Аляска, сэр! - Юрий Шестера

– Индейцев всего восемь, и у них одно ружье на всех! Так что силы почти равны! – торжествующе прокричал на скаку Майкл, и лица его спутников несколько просветлели.

* * *

В ходе погони быстроногие мустанги Воронцова и Чучанги закономерно оторвались от более тихоходных лошадей американцев, и индейцы стали нагонять последних.

– Придержи кобылицу! – крикнул Алексей Михайлович Чучанге, одновременно сдерживая стремительный бег и своего жеребца. Когда же Майкл и Уильямс поравнялись с ними, громко скомандовал: – Ружья – к бою! – Как только эта команда дружно и быстро была всеми исполнена, последовала новая, протяжная: – Отря-я-яд, стой!

Все четверо круто осадили лошадей и развернули их в сторону преследователей. Гуроны, не ожидавшие подобного маневра, по инерции стали накатываться на них лавиной.

– В лошадей – цельсь!

Разведчики вскинули ружья к плечам.

Сахэм, увидев наведенные на него стволы ружей, вздыбил коня, чтобы прикрыть себя его телом.

– Пли!

Ружья дружно и оглушительно извергли пламя.

Четыре передние лошади рухнули наземь как подкошенные и задергались в конвульсиях, причем упавший конь сахэма придавил хозяину ноги. Остальные же скакуны, напуганные грохотом близкого ружейного залпа и, видимо, еще не привыкшие к подобным звукам, шарахнулись в стороны, сбросив с себя всадников, которые от неожиданности сползли с их спин вместе с попонами. Из всех преследователей только один, видимо, самый ловкий, смог-таки удержаться на коне, вцепившись в его гриву. Подняв мустанга на дыбы и высоко вскинув длинное копье, он бесстрашно кинулся на чужаков.

Положение приняло критический оборот: ружья разряжены, и защититься от разъяренного индейца, глаза которого метали громы и молнии, было больше нечем. Неожиданно для всех Майкл выхватил из притороченной к седлу сумки длинноствольный пистолет. Конечно, до убойной силы ружья этому оружию было далеко, но Майкл все же прицелился и нажал на спусковой крючок. Однако выстрела, увы, не последовало: «секретное оружие», о существовании которого никто из спутников даже не подозревал, дало осечку. Как потом выяснилось, Майкл просто забыл подсыпать пороху на полочку пистолета для притравки (то есть для воспламенения порохового заряда).

Последняя надежда на спасение рухнула…

И тут навстречу атакующему их гурону внезапно бросился Кучум. Бросился молча, даже без своего знаменитого рыка. Разбежавшись, пес взвился в прыжке и вонзил острые крепкие клыки в ногу мустанга выше колена, а затем под тяжестью своего тела плюхнулся на землю, так и не разжав челюстей, из которых торчал кусок вырванной плоти. Конь жалобно заржал и, захромав на обагрившуюся кровью ногу, ошалело шарахнулся в сторону. На сей раз всадник удержаться на нем уже не смог.

– Четвероногий Воин! – наградил Майкл восторженным эпитетом Кучума, и Чучанга гордо вскинул голову.

– Заряжай ружья! – вновь раздалась повелительная команда Алексея Михайловича, которому было пока не до проявления восторгов.

Не дожидаясь, когда гуроны отловят своих лошадей, отряд разведчиков рысью поскакал прочь. Позади раздался звук запоздалого выстрела: это сахэм, выползший наконец из-под придавившего его коня, разрядил в беглецов свое ружье. Но выстрел, сделанный скорее всего от отчаяния, не причинил «разведчикам» никакого вреда.

Однако почти сразу вслед за выстрелом из рощицы справа наперерез им выскочили еще четыре всадника. На расстоянии ружейного выстрела индейцы пригнули головы, прильнув к шеям лошадей, но разведчикам именно это и надо было. Они остановились, подпуская неприятеля ближе. Затем грянул залп, и лошади преследователей покатились по высокой траве вместе со своими седоками.

– И снова – предсказанная вами засада, Алекс, – улыбнулся Майкл, перезаряжая ружье. – Правда, на сей раз не очень уж и опасная.

– Любой более-менее разбирающийся в военном деле человек догадался бы о наличии второй засады, – пожал плечами Воронцов. – Что же касается ее опасности, Майкл, то, думаю, вы были бы о ней совсем иного мнения, не успей мы перезарядить ружья. Ведь одного Кучума на четырех мустангов явно не хватило бы.

– И тогда индейцы были бы в восторге от твоего рыжеволосого скальпа, Майкл, – рассмеялся Уильямс.

– Тебе бы только подтрунить лишний раз надо мной, – обиженно взглянул на него Майкл и демонстративно повернулся к графу: – А где вы так лихо научились командовать, Алекс? Вы, случаем, не военный ли? – с некоторой даже долей зависти полюбопытствовал он.

– Вот вы, Майкл, служили, как я слышал, в свое время волонтером, то есть рядовым. А я, тоже в свое время, был унтер-офицером кирасирского полка гвардии.

– Гвардии?! – ошеломленно воскликнул тот. – Так ведь чин унтер-офицера приравнивается к офицерскому!

– Я знаю, – улыбнулся Алексей Михайлович.

– Но почему же вы не продолжили военную службу, если не секрет? – не отставал неугомонный Майкл. – Ведь блестящая карьера офицера при ваших способностях да при графском титуле вам была бы обеспечена.

– Потому что Алекс посчитал более достойным для себя занятием протирку штанов на университетской скамье, – со смехом ответил за Воронцова Уильямс.

Алексей Михайлович тоже невольно улыбнулся.

– Мой отец – генерал кавалерии, кстати, – рассуждал точно так же, как вы, Майкл. – Американец расплылся в улыбке. – Но я, как правильно заметил ваш друг, предпочел карьере офицера занятие наукой. Так что не взыщите уж…

– Ну да, каждому свое, как любит приговаривать наш Уильямс, – примирительным тоном произнес Майкл. – Хотя, честно говоря, я получаю огромное удовольствие от общения с вами, учеными людьми.

– Еще бы! Это тебе не байки травить с волонтерами в отряде генерала Рикорда, – вновь усмехнулся, но уже по-доброму, Уильямс.

Ружья были заряжены и вновь приторочены к седлам. Запах гари, приносимый легким ветерком с юга, с каждой минутой усиливался.

– Все! Дело сделано! Пора позаботиться и о себе, – подвел итог боевой операции Воронцов и повел отряд на запад, подальше от грозившей с юга опасности.

* * *

На ночлег остановились у рощицы на берегу ручья и, уже не таясь, развели костер. Чучанга еще по дороге успел подстрелить косулю и теперь нанизывал на упругие, очищенные от листьев древесные прутья куски мяса, чтобы, когда костер прогорит, поджарить их на углях. Кучум лежал рядом в ожидании вкусных косточек забитой хозяином косули. Расседланные лошади на коротких привязях паслись на небольшой лужайке.

Алексей Михайлович отошел к краю стоянки. Прерию освещал призрачный голубоватый свет луны, и лишь далеко на северо-востоке мелькали всполохи бушевавшего там степного пожара.

С наступлением ночи степь оживилась: мириады скрывающихся в густой траве насекомых огласили ее просторы разнообразными, на все лады, звуками. Время от времени издалека доносились то крик неведомой ночной птицы, то жалобный вой койота, выбравшегося, видимо, в сумерках из своей норы на поиски добычи.