор хозяйки Курид, вдовы одного из бондов и дальней родственницы Торкеля.

Подъехав к самому хутору, всадники остановились — в серых, с навершьями, шлемах, в добрых кольчугах и кожаных панцирях, некоторые — с круглыми деревянными щитами, выкрашенными в красный цвет и обитыми железными полосками. Все с копьями, мечами, секирами. Один из воинов, в кольчуге и золоченом шлеме, поднял руку, остальные столпились вокруг, выслушивая указания. Затем кивнули, и несколько всадников понеслись в обход хутора, а двое, спешившись, перелезли через каменную ограду и, оглядываясь, побежали через двор к воротам.

Видимо, привыкли на хуторе Курид к спокойной жизни — даже часовых не выставили, а единственный сторож-мальчишка храпел себе в копне желтого прошлогоднего сена. Его сначала разбудили — ведь недостойно викинга убивать спящих! — а затем сразу и закололи длинным узким кинжалом, ударив прямо в сердце. Парень лишь чуть дернулся, ничего не понимая, а из уголка рта его потекла на солому темно-красная ниточка крови.

Въехав во двор, предводитель в золоченом шлеме поднял над головой огромных размеров секиру и молча опустил ее вниз. Так же беззвучно — не издавая никаких воинственных криков — воины выбили дверь и ворвались в дом. Он был такой же, как и все дома в округе, дом тетки Курид, — длинный, вытянутый, с покрытой дерном крышей, похожий на перевернутый кверху килем корабль.

Нападавшие действовали стремительно. Не гася тусклых светильников — самим бы ничего не было видно, — принялись колоть копьями налево-направо, туда, где на широких лавках спали родичи Курид. И только тихие предсмертные стоны раздавались по сторонам в этот утренний час. Тут уж викинги не считались с честью — нападение совершено, многие, попытавшиеся было оказать сопротивление, — те, кто спали у самого входа, — тут же были убиты, ну, а раз остальные не захотели проснуться — это уж их дело. Они что, глухие? Не слышали звона мечей и стона раненых? Что ж, тем хуже для них…

Впрочем, не все прошло гладко. В доме Курид было не так уж мало воинов, а настоящему викингу собраться — только подпоясаться, да и собираться-то не надо, схватил со стенки висящий там меч или секиру — и вперед, в битву!

— Бей нидингов! — схватив прислоненное к балке копье, грозно закричала сама хозяйка. Едва проснувшаяся, с длинными седыми волосами и крючковатым носом, она напоминала злобную фурию. Однако копьем действовала умело, ловко насадив на него одного из не ожидавших такого отпора нападавших. — Ага! — возопила Курид, собирая вокруг себя немногочисленных уцелевших защитников. — Да поможет нам Один! — Она ловко отбила древком летящую секиру и, в свою очередь, метнула копье с такой силой, что оно насквозь пронзило шею врага. Ободренные этим успехом, обороняющиеся перешли в контрнаступление: размахивая мечами и секирами и издавая устрашающие вопли, они попытались прорваться к выходу. И в какой-то момент им это вроде бы удалось… Удалось бы…

Если б в дверях не появилась мощная фигура вожака. Ударами огромной секиры он напрочь раскроил черепа двоим защитникам и остановился прямо напротив Курид, словно нехотя отбив удар ее меча.

Та вдруг остановилась, пристально всматриваясь в лицо врага, полускрытое шлемом. Однако рыжую бородищу шлем скрыть не мог.

— Я узнала тебя, Бьярни Альвсен, — сказала Курид и презрительно бросила меч к ногам вражеского вождя. — Ты убил всех моих родичей, убей же и меня! Но знай, я приду за тобой из другого мира. — С этими словами Курид прыгнула на Альвсена, словно разъяренная рысь, и, изрыгая ругательства, вцепилась сильными пальцами в его шею.

— Ах ты, старая дура! — захрипел не ожидавший ничего подобного Бьярни и, с силой оттолкнув от себя женщину, снес ей голову мощным ударом секиры. Вместе с Курид полетел на землю амулет на золотой цепочке, сорванный несчастной с шеи врага. Амулет в виде молота Тора, когда-то потерянный в водах Радужного ручья сыном Сигурда ярла. — Что стоите? — Пнув катящуюся по земляному полу голову, Бьярни Альвсен строго взглянул на соратников: — Убивайте всех, даже младенцев. Помните, никто не должен остаться в живых. И торопитесь — нужно вернуться домой до обеда.

Вскоре все было кончено. Добив раненых — и своих и чужих, — отряд Бьярни Альвсена скрылся в лесу. Одни трупы остались лежать во дворе некогда богатого дома, а от подожженной усадьбы поднялся высоко в небо густой черный дым.

Никого не осталось в живых, ни женщин, ни стариков, ни детей, никого, кто бы мог рассказать о случившемся. Лишь в лесу, у самого озера, увидев всадников, нырнула, как была, в воду Сельма, дочка Торкеля бонда, предварительно хлопнув по крупу лошадь. Та понеслась вскачь, и несколько воинов, отделившись от отряда Бьярни, понеслись за ней следом. Затем вернулись, догнали остальных, ведя лошадь на поводу. Бьярни остановился было, подозрительно осматривая окрестности, потом вдруг схватил себя за шею — выругался, не найдя амулета, затем ухмыльнулся, махнул рукой и, пришпорив коня, понесся к лесу…

Дождавшись, когда топот копыт затихнет за лесом, выбралась на топкий берег Сельма. Сняла тонкое шерстяное платье, выжала, хотела было чуть подсушить на ветру, повесив на ветках… да, повернув голову, увидела черный дым над хутором тетки своей, Курид. Вскрикнув, девушка быстро натянула платье и, полная нехороших предчувствий, направилась к хутору…

Как раз в этот момент из-за дальних отрогов гор спускались к дороге трое — двое верзил, сбежавших под шумок от сына Сигурда ярла, и узколицый Конхобар Ирландец. Выйдя к Ерунд-озеру, остановились.

— Хорошенькие дела творятся у вас на хуторах! — кивая на дым, усмехнулся старший верзила, Горм, а Ирландец только удивленно присвистнул, да прикинул про себя, кто бы это мог натворить таких дел? Они осторожно приблизились к горящему хутору и замерли, затаившись в орешнике. На хуторе был кто-то живой, и этот живой плакал… вернее — плакала…

Конхобар Ирландец подкрался ближе, спрятался за оградой и махнул рукой, подзывая остальных. В три бесшумных прыжка верзилы оказались рядом.

— Похоже, нам стоит побыстрей убраться отсюда, — почесал бороду Горм.

— Видите девку? — обернулся к верзилам Ирландец. Те дружно кивнули. — Хватайте. Только тихо и, главное, быстро.

Весть о том, что какие-то нидинги, перебив всех, сожгли хутор Курид, достигла усадьбы Сигурда уже к полудню. Покрытый дорожной пылью вестник — один из людей Торкеля, — передав тревожную весть, без сил повалился на лавку. Сердобольная Еффинда поднесла гонцу воды — тот жадно припал губами к чаше и пил долгими глотками.