У границы мрака - Василий Головачев

Ядогава участия в обсуждении идеи Ивана не принимал. Он с головой окунулся в изучение массива данных, скачанных Копуном из базы Мертвеца, и пребывал в состоянии редкого для жителя Японии лихорадочного возбуждения. Когда ему предложили высказать своё отношение к идее, он только отмахнулся, бросив:

– Я и сам не прочь полететь с Копуном…

– Идём к Бугрову, – сказала Елизавета, отодвинувшись.

Иван очнулся.

– Ещё рано…

– Он наверняка не спит.

– Упрямая, – слабо улыбнулся оператор.

Капитан Бугров был не один. В рубке присутствовал ещё и Вересов, поглядывающий на обнимавший зал управления крейсера звёздный полог: «вселенолёт» Вестника дрейфовал в тысяче километров от Мертвеца и по просьбе пассажиров включил системы обзора космоса, передавая панораму ядра галактики непосредственно на купол парка, где стоял «Дерзкий».

Дежурила Фьоретта, устроившаяся в своём ложементе, как белка в дупле дерева. Остальные космолётчики по решению капитана отдыхали в своих каютах.

Увидев входящую пару, Бугров и Вересов перестали тихо разговаривать, стоя у капитанского кресла, и выжидательно посмотрели на гостей.

Иван поздоровался, рассказал обоим о своём сне.

Мужчины переглянулись.

– А что говорит ваш личный психолог? – позволил себе вежливо пошутить Вересов, глянув на Елизавету.

Она улыбнулась.

– Психолог уверен, что организм товарища Ломакина подаёт какие-то сигналы, которые он воспринимает в форме снов.

– Что за сигналы?

– Возможно, его усложнившаяся психика черпает информацию из будущего.

– Даже так?

– Во всяком случае, их следует воспринимать именно как предвидение и предупреждение.

– Надо поговорить с Ядогавой, – сказал Бугров. – Космологические теории и постулаты – его епархия. Сон о свече вообще исключительно символичен.

– Да и с превращением космолёта в излучение – не хуже, – кивнул Вересов. – Я не верю в наличие замкнутой границы Вселенной, идея старая и давно сменившаяся теорией Мультиверса с вечной инфляцией, но что, если учёные ошибаются? Где наш эксперт?

– Полагаю, запаковался в кресле и терзает Эрга, изучает записи Вестника. У него появилась возможность оценить теории коллег.

Вересов посмотрел на свой коммуникатор.

– По идее, он должен спать.

– Проверим?

– Даль Данилович, – осмелился напомнить о себе Иван. – Товарищ полковник, Лиза летит со мной!

Лоб Вересова пересекла вертикальная морщина.

Точно с таким же выражением лица отреагировал на заявление оператора Бугров.

– Не понял.

– Я лечу с ним! – сделала шаг вперёд Елизавета, дерзко вскинув голову. – И вы не вправе мне запретить!

Мужчины помолчали. Облечённые «штатной» властью, они могли бы просто приказать подчинённым исполнить приказ. Но оба понимали чувства космолётчиков, уважали их и спорить не стали. Лишь Бугров проворчал:

– Так и знал, что они придумают какой-нибудь трюк. Хотя, – он посмотрел на Вересова с прищуром, – вы можете решить по-другому.

Уголок губ полковника съехал вниз: он сделал попытку улыбнуться.

– Я уже решил.

Иван напрягся.

Елизавета тревожно оглянулась на него, отступила назад, взяла молодого человека под руку.

– Я тоже остаюсь с ними, – сказал Вересов хладнокровно.

В зале поста управления родилась пронзительная тишина.

Бугров оглядел твёрдое лицо начальника экспедиции.

– Вы меня поражаете, полковник.

– Ночью я собрал группу, и мы обсудили дальнейшие планы. На Землю возвращается только лейтенант Велиар, его ждёт невеста. Остальные продолжают путь.

Елизавета изумлённо раскрыла глаза.

– И Марфа остаётся?!

Вересов кивнул.

– У неё появился стимул.

– У неё роман с Ромой Лапиковым, – догадалась Елизавета.

– Обалдеть! – простодушно сказал Иван, ощутив слабое эхо сожаления; перспектива побыть на борту «вселенолёта» вдвоём с любимой нравилась ему больше.

– Неплохая компания, – сказал Бугров, и было непонятно, одобряет он решение Вересова или осуждает. – Будь моя воля, я тоже пошёл бы с вами. Всё же интересно было бы взглянуть, существует ли что-то за Бесконечностью.

– Отлично сказано, Виталий Семёнович, – похвалил капитана Вересов. – Даже сэнсэй Ядогава не сказал бы лучше. Но вы нужны на Земле.

– Да понимаю, – отвернулся Бугров.

Елизавета бросилась на шею Ивана.

– Как я рада, Ванечка!

Вересов наконец улыбнулся по-настоящему.

3

Ядогава ворвался в каюту Вересова, собиравшего личные вещи, как ураган, глаза его горели. Полковник впервые видел обычно сдержанного эксперта в таком состоянии.

– Как вы могли, Даль-сан? – с порога начал он с укором. – Вы улетаете с Вестником, а меня не берёте?!

– Присядьте, – показал на кресло Вересов. – Кофе хотите?

Ядогава сверкнул глазами, открыл рот… и взял себя в руки. Лицо его стало гладким, отражая внутреннюю уравновешенность.

– Спасибо, не надо. Извините, Даль-сан. – Японец сел. – Но это неправильно. Я тоже полковник СКБ и заслуживаю доверия.

– Я вам доверяю.

– Тогда почему же не взяли с собой? Почему о возвращении «Дерзкого» на Землю я узнаю от капитана Бугрова?

– Мне показалось, что вам важнее изучать наследие Мертвеца на Земле. Все полученные материалы останутся на крейсере.

– На крейсере! – фыркнул Ядогава, но снова заставил себя успокоиться. – Бросок за пределы видимой Вселенной намного интереснее и важнее!

– Вы не молоды…

– Оставьте, Даль-сан, мне всего лишь пятьдесят девять, а японцы живут до ста. Пятьдесят девять, конечно, не молодость, но и далеко не старость. К тому же все ошибки, свойственные молодости, я уже совершил.

Вересов хмыкнул, закрывая небольшой несессер.

– Ошибки молодости, как говорил мой старший брат, не исчезают, они приводят к ошибкам старости.

Ядогава непонимающе посмотрел на хозяина каюты.

– Извините?

Вересов поднял руку.

– Не принимайте близко к сердцу, Ядогава-сан, я пошутил. Вы хотите лететь с нами?

– Несомненно!

– Хорошо.

Ксенолог замер, не ожидая такой реакции, пожевал губами, по лицу его пробежали, сменяя друг друга, оттенки чувств, и оно снова стало бесстрастным. Он встал, сложил ладони перед грудью, поклонился.