Горький рай - Ева Мелоди

пол, брызги во все стороны, несколько обжигающих капель попадают мне на ноги, но я не обращаю внимания. Хватаю телефон.

- Ну что там? - почти кричу на Олега.

- Да ничего. Он ничего не знает. Он ушел от Веры. Она уехала… в другую страну, к подруге в гости, в Англию.

- Господи, Олег, мне плевать! Куда она там… Я про Ника узнать хочу.

- Никто ничего не знает. Но Антон обещал порасспрашивать. Вик, давай я приеду. Мне не нравится твой голос. Ты одна там? Тебе нельзя сейчас быть одной…

- Нет! Мне не нужна компания, просто обзванивай всех, кого только придет в голову, ладно? И сразу мне…

- Хорошо, конечно, Вик. И Антон…

Ничего не ответив, вешаю трубку.

К концу вторых суток я превратилась в издерганное, вздрагивающее от каждого шороха существо. Я накрутила себя до полной уверенности, что с Ником случилось нечто непоправимое, очень плохое. Я оборвала его телефон, который все время сообщал что абонент недоступен. В конце концов, следующим вечером я заказала такси и отправилась к его родителям.

Даже адрес толком назвать не могла, показывала водителю дорогу по памяти. Мы останавливались несколько раз, потому что у меня появлялись ужасные спазмы, и буквально выворачивало на изнанку, едва успевала выпрыгнуть из салона. Никогда раньше меня не укачивало в транспорте. Возможно, это от того что в эти дни я ничего не ела, просто кусок в горло не лез. Меня выворачивало наизнанку на дороге возле леса, и при этом я думала: во что вдруг превратилась моя жизнь? За что? По щелчку одного мужчины, который сначала вознес меня на небеса счастья, а потом сбросил вниз болезненным пинком. Было ли это осознанно? Или Ник действительно попал в беду? Если так, что я могу сделать, чтобы помочь ему? Я готова на все…

Такси останавливается возле дома Ника, я даже не думаю о своем внешнем виде и о том, что, наверное, жутко напугаю сейчас этих людей своим визитом. Я уже мало что соображаю. Дверь открывает Егор и я буквально валюсь ему на руки.

- Господи, девонька, что случилось? - спрашивает он с ужасом. - Ладно, пойдем. Прилечь надо… на тебе лица нет.

- Где Мария… Николаевна? - спрашиваю отчима Ника. Мне страшно, что сейчас будет, когда вывалю свои страхи перед матерью… А вдруг все обойдется? Простит ли мне Ник такую несдержанность?

- Она поехала в соседнюю деревню, там сестра у нее, троюродная. Приболела она, да и годков ей много. Расскажешь, что случилось?

- Не могу Ника найти. Третьи сутки уже… Простите, что приехала. Не хотела вас пугать.

- Плохое думаешь?

- Не знаю… что думать, - всхлипываю.

- Ну, что тут скажешь, милая. Ник… он такой. Бывает с ним, и бороться с этим бесполезно. Устали мы уже.

- Я не бороться хочу. Просто узнать, что с ним все в порядке.

- Уверена, что тебе только это надо?

- Да, уверена. Если вы знаете, что с ним…

- Не знаю. Но есть у меня телефончик. О нем никто не в курсе. Хорошо, что Машки нет. Она тоже ужасно переживает всегда. Ты приляг, - Егор приводит меня в гостиную. - Я поговорю и вернусь.

- Я хочу… присутствовать.

- Нет, прости, так не пойдет. Жди меня, я все расскажу, что узнаю, если получится.

- Можно тогда… Можно я в комнате Ника вас подожду?

- Хорошо. Поднимайся. Дорогу знаешь.

***

Комната Ника не успокаивает меня, наоборот, душат слезы. Совсем недавно мы были так счастливы здесь… Неужели все кончилось? Не могу поверить… Минуты кажутся мне безумно длинными, время каким-то вязким, темным. Словно замерло все.

Мне неловко, но ноги не держат, и я ложусь на заправленную кровать, где еще пару дней назад мы предавались страстной любви. Когда заходит Егор, резко сажусь на постели. Перед глазами все плывет от слез, но я все равно сразу замечаю, какое мрачное и расстроенное у него лицо. В руках бутылка водки и два стакана. Ставит их на прикроватную тумбочку, откупоривает бутылку. Наливает в каждый стакан по половине.

- Будешь?

Отрицательно мотаю головой. Егор опрокидывает в себя один стакан залпом, и снова наливает в него столько же.

- Что-то плохое узнали, да? - кусаю губы до боли.

- Да, девонька.

- Рассказывайте!

- Да что там рассказывать. Попал парень по полной, доигрался.

- Он жив? Меня только это волнует!

- Да хрен знает… плохо все… черт, как я Машке то скажу? Блядь, сука, жениться решил! Надо было сначала дела свои разгрести! Сколько раз говорил ему - зачем ты туда влез? Еще с колонии это длится. Нашел себе «пахана», под ним видите ли ходил, денег захотел легких, чтоб у родителей не клянчить… Нет, не виню я его… Но как чувствовал, что этим закончит.

- Да что случилось?! Мне ваши причитания ни к чему.

Егор замолкает. Смотрит на меня внимательно.

- Кто я, думаешь? Может таким же бандюганом меня считаешь? Чтоб передо мной отчитывались? Нет. Я всего лишь человечка одного знаю. Из близкого, так сказать, окружения… Вышел на него давно, когда Ника искали, тогда еще пытались… была возможность вытянуть. А сейчас… поздно, давно уже стало поздно, понимаешь? Кто передо мной отчитываться будет? Из жалости дали крохи, обрывки информации. Что хреново все. Между жизнью и смертью парень. И там, откуда не возвращаются.

- Надо что-то делать! В полицию позвонить!

- И что скажешь? Название банды назовешь? Я его не знаю. Ничего не знаю. А вот они-то может и знают, да только не полезут, ради одного из бандитов.

- Информатора вашего! Его можно сдать!

- А-а, умно. Так он мелкая сошка и имени я его не знаю.

- Но знаете телефон.

- Он ничем не поможет. Ника прикончат быстрее.