Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш

на голову нового правителя обрушится новый поток критики – теперь уже за то, что разрушил прежнюю, исконную Русь. Но история не может остановиться, она бежит вперед. И придет черед иных царевен. И новых союзов ради политики.

Часть III

Бриллиантовые княжны

Глава 1. Царевна глупа для Европы

Двух сестер выдали замуж, а ее… решили не отправлять в заморские дали. Дядюшка, государь Петр I, критично относился к своим племянницам. И меньшую дочь своего единокровного брата Иоанна V характеризовал как «девицу глупую». Романовы осваивали новые горизонты, начался новый период династических браков с иноземными государями, и «товар» намеревались показывать с самой выгодной стороны. Так что царевну Прасковью Ивановну было велено замуж не отдавать.

Когда-то Петр и Иоанн были царями-соправителями, но после того, как их сестра Софья отправилась в монастырь, их титулы наконец перестали быть фикцией. Тихий Иоанн, которого в исторических трудах часто называют то слабоумным, то безвольным, страдал от целого комплекса недугов – во-первых, от цинги, во-вторых – судя по всему, от эпилепсии. Он плохо видел и мало двигался. Тем не менее, достигнув брачного возраста, он был обручен с Прасковьей Салтыковой. Выбрали девушку на смотре невест, давно ставшем традиционным, хотя Прасковья оказалась на два года старше царя Иоанна.

«Невеста была высока, стройна, полна, – писал историк Михаил Семевский, – длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи. Круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу, – все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную».

Говорили, будто молодая красавица клялась, что погубит себя, но не пойдет замуж за больного государя. Однако противиться воле правителей она не могла – в среду 9 января 1684 года (в то время, когда в России правила царевна Софья) состоялся обряд венчания. А после первой брачной ночи, когда разбирали белье молодых, отправившихся каждый в свою мыльню, обнаружили, что нет ни единого признака случившейся близости. Ни на постели, ни на сорочке Прасковьи не нашли пятен крови. Неизвестно, когда Иоанн превозмог свою «немощь», как говорили в то время, но пятью годами позже молодая царица оказалась в тягости. В 1689 году на свет появилась царевна Мария. Затем – Феодосия. Далее пришел черед Екатерины, Анны и Прасковьи. Одни девочки! Прасковья не могла не понимать, что в грядущем ее роль станет скромной – не она мать наследника. А вот у Петра был сын, так что продолжить род Романовых выпадало ему. Об одном молилась Прасковья – чтобы ее дочерей не постигла участь теток. Чтобы не держали их затворницами. Однако у Петра такого и в мыслях не было. Он хорошо помнил Стрелецкий бунт, правление Софьи и не желал для своих детей такого же. Царевен он намеревался выдать замуж, правда, до взрослого возраста дожили только три девочки.

Петр велел воспитывать девушек по новым правилам, с европейским уклоном. После смерти их отца (что сделало Петра единоличным правителем) они жили в Москве в Измайловском дворце, куда почти не доходили модные веяния. Однако эта деревенская, неспешная жизнь никоим образом не соответствовала их новому статусу. Не просто царевны. Племянницы императора! Их нарядили в европейское платье, учили танцам и иностранным языкам, а заодно и светским манерам.

Екатерина и Анна проявляли способности, а вот меньшую, Прасковью, считали «больной и недалекой умом». Неудивительно, что именно эту царевну Петр пристраивать не спешил.

Сестрицам находили женихов, а Прасковья оставалась подле матери. Прасковья Федоровна считалась женщиной крутого нрава – подьячего Василия Деревнина, который похитил ее письмо к любовнику, она приказала пытать и избивать. Сначала Деревнину жгли лицо свечой, а когда он и после этого отказался говорить, облили водкой голову и поднесли огонь. Спас подьячего Ягужинский, подоспевший в последний момент.

Гневливая царица Прасковья требовала беспрекословного подчинения от всех, включая дочь. Чтобы лишний раз не навлечь на себя ее неудовольствие, девушке приходилось вести себя тихо и раболепно. Но когда в 1723 году царицы не стало, Прасковья пребывала в крайней растерянности. Мать – пусть и крайне жестокая – была центром ее мира, она умела управлять дворцом и всей многочисленной челядью. Младшая царевна не располагала такими навыками, поскольку Прасковья Федоровна все держала под своим контролем.

И при этом в руках у царевны были невероятные богатства. Содержание девушки обходилось казне в семнадцать тысяч в год, добавим к этому то, что скопила ее мать. Неудивительно, что возле Прасковьи Ивановны появилось немало льстецов, желающих угодить ей и урвать свою выгоду.

Вот поэтому-то ухаживания вдовца Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова[58] многие не воспринимали всерьез. Да, он был хорошего рода, отважен и неглуп. Но зачем ему эта перезрелая дева – царевне вскоре должно было исполниться тридцать лет? В его поступках видели исключительно погоню за выгодой, однако царевна… влюбилась в Ивана Ильича.

Это было незнакомое для нее чувство. Но главное – ответное! На руку Прасковье оказалось и то, что ее – как «забракованный товар» – все равно не планировали отправлять в Европу. Глупа для королевских дворов! Поэтому-то Прасковья и попросила у дядюшки – со всем пылом своего сердца – дать согласие на брак. И снова Петр I, памятуя о печальной судьбе своих тетушек, некоторые из которых любили, но так и не вышли замуж, махнул рукой. Пускай!

Не было императорских торжеств, не было сотен гостей – скромная церемония, без особого «разряда», как называли царский этикет. Некоторое время Иван Ильич и царевна Прасковья даже не афишировали, что обвенчались. И лишь потом государь словно опомнился – ему надо отличить нового родственника. Негоже обычному служивому быть императорским зятем… Так что Дмитриев-Мамонов был произведен в генерал-майоры, ему был пожалован дом в Москве, орден Святого Александра Невского и звание сенатора. Теперь они с Прасковьей если и не уравнялись в положении (брак все равно считался морганатическим), но союз уже не выглядел таким мезальянсом.

От новоприобретенного счастья царевна неожиданно расцвела. Будучи уже совсем не юной девой, Прасковья Ивановна получала комплименты со всех сторон – и мила она, и красива, и статна, и очаровательно улыбается. Даже в пору юности дочь государя Иоанна V не слышала о себе столько лестных слов, сколько в возрасте за тридцать. В 1724 году родился ребенок, сын, и Прасковья получила все, о чем могла только мечтать.

Иван Ильич оказался благодарным зятем – он демонстрировал преданность Петру, проявлял должное уважение к своей жене. После смерти государя императрица Екатерина Алексеевна всецело доверяла