Тайные убийцы - Роберт Уилсон

Услышав шум душа, Мариса перестала готовить. Кальдерон одевался в зловещем молчании. Она спросила его, что он делает, почему уходит. Он затянул галстук тугим гневным узлом.

— Никто не смеет так с тобой разговаривать, — сказал он и вышел.

Инес остановилась посмотреть на расписанный вручную фасад магазина черепицы на улице Байлен. После встречи с Хавьером ей стало лучше. Во время недолгой прогулки после их короткой беседы она успела убедить себя, что он по-прежнему о ней заботится. Как было мило с его стороны спросить, не думает ли она оставить Эстебана. После всех этих лет он по-прежнему надеется. Как печально его разочаровывать.

В темноте под огромными деревьями на площади Музео висело бормотание молодежи, позванивание пивных бутылок, запашок марихуаны. Она прошла мимо всего этого, чувствуя, что приободрилась. В квартире горел свет, и это ее воодушевило.

Эстебан дома. Он вернулся к ней. Они починят то, что сломалось. Она была уверена, что после случившегося сегодня утром он прислушается к ее доводам и ей удастся убедить его пойти на прием к психоаналитику.

Эта лестница уже не внушала ей ужас, и, хотя боль в боку мешала ей взлететь по ступенькам, к двери в квартиру она подошла с легким сердцем. Когда она закрывала за собой дверь, ее волосы так и летали над плечами. Она тут же ощутила его гнетущее присутствие. Ее лицо уже расплылось в улыбке, когда он схватил ее за волосы и обернул их вокруг своего запястья. Она опрокинулась назад, упала на колени; он поднял ее, и ее лицо оказалось вровень с его собственным, побледневшим от чистой, беспримесной ненависти.

Севилья

6 июня 2006 года, вторник, 22.05

Марк Флауэрс уже поел. Его американская пищеварительная система так и не привыкла к испанскому обыкновению даже не думать об ужине до половины десятого вечера. Он отверг предложенные Фальконом пиво и мансанилью, предпочтя односолодовый виски. На кухне Фалькон проглотил наспех сделанный сэндвич и в дальнейшем не пил ничего, кроме мансанильи. Было еще очень тепло, и они сидели под открытым небом в патио.

— Чего от тебя хотели «ваши»? — поинтересовался Флауэрс, всегда задававший вопросы первым.

— Пытаются склонить меня заняться рекрутинговым бизнесом.

— И ты займешься?

— Должен решить до шести утра.

— Было очень мило с их стороны обратиться к тебе, как раз когда тебе совершенно нечем заняться, — заметил Флауэрс, который всегда был рад показать ему, что не всем американцам удалили орган иронии. — Не знаю, кого они хотят через тебя завербовать, но если это твой друг, то, возможно, после этого он перестанет им быть. Так уж это бывает, сужу по опыту.

— Почему?

— Люди странно реагируют, когда их просят стать шпионом. Невольно подвергают сомнению ваши отношения, которые сложились до этого: «Что же, он подружился со мной только для того, чтобы меня завербовать?» И потом, тут предполагается нравственная двойственность. У тебя как у вербовщика единственная цель: ты просишь человека лгать и обманывать ради тебя. Необычные отношения.

— Посоветуешь что-нибудь?

— Это как когда идешь на свидание. Главное — правильно выбрать время. Если ты сделаешь ход слишком быстро, девица обвинит тебя в том, что ты чересчур нахрапист. А если припозднишься, ей может это успеть наскучить, и потом, ты покажешь ей свою неуверенность. Это процесс тонкий. Как и со свиданиями, такие штуки делаешь лучше, только когда… занимаешься ими много.

— Ты вселил в меня уверенность, Марк. С учетом того, что я не был на свиданиях больше года.

— Некоторые сравнивают это с ездой на велосипеде, — заметил Флауэрс. — Но есть большая разница между восемнадцатилетним парнем, который только учится ездить, и мужчиной средних лет, который после перерыва возвращается к этому занятию. Покупал бы ты другой виски, Хавьер. Я как будто болотную жижу хлебаю.

— Может быть, хочешь разбавить его кока-колой? — поинтересовался Фалькон.

Флауэрс хихикнул.

— А ваши знают, насколько чист твой марокканский друг? — спросил он.

— Я разве сказал, что вербую друга и что он марокканец? — проговорил Фалькон.

Флауэрс еще раз хихикнул и с хлюпаньем втянул в себя изрядную порцию виски.

— Ты не сказал, но при нынешних обстоятельствах я бы мог за это поручиться.

— Похоже, они его тщательно исследовали, — ответил Фалькон, мгновенно признавая свое поражение в игре.

— Таким манером не выяснишь, чист ли человек, — заявил Флауэрс. — Такие «исследования» — это как когда пытаешься добиться успеха в бизнесе по самоучителю.

— Я знаю, что он чист.

— Ну, ты — коп из отдела убийств, так что тебе полагается знать, когда тебе врут, — ответил Флауэрс. — Какие у вас с ним были разговоры о терроризме, об Ираке, о палестинском вопросе, которые заставили тебя поверить, что твой друг чист?

— Эти беседы никогда не переходили критическую черту, если ты об этом.

— В чайных Северной Африки можно найти тысячи мусульман, осуждающих действия экстремистских группировок и их неоправданную жестокость, но там лишь с большим трудом можно отыскать хотя бы одного человека, который дал бы мне информацию, способную привести к поимке и, возможно, гибели этих воинов джихада, — сказал Флауэрс. — В этом один из странных парадоксов такого рода шпионской деятельности: нужно иметь твердые нравственные принципы, чтобы вести себя безнравственно. Итак, откуда ты знаешь, что он чист?

— Не знаю, что я могу тебе сказать, чтобы ты поверил и чтобы я при этом не выглядел дураком, — произнес Фалькон.

— Попробуй.

— Как только мы познакомились, мы сразу разглядели друг в друге определенные вещи.

— То есть?

— Оказалось, что у нас сходный жизненный опыт, а значит, какие-то вещи мы понимаем без объяснений.

— Пока не очень понятно, — признался Флауэрс, прикрыв глаз над поднятым стаканом.

— Что происходит, когда двое влюбляются?

— Давай попроще, Хавьер.

— Как двум людям удается успешно обмениваться неизбежно сложными сигналами, которые позволяют им понять, что сегодня ночью они окажутся в одной постели?

— А ты знаешь, в чем тут проблема? Любовники вечно друг друга обманывают.

— Иными словами, Марк, ты хочешь сказать, что мы никогда ничего не знаем наверняка, что мы можем только утверждать что-то с максимально возможной степенью уверенности.

— Аналогия с любовью — правильная, — проговорил Флауэрс. — Только ты должен быть уверен, что он не любит кого-то больше, чем тебя.

— Спасибо.

— Кстати, о ком мы?

— Ты не спешил спрашивать.