Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский

— Жить будет, — отстраненно подумал Хаджар, после чего, когда они вместе упали на землю, двумя перетекавшими друг в друга движениями вытащил из мешочка офицера сразу семь (видимо этим бездельникам, по какой-то неясной логике, отсыпали алхимии чуть побольше) пилюль, и поднял с земли несколько камешков.

Ловкими бросками он отправил их в полет и каждый из снарядов нашел свою цель. Прямо на ходу трое офицеров, схватившись за глаза, запутались в ногах, столкнулись и свалились друг на друга.

Хаджар же, закидывая в рот очередную пилюлю, продолжил свой бег по тропе. Следующим препятствием на его пути был деревянным, походный форт.

А где-то за спиной ускользающей дымки, сумевший-таки вдохнуть старший офицер поднял в небо ладонь и выпустил терну, которая преобразовалась в красный сноп искр.

* * *

— Мой генерал, — склонился один из адъютантов Императора.

Предводитель всего восточного фронта нехотя отвернулся от стола, на который так грузно опирался. На нем была расстелена волшебная карта, где различными мерцающими точками терниты-магики смогли обозначить силы.

Учитывая, о чем они договорились на совещании Армии Небес, огромном событии, которое, однозначно, войдет в вехи истории (если она — истории, еще будет после этой войны), то Император Драконов должен был провести свою армию дальше на восток, чтобы занять позиции вдоль Хребта Пылающего Заката. И, тем самым, не дать Армии Земли прорваться через окружение.

Во всяком случае — именно к этому решению, в итоге, пришли главные генералы — Королевы Фейри, Князь Демонов, Яшмовый Император и Кровавый Генерал, да раздерут его земляные черви.

— Что?! — недовольно гаркнул Император.

Войска Черного Генерала теснили его фронт глубже на запад, не давая подойти к Хребту, где расположилась артиллерия. И если битва будет протекать в таком же русле и дальше, то они проиграют войну… из-за него — Первого Императора Драконов.

С одной стороны никто об этом, разумеется, не узнает, ибо мир будет уничтожен Черным Генералом, но с другой стороны отправляться к Великому Предку с таким грехом на душе — не лучшая из смертей.

— Внизу убийца, — чуть дрогнув ответил адъютант.

— Н-да? — удивленно изогнул бровь Император, после чего повернулся к своим офицерам и телохранителям. — И почему вы, тогда, стоите на месте?

Позади Хаджара заваливались деревянные балки разрушенного форта. Раненные что-то кричали ему вслед, оглушенные, разумеется, молчали, но ни один из двух десятков офицеров, которые там находились, не отправились к своему Великому Предку.

Просто вряд ли это лучший способ доносить сведения до Императора, если при этом ты устраиваешь резню его подчиненных.

Хаджар посмотрел на свой многострадальный правый бок. На нем опять, широким шарфом, красовалась кровавая рана. Терпя резкую боль, он закинул в рот сразу шесть пилюль.

Благо у каждого из офицеров, которых он так или иначе отправил отдыхать (как-будто они занимались чем-то другим) имелось в наличии от трех, до восьми алых пилюль, так что Хаджару даже пришлось обзавестись еще один мешочком.

Почувствовав очередной прилив сил, Хаджар так и не отпустил имя Ветра. Находясь в единении с ним, он помчался выше по тропинке — следующая остановка, непосредственно ставка Императора и…

И его путь перегородил длинная узкая сабля. Почти точная копия его меча, только с одной режущей кромкой и не прямая, а слегка изогнутая.

Хаджар, не сбавляя ход, попытался перепрыгнуть оружие, но офицер оказался достаточно искусен, чтобы сделать легкий полушаг в сторону и, развернув клинок, взмахнуть им вертикально вверх.

В итоге Хаджару, чтобы не лишиться коленей и ног, пришлось на лету отвязывать ножны с мечом от пояса и отбивать ими восходящий удар.

Отлетев обратно в сторону форта, Хаджар легко приземлился на тропу и выставил перед собой Черный Клинок, который так и не вытащил из ножен, зафиксировав его в защитной стойке.

— Обнажи меч, убийца, — дракон взмахнул саблей и встал напротив.

Он был статен, в меру крупен, с торсом, не покрытым доспехами, но буквально бугрящимся жуткими мышцами и шрамами. Его ноги и руки скрывали тяжелые стеганные доспехи, со вставками из различных черепов, костей, клыков и рогов самых разных зверей.

На лбу — костяная накладка с такими же рогами, а черные волосы стягивала тугая повязка.

Рогов никаких у воина не было, что не отменяло того факта, что от него пахло драконом.

Почему-то этот воин показался Хаджару знакомым.

Будто он его уже где-то видел… хоть это и было невозможным.

— У меня нет на тебя времени, — процедил Хаджар.

— Тогда ты умрешь.

Воин сделал легкий полушаг в его сторону, а затем буквально размазался серой вспышкой. И если не Имя Ветра, ставшее единым целым с Хаджаром, тот бы даже различить движений воина бы не смог, не то, что успеть подставить свой меч и ножны под удар.

Этот боец двигался с такой скоростью, что с легкостью сравнился бы в ней с Таш’Маган. И когда его широкий, нанесенный наотмашь удар был заблокирован, то воин снова исчез из поля зрения, а затем Хаджар вспышку жгучей боли под коленом и небеса поменялись местами с землей.

Он, подкошенным деревом, рухнул на камни. Из рассеченного затылка потекла кровь, а воин, всего двумя движениями одолевший Хаджара, уже занес саблю для добивающего удара.

Хаджар посмотрел в его глаза. Спокойные и глубокие. Принадлежащие одновременно и человеку и дракону.

Он такие уже видел.

Видел во сне.

Но только не в своем, а чужом.

— Травес, — прошептал Хаджар.

Сабля замерла в воздухе.

— Ты хочешь сказать последнее слово, убийца? — удивился боец. — Закон чести велит мне выслушать его.

Хаджар вспомнил этот голос. Правда сейчас тот был молод, а когда Хаджар услышал его в первый раз, то тот звучал не моложе самого времени.

— Однажды у тебя появится ученик по имени Травес… ты будешь обучать его боевым искусствам.

— Все может быть, — пожал плечами боец. — Если это все, то…

Хаджар прикрыл глаза.

Ну, терять уже было точно нечего.

— Император! — закричал он. — У меня для тебя важные сведения! Клянусь именем племени Весеннего Посева!

Сабля уже почти коснулась груди Хаджара, когда небо порезал мощный рев:

— Остановись!

И боец-дракон замер. Как, казалось, ненадолго замерло вообще все, что только может замереть.